Махмуд Умаров. М. Чупров

1

- Одного умения мало - надо, Миша, иметь еще немного счастья, - старался утешить и себя, и своего друга Михаил Иткис.

Оба они - и Умаров и Иткис - вполне могли считать себя неудачниками.

На Римской олимпиаде 1960 года им отчаянно не везло. Однако нередко в спорте, как, впрочем, и в других сферах деятельности, неудачники достойны не меньшего признания, чем победители.

Случайно завоеванная медаль - и так ведь бывает в спорте - не делает владельца великим, и, наоборот: случайно неполученная медаль не способна повредить репутации большого спортсмена. И все-таки самому спортсмену нужна медаль. И чем значительнее притязания на эту медаль, тем болезненнее переживается неудача. Таким неудачником быть не стыдно. Не стыдно, но больно.

Все это имеет прямое отношение к стрелку Умарову.

И Умаров, и его друг Иткис возлагали на Римскую олимпиаду большие надежды. Для Иткиса, который к тому времени уже лет десять ходил в лучших винтовочниках мира, эта Олимпиада была первой. В 1952 году в Хельсинки его не взяли потому, что он был слишком молод. В 1956-м - опять-таки по всем показателям - он должен был попасть в Мельбурн, однако угодил в госпиталь. Вот и получалось, что обладатель золотых медалей чемпионатов страны, Европы, мира - наград, которых с лихвой хватило бы десятерым спортсменам, только в тридцать лет дебютировал на Олимпиаде. Его первый шанс мог стать и последним. И потому он должен был выиграть медаль.

По жребию Иткису выпало стрелять на правом фланге. На правом так на правом, какая разница. А разница, оказывается, была. На стрельбище "Чезано" разыгралась настоящая песчаная буря. Стрельбище было построено совсем недавно, молодая трава не могла схватить как следует грунт. Огневой рубеж покоился на трехметровых бетонных столбах. Боковой ветер задувал с такой силой, что образовал на правом фланге мощные песчаные заносы. Порой мишени совсем исчезали из поля зрения. Было из-за чего беспокоиться: шесть часов - и ни секундой больше - отводится на 120 выстрелов.

Иткис остался пятым, и слабым утешением могло быть лишь то обстоятельство, что четыре первых места заняли стрелки с левого фланга, который был довольно надежно прикрыт от ветра небольшой горкой. А его друг пистолетчик Умаров получил серебряную медаль, пропустив вперед своего соотечественника Алексея Гущина.

Да, Иткис прав: одного умения мало - надо еще иметь немного счастья.

Что же ответил тогда Умаров? Искренне утешая друга, он меньше всего хотел утешить самого себя. Он не искал успокоительных слов. Наверное, как и четыре года назад, он решил продлить свою жизнь в спорте. Жаль, конечно, что нельзя поставить точку сейчас, потому что в Токио ему будет уже сорок... Но не останавливаться же, не дойдя до цели. Он получит наконец свою золотую медаль и вот Тогда сможет уйти.

Иткису помешал правый фланг. Свой "правый фланг" был и у Умарова. У каждого есть свой "правый фланг" - нужно только не забывать о нем.

Обычно журналисты щедры на гиперболы да на авансы: такая у них работа. Свой брат стрелок не семь - семьдесят раз отмерит, прежде чем отрезать. И все-таки генеральный секретарь Международного союза стрелкового спорта К. А. Ларссон на вопрос о лучшем стрелке XXXVII чемпионата мира не колеблясь ответил: "Пистолетчик Умаров". Чемпионат этот состоялся в 1958 году. Через год он выиграл чемпионат Европы. Кстати, тогда, перед Мельбурном, Умаров тоже выиграл чемпионат Европы. В Мельбурне он мог победить, а мог и не победить: бухарестская победа дала ему первый чемпионский титул. В Риме, считалось, он не мог не победить. Между Мельбурном и Римом он выиграл не только чемпионаты Европы и мира, что не менее важно - выиграл все четыре чемпионата страны.

Начало в Мельбурне было более чем обнадеживающим. Первая серия: 95 очков. Рядом только американец О. Пиньон, у которого на очко меньше. Олимпийский чемпион швед Т. Ульман и чемпион мира американец X. Бэннер еще дальше.

