Начало биографии

В тот прекрасный летний день Мария Ивановна, почтальон одного из отделений связи города Запорожья, набив свою "толстую сумку на ремне" письмами, газетами и журналами, отправилась поутру, как всегда, по знакомой, тысячи раз исхоженной улице, где она знала всех, где все знали ее.

Мария Ивановна шла от дома к дому, из подъезда в подъезд и ловко, привычно быстро раскладывала по почтовым ящикам письма и газеты.

Но всякий раз, когда почтовый ящик принадлежал кому-то из подписчиков "Советского спорта", Мария Ивановна не торопилась протолкнуть в щелку ящика газету: с первой страницы "Советского спорта" на нее амотрел и улыбался родной ее Вовка, сын. И она улыбалась ему в ответ.

То был, наверное, самый счастливый рабочий день в жизни почтальона Марии Ивановны Ященко.

Хорошая и добрая у нее работа - каждый день нести людям радостные вести. А в тот день она несла им и свою радость: сын в далекой Америке установил рекорд мира: он прыгнул в высоту на 2 метра 33 сантиметра.

Новость эта уже облетела мир. Еще вчера о ее Володе мало кто знал, сегодня о нем знали все. Мария Ивановна прочитала, что было написано о сыне в газетах. Писали очень хорошо, и ей это было приятно. Ее в тот день поздравляли на каждом шагу. Домой к Ященкам, на улицу Кремлевскую, приходили соседи, знакомые, примчались в этот же день и корреспонденты. Дверь не

закрывалась...

Ященки - Мария Ивановна и Илья Кириллович, в прошлом сталевар, а теперь пенсионер,- люди простые и скромные, к такому всеобщему вниманию не привыкли и чувствовали себя несколько смущенно. Отец даже ворчал: подумаешь, мол, событие какое... ну, прыгнул их Вовка там, в Америке, ну и хорошо, молодец, спасибо ему, а шуметь-то зачем?

По-своему он, может, и прав: зачем шуметь? Но рекорд есть рекорд. И какой! Сколько времени мы его ждали от именитых прыгунов! А его автором вдруг оказался не известный никому юный спортсмен из Запорожья. На глазах у изумленного мира он перешагнул через планку, установленную на рекордной, не доступной никому дотоле высоте, словно через низкий заборчик из штакетника...

Так что есть все основания считать этот рекорд явлением неординарным в нынешнем спорте. А если так, мы обязаны в нем разобраться. Я поехал в Запорожье, чтобы увидеть и понять, где, кем и как ковался этот рекорд, взбудораживший спортивный мир.

Неделю прожил я в Запорожье, точнее, на острове Хортица, который врубился пятнадцатикилометровым зеленым клином в Днепр, чуть ниже знаменитой Днепрогэсовской ажурной плотины. Я жил в заводском спортивном лагере "Закалка" на правом берегу этого острова, жил вместе с ребятами из спортклуба "Трансформатор", с их тренерами, с Володей Ященко, который там, в своем родном лагере, вовсе и не рекордсмен мира, а свой среди своих, такой же, как все, и зовут его тут не Володей, не Вовкой, а мило и добро... Яшкой. Так уж, видно, повелось: мальчишки любят крестить друг друга разными кличками. Саше Летникову - любимцу лагеря - уже двадцать, он студент, а в лагере он для всех Летя. "Наш Летя - человек!- сказала мне старший педагог лагеря мастер спорта Алла Александровна Немченко.- А Яшка - он вообще прелесть, что за мальчик!"

Когда я приехал в лагерь на Хортицу, Володи там не было - он уехал в город.

Сидим мы под вечер на берегу Днепра, погода тихая, теплая, и Днепр действительно прекрасен. Сидим, говорим о том о сем, и вдруг слышу: "А вот и наш Яшка идет". Я и внимания не обратил на эти слова - ну, думаю, идет какой-то паренек, а мне какое до того дело... Но на меня удивленно и даже с некоторой обидой посмотрели - приехал корреспондент, наш Яшка идет, а он и взглянуть на него не хочет.