Махмуд Умаров

Умаров скосил глаза на своего корректировщика Б. Переберина, который спокойно разглядывал в трубу его, Умарова, пробоины. С Переберипым, первоклассным винтовочпиком, земляком-ленинградцем, ему было спокойно. Да и работают они не впервые: чемпионат Европы в Бухаресте он выиграл, когда помогал ему Переберин. Вроде бы простое это дело - корректировать стрельбу: смотри, докладывай о характере пробоин стрелку, вноси поправки. Но это только на первый взгляд. Иные из корректировщиков любят, как говорят стрелки, "темнить". Это означает, что, преследуя, разумеется, самые благие цели, они называют "девятку" "десяткой", дабы успокоить ведомого, либо, напротив, - "восьмеркой", чтобы спортсмен был более сосредоточен. Умарову такого рода помощь не требовалась: ои должен был знать истинную картину и всегда интересовался, как идут дела у его конкурентов.

- Девятка на шесть, - объявил Переберин, что на языке стрелков озпачает пробоину достоинством в девять очков примерно там, где на часовом циферблате находится шестерка. "Девятка на шесть" означала для Умарова, что и вторая серия началась нормально.

- Десятка грязная на шесть. Поправка правильная.

Умаров должен был понять Переберина таким образом, что "десятка" - то у него - "десятка", но в рискованной близости от "девятки".

- Девятка снова на шесть.

Нет худа без добра. Переберин приехал в Мельбурн первым номером среди стрелков из малокалиберной винтовки, На тренировках дома, перед отъездом, из своего "вальмута" он регулярно выбивал 1180 очков. Тренировка - это, конечно, не соревнование, но 1180 - выше мирового рекорда.

"Вильямстоуи", мельбурнское стрельбище, представлял собой более чем скромный армейский полигон, в сравнении с которым стрельбища во Львове и Мытищах казались верхом совершенства. Не хватало кабин, ежедневные тренировки были возможны только в весьма необычных условиях: в каждой кабине по два стрелка одновременно. Но самое неприятное заключалось в том, что "Вильямстоуи" был открыт сильному ветру с океана. Трудно сказать, был ли этот ветер причиной, но, хотя и выиграл Переберин все пять прикидок, места ему в команде не нашлось. Вот тогда-то и подошел Умаров к Переберину: "Помоги, Борис!" Переберин, конечно же, согласился. Да, нет худа без добра. - Девятка на половине седьмого.

Обычно Переберин говорил спокойно, но иногда раздражался, подолгу смотрел в трубу, отыскивая пробоину, которую он давно нашел, ругался. Все это не без умысла, он не хотел, чтобы Умаров подумал, что стрельба идет очень уж хорошо.

Вторая серия прошла хуже, но тоже достаточно уверенно - 91 очко. Третья началась двумя десятками, которые Переберин в обоих случаях определил одним словом - "неплохо". К умаровской кабине потянулись зрители и журналисты. Переберин понимал, как может сказаться на результатах повышенное внимание публики - даже такой спортсмен, как Умаров, может на минуту расслабиться. Конечно, хорошо бы сориентировать его на какого-то одного конкурента. Переберин хотел найти кого-то одного, но соперников было много. Нет, пусть лучше Миша скрипит зубами, сосредоточиваясь на каждом выстреле.

Три последних выстрела были неудачными: три "восьмерки", только одна из которых, да и то в лучшем случае, может задеть "девятку". Да и кучность посредственная. Переберин еще раз взглянул на часы: из трех часов, отведенных на все упражнение, прошло меньше часа, а Умаров уже заканчивал третью серию. Переберин отлично знал, что в стрельбе, как нигде, труднее всего догонять. Любому, но не Умарову, который как раз и хорош в таких ситуациях. Но, как назло, некого догонять - Умаров стреляет быстрее всех. Переберин решил: Мише надо отдохнуть, успокоиться.

- Мне не нравится это сборище вокруг тебя. Расслабься, без меня не стреляй.

Переберин вышел из кабины, вытащил ленинградскую "беломорину", закурил. Среди стрелков курящих сыскать трудно. Оно и неудивительно. Часа три-четыре ежедневно проводит человек на стрельбище, где курить строжайше запрещено. Переберин был исключением. Он пришел в стрелковый спорт, когда ему было уже без малого тридцать. На Ленинградском фронте даже снайперы с уважением называли его фамилию. К концу войны на его счету было 128 фашистов.

Не успел Переберин сделать несколько затяжек, как до его слуха донесся выстрел.