А откуда мне было знать, что этот самый Яшка и есть Володя Ященко - рекордсмен мира?

Подошел милый такой белокурый мальчик-гигант.

- Здрасте,- говорит.

- Здравствуйте,- говорю,- Володя.- Я узнал его по портретам и растерялся, даже поздравить забыл.- Вот,- говорю,- оказывается, ты какой...

Зря я так сказал - он зарделся, как красная девица... Не хочется ему, видно, такое слышать, потому что никакой он не "такой", а такой, как все...

Через день - хотите верьте, хотите, нет - я забыл, что этот паренек рекордсмен мира, и, прожив рлдом с ним неделю, переговорив про разные разности, так и не взял у Володи интервью. Почему?

Ну, во-первых, ребята, в том числе и Володя, сами очень интенсивно меня интервьюировали... во-вторых, потому, что сразу же понял, как страдает - именно страдает - Володя ото всей той неожиданной шумихи, которая вокруг него вдруг поднялась, и потому лишний раз докучать ему своими вопросами не хотелось.

А в-третьих - и это, пожалуй, главная причина моего добровольного отказа от заманчивого интервью с рекордсменом мира,- прожив в лагере на Хортице несколько дней, я понял, что не в рекорде дело и что не Ященко, оказывается, главный герой во всей этой удивительной истории с рекордом, что тема тут совсем другая и что она, эта тема, куда важнее, нужнее и сложнее, чем рассказ о юном рекордсмене мира, и что сам рекорд тут только повод для разговора.

Конечно, 233 - это 233. Однако это в общем-то лишь результат, и то неокончательный. Сказка, как говорится, будет впереди. И до счастливого конца, который бывает во всех сказках, ох как еще далеко. Эти 233 не конец, они - начало.

Впрочем, нет не совсем так. Начало было раньше, лет пятнадцать назад. Точной даты отсчета тут не установить. Но пока вернемся хотя бы к 1962 году.

Именно тогда начинался рекорд!

... В конце пятидесятых - начале шестидесятых годов в Запорожье были, разумеется, и легкоатлеты, и тренеры по легкой атлетике, да только вот легкой атлетики, если серьезно говорить, в Запорожье в то время не было. И вдруг (а может, и не вдруг?) косяком, что называется, пошли в Запорожье люди легкой атлетики из разных городов. То были молодые люди, или,( как принято их называть, молодые специалисты, причем не только с высшим физкультурным образованием - были и технари и гуманитарии, но странным и счастливым образом все они были страстными поборниками легкой атлетики.

Приехал известный в те годы барьерист Владимир Козырец - выпускник киевского инфизкульта, приехал спринтер мастер спорта Виталий Гнояной. Он был коренным запорожцем, учился в Горьковском институте инженеров водного транспорта, закончил его, попросил направление в Запорожье, на Днепр. Скоро Гнояной уговорил приехать в его родной город своего друга, тоже инженера, тоже мастера спорта в спринте и прыжках в длину, Валерия Гревцева, с которым вместе учился. А вдвоем они сагитировали перебраться в Запорожье своего тренера Виктора Заварзина.

Из Ессентуков приехал молодой специалист выпускник смоленского инфизкульта Василий Телегин. Он был и прыгуном, и спринтером, и шестовиком, но главное - он был очень хорошим парнем, энтузиастом, преданным спорту. К тому же очень думающий был товарищ, до всего ему надо было, как говорится, сначала умом дойти, потом ногами добежать. Мастером Телегин не был, но "под мастера" бежал спринт, прыгал в длину и с шестом и, хотя ростом был невелик (172 см), по тем временам в высоту прыгал довольно прилично - под 190.

В общем собралась компания.

И тут вот что необходимо особо отметить: всех их пригласили в Запорожье не выступать, не "зачет делать", а прежде всего работать на легкую атлетику. Не выступать, числясь педагогами, инженерами, тренерами, а работать - развивать, культивировать, популяризировать "королеву спорта". Инженеры работали инженерами, тренеры - тренерами. Работали и сами выступали вместе со своими учениками. Они были в разных клубах и потому были соперниками, но все они были и в одной команде - сборной области - и потому стали друзьями. Это, можно сказать, классический пример, когда друзья - соперники, а соперники - друзья.

В 1962 году Василий Телегин получил назначение на работу тренером по легкой атлетике в коллектив физкультуры трансформаторного завода - ЗТЗ.

Когда сорок лет назад начинали строить Днепрогэс, тут, на правом берегу Днепра, построили и простенький стадион. Можете представить, что это был за стадион. Простой, заводской - дорожки, поле, подобие секторов... Но тогда, сорок лет назад, для строителей Днепрогэса он годился, о большем и лучшем не мечтали.

О рекордах даже не думали. О здоровье людей пеклись. Работали строители Днепрогэса как черти, ну и, чтобы было где им отдохнуть, построили этот стадион. Наверное, не до стадиона тогда было строителям Днепрогэса, но построили же! Для здоровья!

С 1936 года стадион не реконструировали, и к тому времени, когда приехал на ЗТЗ новый молодой тренер Василий Телегин, на это старинное сооружение, именуемое стадионом, больно было смотреть. Но что оставалось делать? Другого не было - на правом берегу он один.

Телегин в позу не встал - давайте, мол, сначала базу, а потом работу спрашивайте. Он начал работать.

И тут я хочу пригласить вас к одному разговору. Он не прост. Телегин как-то обмолвился, что, может, даже хорошо, что не было у него (и от себя добавлю - до сих пор нет!) никакой, по сути дела, легкоатлетической базы: ни стадиона, ни секторов приличных, ни манежа, ни зала. У других клубов были базы, у Телегина не было и нет.

Но почему он так говорит - что это, может, даже хорошо?

Вот как он все это мне растолковывал:

"У нас в клубе "Трансформатор" с большим спортом не очень-то. Теперь, правда, в самое последнее время, стали появляться хорошие спортсмены, даже вот своего рекордсмена мира заимели... Но когда я начинал работать, спроса за большой спорт с меня не было. Что я должен был делать? Занять клубом свое третье-четвертое место в городе. Но это не так уж трудно, правда? Дальше третьего мы редко бывали. И все довольны. Мне, тренеру, конечно, многое что надо. Но главное, что мне надо, - чтобы работать не. мешали, так, как я считаю нужным. Я же специалист и свою профессию уважаю... Мне никто не мешал, только помогали чем и как могли. Я по кабинетам не ходил - времени не было. Я работал. У меня были свои идеи, далекие цели... Я работал...

У нас на заводе насчет спорта и физкультуры одна главная идея - чтобы было где отдохнуть людям. Наш генеральный директор Виктор Андреевич Иванов, Герой Социалистического Труда, слава богу, не болельщик. Он сам человек очень спортивный, но не стремился к тому, чтобы команда заводская футбольная где-то там какое-то место заняла, а дальше хоть трава не расти. Он болельщик за здоровье. Вот тут он спросит. Баз для отдыха понастроили, пионерлагерь у нас что твой Артек. Там из Польши ребята, из ГДР, из Болгарии - каждую смену.

Решили мы рядом с лагерем построить свой спортивный лагерь. Пожалуйста. Знаете, как строили? Сами. Я, знаете, кем работал? Сварщиком. Здорово понравилось! Все сами строили - тренеры и ребята. Могли бы, конечно, и строителей подождать. А зачем?

Построили лагерь. Он от завода, от клуба - полчаса пешком, рядышком. Лучше не придумаешь! Вот там, в лагере, и работали.

Трудно, конечно, одному. Это есть. Зато мне никто не мешал. Я один всех тренировал, все виды. Вот только разве за молот и стайерские дистанции не принимался, остальные все. У меня даже в ядре мастера есть... Хотя, конечно, любовь - прыжки в высоту".