И сейчас, рассказывая мне о давних событиях, Переберин заметно волнуется:

- Я подумал тогда, неужели Миша?

И сам себе: не мог он. Успокаиваю себя и не верю, понимаю, что он. И знаю почему. Из-за этого проклятого ветра. Мы тогда буквально исползали все стрельбище утром и днем и пришли к выводу: самый слабый ветер утром. Вот Миша и поторопился отстреляться пораньше, пока ветер не поднялся. Вбегаю, а он мне спокойно: "Ищи в "девятке на половине четвертого". Я к трубе - не вижу пробоины. Еще раз смотрю, еще и еще - нет ее, нет пробоины. На половине четвертого пе только "девятки", но и "восьмерки" нет. Миша почуял неладное, но продолжает настаивать: "Я твердо отметил хорошее попадание!" Ну, думаю: может, пробоина в пробоину. Утешаю себя и сам пе верю: такое бывает редко. Пришлось мне связаться с траншеей по телефону.

Это был тот редкий случай, когда правы оказались оба. Умаров - потому, что пробоина и впрямь была в "девятке на половине четвертого". Переберин - потому что пробоины в умаровской мишени не было. Кодекс стрелков строг: выстрел в чужую мишень засчитывается, по допустивший оплошность стрелок штрафуется двумя очками. Так та "девятка" обернулась для Умарова "семеркой".

А произошло это так. Сосредоточив все свое внимание на прицеливании, Умаров упустил из виду, что его рука с пистолетом была направлена в чужую мишень. Почему решили организаторы повесить номера не как обычно, над мишенями, а под ними, никто не знает. Но факт остается фактом: поднятая рука стрелка закрывала номер, мешала ему сделать контрольную проверку.

Произошло то, что и должно было произойти с таким человеком, как Умаров: он стрелял так, как будто ничего не произошло. Наградой ему были последующие серии - в 94, 93, 92 очка.

Результата Умаров, разумеется, не знал, но готов был к худшему. Когда же его начали поздравлять, подбежал к Переберину:

- Ничего не пойму, Борис! В чем дело?

- Видимо, не так уж плох твой результат. Позже Переберин говорил:

- Уверен, что шел Миша на 559-560, если бы не та оплошность...

Практически победить Умарова мог лишь молодой финский офицер Пентти Линносвуо. Он не значился в числе фаворитов, не удивлял результатами на прикидках, что позволило ему избежать повышенного интереса к собственной персоне. Удачной последней серией он догоняет Умарова: у обоих по 556 очков - олимпийский рекорд, который засчитывается обоим. У рекорда могут быть два автора, золотая медаль вручается только одному. Судьи считают "десятки": у Линносвуо их 26, у Умарова - на две меньше. Все ясно - золотая медаль достается Линносвуо.

Умаров не пытался даже намеком дать понять другим, что, если бы не та оплошность, он стал бы чемпионом.

Об этом он написал четырьмя годами позже в книге "Особенности психологической подготовки стрелка": "...Линносвуо, ставший чемпионом XVI Олимпийских игр в стрельбе из матчевого пистолета, по-видимому, сумел скрыть на тренировках истинный уровень своей хорошей подготовленности, в силу чего до самого конца соревнований оставался вне поля зрения всех заинтересованных лиц, в том числе зрителей, фоторепортеров, корреспондентов. Он выступал совершенно без помех, оставаясь все время в тени. А это, как известно, в стрелковом спорте имеет большое значение".

Своей неудаче Умаров оправданий не искал - он искал объяснение, которое могло принести пользу другим. Поэтому он и написал. Только поэтому. Ему было ясно только одно: свою жизнь в спорте нужно продлить еще на четыре года. А Галя поймет. Поймет и одобрит. Она не только жена, но и друг, а стало быть, единомышленник. Она зпает, что нельзя останавливаться, не дойдя до цели. А в медицине он еще свое возьмет: 40 лет еще не возраст. Конечно, лучше бы уже сейчас целиком переключиться на науку, нельзя же разбрасываться.