... Вот я и спрашиваю: неужели и впрямь необходимы трудности для того, чтобы, преодолев их, сделать большое дело? А может, не надо трудностей? И что было бы, если бы сразу же этот безусловно талантливый, самобытный тренер Василий Иванович Телегин получил отличнейшие, современные условия для своей работы?

- А вполне могло случиться так, что ничего бы и не получилось,- говорит Телегин.

- Вот так раз!- говорю ему.- А чего же вы тогда сетуете, что условий у вас нет, что тренироваться негде?

- Так ведь это мастерам моим нужны современные условия: манеж, покрытие, инвентарь... А детям и в лагере хорошо, Можно бы и лучше, но пока жить можно и тренироваться можно, мы не жалуемся...

Должен сказать, что Василий Иванович жаловаться и что-то просить не умеет и не любит. У него двое мальчишек - Лешке четыре, Сашке девять. Сашка, между прочим, за шесть метров уже прыгает, тройным. Папа мне об этом сообщил с гордостью ничуть не меньшей, чем о результатах своих мастеров. Двое мальчишек, а мама болеет. И ребята все время с отцом. Он потому и не разъезжает по соревнованиям и сборам, что ребят не с кем оставить.

- А ребят на кого я оставлю?- говорил мне Телегин.

- Ну, можно бабушку попросить...

- Бабушку можно, а остальных моих ребят на кого? У меня ведь их вон какая орава...

- Так вы что? Один в клубе тренер по легкой атлетике?

- Все годы был один, теперь есть помощник...

Стали появляться у Телегина мастера. Стали появляться и заманчивые, лестные предложения - не только из запорожских клубов, но и из других городов: из Киева, Харькова. Телегину обещали разные блага: и базу хорошую, и зарплату повыше, и квартиру. Но он и разговаривать на эту тему ни с кем не пожелал.

А, кстати, жил Телегин в маленькой квартирке. Заместитель председателя завкома ЗТЗ Виктор Федорович Ищенко (между прочим, тоже легкоатлет, метатель ядра, и, было время, выступал с Телегиным в одной команде) говорил мне, что о квартире Телегин и не заикался и дали ему трехкомнатную совсем недавно, но не по поводу рекорда Ященко, не за какие-то особые заслуги, а как ветерану труда, проработавшему на заводе пятнадцать o лет. Не как тренеру мастеров и рекордсмена мира, а как ветерану труда - это очень важно и отметить и понять.

Он был и остался верен своему клубу. Остался и - уверен!- останется. Это его дом, его земля, здесь растут его дети. Не только Алеша с Сашей - все его дети, его семья.

Один небольшой, но выразительный штрих.

Думаю, что ребята Телегина не станут на меня серчать, если расскажу об одном их "тайном сговоре". А договорились они,вот о чем: дали клятву (Телегин о ней долгое время не знал, а когда узнал, не подал виду, что знает) верности своему тренеру и клубу. Уходят ребята из клуба кто куда - в институты, на другие заводы. Но в спорте, в спортивной своей жизни они поклялись друг другу (не Телегину - друг другу!), что всегда будут вместе.

Вот эта атмосфера дружбы, преданности друг другу, живое чувство локтя, чувство земли родной и ответственность перед товарищами - не та ли благодатная почва, на которой может вырасти - и растет!- благороднейшее зерно трудолюбия и высшего мастерства! Неважно, что в данном случае мастерство - спортивное.

Другой штрих. Однажды вечером в спортивном лагере "Закалка" были объявлены танцы. Гляжу, приходят какие-то взрослые парни, устанавливают радиоаппаратуру, настраивают электрогитары... Ну, думаю, широко живут, ансамбль на танцы приглашают...

Начались танцы.

Луна светила, как прожектор, и в свете этого прожектора на лесной лужайке рекордсмен мира лихо отплясывал твист с какой-то милой девочкой. Всем было весело и хорошо. Оркестр играл довольно профессионально.

Но вот по радио ровно в 21.30: "Отбой! Отбой" - и ни слова больше. Оркестр неожиданно умолк на полуноте. И пары стали расходиться.

Маленький Лешка Телегин ждал той минуты, он стоял у своего домика с горном в руках. И когда оркестр замолчал, Лешка протрубил "отбой". Оказывается, это его, Лешкина, обязанность - трубить "отбой", и он выполняет ее добросовестно и с превеликой гордостью.

Спрашиваю у Телегина:

- Что это за оркестр? Никогда не видел, чтобы на танцах оркестр внезапно смолкал, а пары безропотно расходились, не требуя продолжить танцы ну хотя бы еще пять минут...

Телегин, чувствую, ждал такого вопроса. Сказал не без гордости:

- Это мои ребята, это Летя.

Вот оно что! Это их "легкоатлетический ансамбль", и руководитель его - Саша Летников, тот самый, что 210 прыгает... Лагерные законы в "Закалке" одни для всех. И пусть Летников теперь студент и в лагере не живет, но, приезжая сюда (на танцах ли поиграть или потренироваться у Василия Ивановича), Он живет по законам "Закалки", на которых воспитан с малых лет и которым поклялся в верности навсегда.

Вот она - дисциплина!

И ни для кого исключений из правил нет. В том числе и для рекордсмена мира.

Я смотрел на все это и все пытался вспомнить, где же я видел такой лагерь, такого тренера, таких ребят и такие порядки? Я был уверен, что где-то уже видел подобное. Но вдруг понял: не видел я такого лагеря, но знаю о таком и писал.

Так жили и живут фехтовальщики из казанской школы тренера Житлова. Ну прямо точь-в-точь! И у Житлова его девочки, которые теперь заслуженные мастера, чемпионки мира и олимпийских игр, росли в таком же, как "Закалка", лагере, по таким же, как тут, законам. Ященко пришел к Телегину двенадцатилетним несмышленышем, и казанские чемпионки пришли к Житлову двенадцатилетними девчушками... Многое сходится.

И еще одну общность в школах казанской и запорожской надо отметить особо: обе начинались на пустом месте, с "нуля", и начинали свои Школы совсем молодые тренеры - без титулов и званий, но тренеры-энтузиасты, фанатики даже, и истинные Педагоги и Спортсмены.

Когда я писал в "Советском спорте" о казанской фехтовальной Школе, нам говорили, что все это, мол, хорошо, но типично ли, есть ли еще где-нибудь подобная школа с подобными принципами воспитания?

Оказалось, что такая школа есть в Запорожье, и не. городская, а при скромном заводском спортклубе. Значит, принципы Житлова и Телегина не случайны. Они правильны, и, уверен, есть немало таких же школ, да вот только до поры до времени о них мало кто знает. Вырастают в таких школах мастера-спортсмены экстракласса, и о школах узнают - начинают говорить и писать. Но только после появления "звёзд".

Наверное, это неправильно. Не "звездами" славны такие школы, а "звезды" славны своими школами и педагогами, которые их воспитали, поставили на ноги и повели не по спортивной лишь дороге, но по правильной дороге жизни. Вот в чем дело. А не в рекордах и медалях самых высоких спортивных проб.

...Когда я приехал в Запорожье, в областном спорткомитете обмолвились, что в "Трансформаторе" на ЗТЗ к большому спорту отношение в общем-то прохладное... Вроде парадокс получается - отношение в клубе и на заводе к большому спорту прохладное, а самый большой спортсмен в городе, да и не только в городе, вырос в этом клубе.

Может, случайность? Может быть, этот самый Володя Ященко просто удивительный спортивный вундеркинд?