2

Умаров рано выбрал свой жизненный путь: окончив с отличием в 1940 году школу, он поступил на рабфак медицинского института. Начинается война - Умаров обивает пороги военкомата. Он рвется на фронт, а его направляют на учебу в Военно-медицинскую академию имени С. М. Кирова, которая в ту пору эвакуировалась из Ленинграда в Самарканд. Затем весь курс переводят в Харьковское военное медицинское училище, которое тоже находилось в Средней Азии. Лето 1943 года военфельдшер Умаров встретил в воздушно-десантных войсках. Свой первый прыжок в тыл врага он совершил под Курском. А потом было много таких прыжков. Героизм в ту пору был будничным. С медицинской сумкой, а то и с автоматом в руках Умарова видели в партизанских отрядах, в составе специальных армейских соединений, действовавших в глубоком тылу противника.

Вот тогда он и стал Мишей. Видимо, Умаров и впрямь был похож на медведя: невысокий, коренастый, в меховой шапке. Вначале он привык, а затем и полюбил это русское имя - Миша. И потом всегда при знакомстве назывался Мишей.

Он был третьим ребенком и первым сыном в семье рабочего алма-атинской обувной фабрики Бедалджана и домашней хозяйки Магинур Умаровых. Тот день - 10 сентября 1924 года - в доме молодой уйгурской семьи был настоящим праздником. На Востоке вообще любят сыновей. Сын приносит в дом счастье. Долго выбирали имя, пока не остановились на Махмуде.

Он рос смышленым ребенком, помогал матери ухаживать за маленькими сестренками и братом (в семье потом родились еще четверо ребятишек). Махмуду не было и восьми, когда он выучился играть на дутаре - щипковом инструменте, очень похожем на мандолину. Чтобы прокормить большую семью, Бедалджаи по вечерам и в выходные дни сапожничал дома. Но стоило Махмуду взять первые аккорды, как отец откладывал в сторону свой нехитрый инструмент. В мечтах он уже видел сына в музыкальной школе, а потом и в консерватории. Этим надеждам не суждено было сбыться, однако Махмуд, обладавший абсолютным слухом, пронес через всю свою жизнь любовь к музыке, научился играть на многих музыкальных инструментах.

М. Умаров, Г. Волынский и американский стрелок У. Блэнкеншип (в центре)

Отец умер рано, и Махмуд, старший мужчина в семье, помог матери поставить на ноги сестер и брата. Бедалджап Умаров, сам ставивший вместо подписи незамысловатый крестик, мечтал увидеть своих детей грамотными. Его мечта осуществилась: только старшая, Ша-маснур, не получила высшего образования.

...День Победы застал старшего лейтенанта медицинской службы коммуниста Умарова в поверженной Германии. Он рвался домой, в родную Алма-Ату, проведать мать, сестер, брата. Но в середине июля 1945 года был получен приказ откомандировать всех офицеров, которых призвали в действующую армию из медицинских вузов, на учебу в Военно-медицинскую академию имени С. М. Кирова. Так Махмуд стал ленинградцем.

- Если бы это зависело только от тебя, - частенько смеялась Галя, - то у нас уже было бы десять детей. - Умаров только улыбался в ответ. Это был как раз тот случай, когда доля правды в этой шутке была изрядной. Своему первенцу, который родился в 1947 году, он долго выбирал имя. Рылся в каких-то книгах, выбирал одно, другое, пока не остановился на Арислане, что в переводе с уйгурского означает "тигр". Правда, в загсе сочли более правильным имя Арслан. В это время Умаров был на седьмом небе от счастья. Он стирал пеленки, укачивал младенца, купал его, укладывал спать, рассказывал сказки.

А как он волновался в Мельбурне! Когда они уже направлялись домой, ему казалось, что "Грузия" слишком медленно идет к родным берегам. Ему и праздник Нептуна, который, традиционно отмечается при переходе экватора, был не в праздник. "Нептуном" был заслуженный мастер спорта Борис Назаров. А главным героем - баскетболист Янис Круминын, добродушный гигант 218 сантиметров роста. Он упорно не хотел купаться в одежде. Пришлось призвать на помощь борцов.

А через два дня, при подходе к Японскому морю, персональный праздник был у Умарова. Впрочем, не персональный: текст радиограммы с радостным сообщением,

что у Умарова родилась дочь, тут же стал известен всем.

Вынужденный рано расстаться с отчим домом, Умаров крепко привязался к Бегоулевым, родителям Гали. Всю свою семейную жизнь с первого до последнего дня он прожил с ними. Его тесть Б. П. Бегоулев тоже был военным медиком. В 1938 году оц первым из советских военврачей был удостоен звания Героя Советского Союза. Да и вообще весь род Бегоулевых - Умаровых был тесно связан с медициной: Галя - физиотерапевт, Арик окончил со временем ту же академию, что и отец. И только Иринка выбрала другую стезю - стала историком.