На первый взгляд похоже, что так. Но в том-то и дело, что нет в этой истории никаких случайностей, а Володя вовсе не вундеркинд. Он не родился прыгуном, и не было у него на роду написано стать рекордсменом мира. Он воспитан спортсменом, научен прыгать в высоту, и к мировому рекорду его вел Василий Иванович Телегин. И не только его. Ященко первый, но не последний из знаменитых учеников этого тренера. Подрастают и другие.

Секрет, видимо, тут еще и" в том, что тренер Телегин при всей своей скромности, застенчивости даже в деле - личность творческая, ищущая, можно сказать, революционер. Он все делает по-своему, по-новому. Телегин говорил мне, что Володя и другие его ученки тренируются совсем не так, как другие известные прыгуны. Во всяком случае, прыжков на тренировках они делают во много раз меньше, чем принято. Но зато в каждый прыжок вкладывают все они - и ученики и учитель - столько ума, изобретательности, сердца даже, что каждый такой прыжок, может, стоит десяти... Тренажер, изобретенный Телегиным, тот самый тренажер, который как катапульта выбросил Володю Ященко на большие прыжковые высоты, такое до изумления простейшее изобретение и такой кустарной, топорной (в прямом смысле слова) работы аппарат, что только руками развести, честное слово!

Но вот вижу: идет к водной станции лагеря пожилой, но крепкий мужчина, лет шестидесяти на вид. И... метров с трех прыгает в Днепр.

Это генеральный директор объединения Герой Социалистического Труда Виктор Андреевич Иванов. Мы познакомились с ним не в кабинете, а прямо тут, на водной станции, на плотике. Он в плавках, я в плавках. Хорошо в такой обстановке говорить о физкультуре и спорте.

Виктор Андреевич говорил о том, что рекорд Володи Ященко - это, конечно, очень приятное дело, но жили они без рекорда, и, не будь его, ничего бы страшного не произошло,- как жили, так бы и жили. Потому что не в рекорде дело. А вот без этого лагеря завод жить не может, не имеет права. Потому что в лагере растут дети завода, не просто дети рабочих и инженеров, но дети завода. Они, считает генеральный директор, тут, в лагере, не только спортом единым живы, но - это главное!- они живут тут на своей родной земле, прирастают к ней, именно здесь они лучше всего чувствуют, что это их земля, их лагерь. Они его хозяева, единственные и полноправные, здесь все ими сделано и все для них.

Здесь, в лагере, педагоги куют не только крепкие тела, но и крепкие души. И для такого дела, говорит генеральный директор, ничего жалеть не надо, ибо дело это святое.

Кстати, сам генеральный директор живет тоже в "Закалке". Тут у него фанерный домик, построенный по тому же нехитрому "проекту", что и все другие домики,- стены и крыша. Генеральный директор, которому давно перевалило за шестьдесят, признался, что чувствует себя в этом лагегзе прекрасно, молодо себя чувствует!

- А как же все-таки с базой? Рекордсмена мира имеете, а базы приличной нет...- говорю Виктору Андреевичу.

Больной вопрос задал - понимаю. С заводским стадионом много лет беда. Хотел территорию старого стадиона прибрать к рукам соседний завод, обещая взамен построить новый. Но, хотя и договор на сей счет был заключен между заводами, стадион, отбив бульдозерные атаки соседей, стоит, как стоял сорок лет назад.

Но оказалось, что теперь больной этот вопрос решен компетентными организациями и скоро начнется наконец реконструкция. Будет у завода современная спортивная база.

...Вы, наверное, обратили внимание, что в этих заметках собственно о Володе Ященко довольно мало написана. Это потому, что у него пока еще нет биографии. Так он сам говорит.

Но есть биография - большая и интересная - у школы, в которой он воспитан, у его учителя, у завода, где люди так бережно и кропотливо выращивают свою смену.

На мировом рекорде Владимира Ященко закончена лишь первая глава биографии этой удивительной заводской спортивной школы.

...Я уверен, что и у Марии Ивановны Ященко будут еще такие же счастливые дни, как тот, самый первый, когда несла она людям свою радость, свою гордость за сына.