3

Виды спорта можно условно разделить на известные болельщикам (а точнее говоря, якобы известные) и на те, о которых непрофессионалы остерегаются судить. К первым, как нетрудно догадаться, относятся такие избалованные прессой и, что особенно важно, телевидением виды, как футбол, хоккей, фигурное катание. Обилие информации позволяет многим болельщикам считать себя специалистами ранга чуть ли не Лобановского, Тихонова, Чайковской. К видам спорта, о которых даже самый самоуверенный болельщик помалкивает, относится и тот, которым занимался Умаров. Можно даже сказать, что о стрельбе у подавляющего числа людей складывается весьма туманное представление. Зрелищным видом спорта стрельбу не назовешь, и большинство из нас о стрельбе и стрелках получают информацию - и весьма обильную - из... кинофильмов. Что касается эффектов и эмоций, то тут все в порядке: зритель получает то, что оп желает видеть. Правда, его уже не устраивают стрелки, которые вторым или третьим выстрелом поражают находящийся на изрядном удалении пятак, пресноватым кажется и точное попадание и с первой же попытки, даже если цель величиной с копейку. В кино мы видим стрельбу из кармана, от живота, от локтя, двумя руками и т. д. Создатели каждого нового фильма стараются перещеголять своих предшественников, и уже герои стреляют-стреляют, падая с дерева, в кромешной темноте, стоя спиной к цели, на бешеном скаку, корчась в предсмертных судорогах... Но то в кино. В спорте же все ипаче.

Здесь стрелять надо по возможности не торопясь, тщательно прицеливаясь, желательно одной рукой, потому что если ухватился за пистолет двумя руками, то к дрожи одной руки прибавляется дрожь другой. И, между прочим, "зоркий глаз" тоже скорее от кино и литературы, чем от жизни. В стрелковом спорте отличались люди и с хорошим и с плохим зрением, которые стреляли в очках (чемпион мира Н. Калиниченко).

В стрельбе есть свои секреты, и Умаров - не сразу, конечно, - постиг их. Немало времени, сил, энергии затратил он на то, чтобы стать пистолетчиком экстракласса.

На память приходит гимн Куприна стрелковому спорту:

"Одним из самых благородных и полезных спортивных упражнений (если не самым лучшим) считаю стрельбу в цель, пулькою.

В самом деле - искусство стрельбы в цель вовсе не легкое искусство. Оно требует от стрелка мпого данных: спокойствия, хладнокровия, уверенности, душевного и физического равновесия, внимания, зоркости взгляда, находчивости, терпения, тщательного изучения оружия и, наконец, умения аккуратно, даже если хотите, любовно, ухаживать за ним.

Замечательно, что люди неумеренно пьющие и развратные никогда в искусстве стрельбы не поднимаются выше среднего уровня, также неряхи и рассеянные субъекты".

Право же, будь один из лучших писателей России нашим современником, можно было бы подумать, что моделью идеального стрелка послужил ему Умаров.

Вот как характеризуют спортсмена люди, близко знавшие его.

Алексей Васильев, первый тренер Умарова:

- На первой тренировке передо мной предстал щегольски одетый старший лейтенант. Белоснежный подво-ротпичок, до блеска начищенные ботинки и пуговицы, отутюженное обмундирование, гладко выбритый. И позднее иным Мишу я никогда не видел.

...В то время, когда Умаров уже стрелял, но стрельбой еще "не заболел", ои стрелял из моего пистолета. А потом, когда по-настоящему увлекся, брал личное оруяше домой, подолгу копался в нем. Все, что он делал, он делал основательно и в конце концов изготовил весьма сложную рукоятку для произвольного пистолета. Рукоят-* ка эта получила распространение у многих стрелков.

Михаил Иткис, заслуженный мастер спорта, кандидат педагогических наук, полковник:

- Баллистику он изучал всерьез" Было время, когда он не расставался с изданными еще до войны книгами Пономарева, и Булыгипа. А с моим тренером Юрьевым, автором серьезного исследования "Спортивная стрельба из винтовки", Миша спорил чуть ли не на равных. Мне кажется, что с баллистикой он даже переборщил - знал больше, чем надо знать стрелку.

Виктор Шамбуркин, заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион:

- Уходу за оружием Махмуд Бедалович уделял, наверное, не больше и не меньше времени, чем любой из нас, но делал он это намного тщательней. Он очень верил себе, своему умению. Я не припомню случая, чтобы он причину какой-то своей неудачи видел в оружии. А уж к оружейным мастерам с претензиями он никогда не бегал, причину искал он только в самом себе.

...Махмуд Бедалович всегда нацеливался только на первое место.

Борис Переберин, заслуженный мастер спорта:

- Мне он частенько говорил: "Я удивляюсь твоей внутренней борьбе. Если испытываешь повышенное волнение, полежи, подумай о чем-нибудь другом, доведи себя до полусонного состояния и только потом стреляй". Сейчас это называется аутогенной тренрфовкой.

Илья Френклах, мастер спорта международного класса, подполковник:

- Накануне соревнований он, конечно же, как и каждый из нас, нервничал, но никаких признаков волнения заметить было нельзя. Он не мог понять, как это кто-то не может справиться с собой.

Галина Борисовна:

- Он умел веселиться без вина. С рюмкой водки я вообще его никогда не видела. А бокал вина или шампанского ои мог выпить два-три раза в году по большим праздникам.

...В 195G году наши олимпийцы летели в Мельбурн, они остановились в Рангуне, и там какой-то экзотический комар укусил Мишу в шею. Шея опухла, покраснела, краснота полезла к лицу. Болезненные явления оставались у него и во время той злосчастной стрельбы. Как-то, когда у нас были гости, я высказала предположение, что из-за этого комара Миша и остался с серебряной медалью. Миша ничего не сказал, и лицо его не изменилось, но я-то догадалась о том, что он не доволен.

Антон Ясинский, заслуженный мастер спорта, экс-рекордсмен мира по стрельбе из пистолета:

- Миша был моим постоянным соперником на соревнованиях разного ранга, начиная с первенств города и округа до мировых чемпионатов и Олимпийских игр. Меня поражали две черты его характера - уверенность и терпение. Он мог часами нажимать курок, не послав в ствол ни единого патрона. А на соревнованиях? Он по нескольку раз вскидывал руку, прежде чем раздавался зачетный выстрел.

Владимир Столыпин, заслуженный мастер спорта, дважды чемпион мира по стрельбе из пистолета:

- Махмуд Бедалович опекал меня с первого посещения тира. Ничего не ускользало от его внимательного и зоркого взгляда. Он говорил: "Будь внимателен ко всему. К оружию, к одежде, в которой стреляешь, к погоде, к своему самочувствию, к своим конкурентам". Это помогло мне добиться успехов.

А вот что писал сам Умаров: "Мне часто приходилось слышать, что у меня "особые нервы", "медвежье спокойствие" и т. п. Мне удается показывать на соревнованиях высокие результаты (как, впрочем, и многим другим стрелкам) вовсе не потому, что я имею "железные нервы". Я подвержен спортивному волнению, как и все люди. Я даже никогда этого не пытался как-то скрывать, но и не демонстрировал специально, разумеется. Но мне, как правило, постепенно удается побороть волнение настолько, что оно не мешает делать качественные выстрелы".

Качествами, необходимыми первоклассному снайперу, Умаров был наделен, конечно же, и до того дня, когда впервые пришел в армейский тир на улице Марата; и потом еще долгие годы он не считал стрельбу главным делом своей жизни. Умаров стрелял тогда в свое удовольствие. И тем не менее достиг очень многого: стал мастером спорта.

Гроссмейстером стрельбы ему еще предстояло стать. И в этом ему помог тренер. Впрочем, А. Васильев однажды сказал: "Не думаю, что Мише нужен был тренер. Такие в тренерах не нуждаются".

Умаров, как и все члены сборной, на различных соревнованиях и при подготовке к ним работал с различными тренерами, но всегда подчеркивал, что его тренером является А. Васильев. Именно Васильев угадал в равнодушном к стрельбе офицере незаурядного спортсмена и, по существу, заставил его стать таковым.

"Ленинградский тренер А. А. Васильев, - писал Умаров в своей книге, - сделал интересное наблюдение. Он заметил, что из большого числа лиц, обучающихся стрельбе из пистолета и никогда раньше не имевших дела с оружием, с самого начала выделяется некоторое количество людей, обладающих хорошей устойчивостью руки. В дальнейшем, по мере тренировки эти люди прогрессируют в меткости огня гораздо быстрее, лучше и легче, чем все другие. Отсюда А. А. Васильев пришел к логическому выводу, что люди отличаются друг от друга способностью управлять своей рукой, придавать ей желаемую неподвижность, иначе говоря, диктовать своим мышцам собственное желание".

М. Умаров у Лионского приза, завоеванного советскими стрелками. Каракас, 1954

Рассказывает А. Васильев: "В 1951 году Умаров занял второе место в первенстве Ленинградского гарнизона по стрельбе из пистолета ТТ. Произошло это так. В день зачетной стрельбы команды академии Умаров приехал в тир очень расстроенный и сказал, что выступать не может, так как у него болит правый глаз. Смотрю - действительно, правое глазное яблоко налито кровью и слезится. Видимо, это был конъюнктивит. Было ясно, что без Умарова команда выступит намного слабее. Поэтому я предложил ему попробовать стрелять, целясь не, как обычно, правым, а левым глазом, правый же - закрыть повязкой. Несмотря на то, что спортсмену пришлось стрелять необычным способом и здорово понервничать, результат оказался отличным - 91 очко, столько же, сколько и у победителя. Сказалось его умение владеть собой, чувство ответственности, внутренняя дисциплинированность. Уверен, что мы могли бы рассчитывать на результат 90-92 очка, если бы Умаров стрелял в нормальных условиях".

А. Васильева, который встретился с Умаровым в 1949 году, можно упрекнуть лишь в том, что он не сумел в течение целых четырех лет разбудить умаровское честолюбие. Впрочем, этого не смог бы сделать никто. Человек в высшей степени цельный, Умаров ни в коем случае не хотел, чтобы стрельба оттеснила науку в его жизни на второе место.

Только в 1953 году, после защиты кандидатской диссертации, Умаров, вняв уверениям Васильева, решил проверить, чего же он стоит как стрелок. И произошло то, что и должно было произойти с таким человеком, как Умаров. Высокая результативность заставила его заняться стрельбой всерьез.

Умаров выиграл немало состязаний. К Олимну он не шел, а буквально бежал, перепрыгивая через две ступеньки.

1953 год. Васильев рекомендует взять в сборную Умарова. Видимо, его аргументы были настолько убедительны, что уже немолодого (29 лет), известного лишь в Ленинградском военном округе стрелка берут сначала в армейскую сборную и почти одновременно в сборную страны.

1954 год. Умаров в основном составе сборной. Он едет в Каракас на чемпионат мира, где команда советских пистолетчиков завоевывает первое место в командной стрельбе, а вместе с ним "Лионский кубок", самый почетный приз у пистолетчиков.

1955 год. Чемпионат Европы. Из Бухареста Умаров возвращается с золотой медалью.

1956-1961 годы. Шесть чемпионатов страны, чемпионат Европы. Чемпионат мира. Две Олимпиады. Результат - семь золотых медалей, две серебряные. К тому же Умаров пятикратный чемпион Европы и трехкратный чемпион мира в командных соревнованиях.

4

Умаров был широко образованным человеком. Кроме русского и уйгурского, знал немецкий и латынь. Читал он много и быстро. Любимые писатели: Куприн, Достоевский, Л. Толстой. Почти все спортсмены возят на сборы книги, но не все читают. А Умаров не только читал. На сборах он писал научные статьи. Музыку он чувствовал превосходно. По первым тактам музыкальной фразы он мог назвать исполняемое произведение и его автора. Не было случая, чтобы, находясь за границей, Умаров не посетил картинную галерею.

Среди большого количества книг о спорте одна из самых интересных - книга Умарова "Особенности психологической подготовки стрелка". Написана она сочным, образным языком, с использованием живых примеров, представляющих интерес не только для профессионалов, по и для всех любителей спорта.

В спорах со специалистами Умаровым двигало не чувство противоречия и не желание самоутвердиться. Был он прав или нет - это другой вопрос. Но всякий раз, когда выдвигал какую-то гипотезу, это означало, что вопрос им изучен досконально. Он все делал основательно, пе торопясь и серьезно. Он мог работать по двадцать часов в сутки.

М. Умаров, подполковник медицинской службы

В Умарове-стрелке органично сочетались глубокая теоретическая подготовка с умением добиваться значительных практических результатов. Один из его товарищей говорил: "Михаил вначале побеждал в мыслях".

Спортсмен любил стрелять в последней смене, когда были известны результаты главных конкурентов. Это давало ему, по его собственному выражению, чувство рубежа. Обычно же многие стрелки от такой информации стараются всеми силами уберечься. Такой уж вид спорта стрельба, здесь главный противник каждого спортсмена - он сам. Многие предпочитают стрелять, если можно так выразиться, вслепую, ориентируясь на свой тренировочный результат, а пе на реальный, уже показанный конкурентом. Михаил нацеливал себя только на первое место. Но двигало им при этом не только честолюбие, но и трезвый учет всевозможных обстоятельств. В своей книге Умаров писал: "Необходимо подчеркнуть то, что... под словом "победа" подразумевается пе только завоевание призового места. Всякий успех спортсмепа в том масштабе, на который он способен, является его победой. Например, если перед ним ставилась задача удержаться на состязаниях в числе первых двадцати лучших стрелков, или выполнить какую-либо разрядную порму, или удержаться в пределах "восьмерки", "девятки" на мишени, или, наконец, обойти того или иного противника, то во всех этих случаях выполнение задачи должно рассматриваться как безусловная победа".

Сейчас по поводу и без повода в спортивной периодике вспоминают психологию. Выиграл один - помогла психология, проиграл другой - виновата психология. Читателю даже не всегда объясняют, как она помогла одному и почему она помешала другому. Умаров же в своей книге отвечал на эти "как"? и "почему?". Книга называется "Особенности психологической подготовки стрелка". То обстоятельство, что все примеры взяты из жизни стрелков, ни в коей мере не мешает ей быть полезной, скажем, легкоатлетам, гимнастам, боксерам...

Во время работы над книгой Умаров по просьбе одного из своих друзей прочел кое-какие выдержки. Был там, в частности, тезис о том, что в спортивной стрельбе действуют законы, общие для всех видов спорта. Приятель - человек весьма эрудированный и умелый спорщик - начал возражать. Умаров от дискуссии ушел и, несмотря на просьбы, о будущей книге больше не говорил. Всякий раз он переводил разговор на другую тему. Книга Умаровым уже, по существу, была написана. Все было обдумано и передумано. Умаров опасался, что опытный полемист посеет в нем какие-то ненужные сомнения, лишит его необходимой уверенности, и он отказался от уже ненужной, запоздалой помощи.

Он умел создавать у себя нужное настроение и умел сохранять его. Не только на стрельбищах.

На шестом курсе академии Умаров увлекся психиатрией. Хотя он был одним из лучших слушателей, предложение остаться в адъюнктуре застало его врасплох. Все же желание серьезно заняться наукой взяло верх. Так он приступил к работе над кандидатской диссертацией.

М. Умаров с японскими стрелками. Мельбурн, 1956

Научный труд Умарова "Невроз навязчивых состояний и психастения" получил высокую оценку ученого совета Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, единодушно присудившего ему ученую степень кандидата медицинских наук. На многочисленных примерах Умаров доказал существование невроза навязчивых состояний как самостоятельного заболевания, существующего наряду с психастенией. Были исследованы причины его возникновения, в частности, воздействие чрезвычайного раздражителя - сильной психической травмы. За этими выводами стояли судьбы многих людей. В связи с тем, что психастения является стойким патологическим состоянием, а невроз навязчивых состояний, как удалось доказать Умарову, остро возникающим и кратковременно текущим заболеванием, вопросы трудоустройства, перевода на инвалидность и годности к военной службе больных должны решаться совершенно по-разному.

После Мельбурна семья Умаровых приобрела автомобиль. С семьей и друзьями Умаров объездил чуть ли не пол-России. Он очень любил возиться с машиной.

...Последнее воскресенье 1961 года было довольно морозным. Несколько поворотов ключа зажигания не дали результата. Умаров взял в багажнике заводную ручку и стал проворачивать тяжелый двигатель. Эту операцию он всегда проделывал с удовольствием. На этот раз он почувствовал какую-то неизвестную доселе боль и присел на деревянный ящик.

...Врач "скорой помощи" зафиксировал внезапную смерть Махмуда Умарова от острого сердечного приступа. Ему было 37 лет.

Тридцатисемилетним он и остался в памяти друзей, коллег, поклонников - врач, ученый, спортсмен...

М. ЧУПРОВ

Только тут - Зеркало Leonbets