Глава IV. Великий город

Великий город

Я не хочу есть, Гефест. Не приставай ко мне.

Пирожки для молодого хозяина

- Хозяйка прислала тебе эти пирожки, молодой хозяин.

- Ну, съешь их сам и отвяжись!

- Пирожки пекут не для рабов, - усмехнулся Гефест.

Лин удивлённо поднял глаза на педагога.

- Разве наших рабов кормят плохо?

- Нет, молодой хозяин. Мы всегда получаем и ячменные лепёшки, и фиги, и чеснок.

- И всё?

- Почему же? За обедом мы едим ячменную похлёбку, гороховый суп, солёную рыбу, чечевицу и сколько угодно воды...

Губы мальчика дрогнули, а на лбу пролегли лёгкие морщинки.

- Но ведь всё это ужасно невкусно... Знаешь, Гефест, я буду, пожалуй, прятать для тебя часть сластей, которые мне даёт мать...

Чёрные глаза педагога потеплели.

- Молодой хозяин очень добр ко мне. Но я ничем не хочу отличаться от других рабов. Да и обманывать хозяйку нехорошо. Пирожки ты можешь съесть потом, когда проголодаешься. А теперь продолжай читать. Я не буду тебе мешать.

Поставив блюдо на столик, Гефест вышел. Мальчик снова склонился над старым папирусом из отцовской библиотеки. Аккуратными крупными буквами чернели на нём строчки великого поэта Гомера:

 Раб нерадив, не принудь господин повелением строгим 
 К делу его, за работу он сам не возьмётся охотой; 
 Тягостный жребий печального рабства избрав человеку, 
 Лучшую доблестей в нём половину Зевес истребляет.

"Если даже это и так, - подумал Лин, - всё-таки можно же иногда давать рабам что-нибудь вкусное. Они бы тогда, наверное, лучше работали..."

- Что поделываешь, братишка? - весело спросил вошедший Каллий.

- Читаю Гомера...

- Молодец! Я тоже любил его.

 Так он сказал: и мачта встаёт, и парус раскрылся; 
 Вздулась от ветра средина его; они распустили 
 Возле ещё паруса. И тут чудеса началися.

Разговор братьев

- Откуда берутся рабы, Каллий?

Юноша изумлённо посмотрел на брата.

- По-разному. Рабами становятся побеждённые противники и жители завоёванных городов. Например, после войны с персами на афинский рынок привезли более двадцати тысяч пленных. Дети, которые рождаются у рабов, становятся рабами. Знаешь, сколько таких ребятишек бегает у нас в доме.

- А греки бывают рабами?

- Редко. Вот разве те, которых родители горшковали?

- Как это?

- Видишь ли, мальчик, в Афинах есть немало бедняков. А в бедных семьях рождение девочки считается несчастьем, потому что из неё не выйдет ни работника, ни воина. И случается, что отец кладёт новорож-дённую дочку в глиняный горшок и оставляет у дверей какого-нибудь храма. Это и называется "горшковать ребёнка".

- Что же будет с такой девочкой?

- Тот, кто возмьёт её, имеет право делать с ней всё, что хочет, даже превратить в рабыню.

Лин слушал брата, глядя на него широко открытыми глазами.

- Значит, если бы наш отец был бедным, он мог бы положить в горшок Геро и Ариадну? И они стали бы рабынями?

Каллий засмеялся:

- Не забивай свою голову пустяками, Лин. Тебе нужно думать совсем о другом. Ты должен стать достойным сыном уважаемого всеми гражданина, изучить все науки, которые преподаются юношам из знатных родов, а главное - готовить себя к тому, чтобы быть готовым защищать свою прекрасную родину. Кстати, не хочешь ли ты пойти погулять и посмотреть наш чудесный город?

- Конечно хочу, Каллий! - обрадовался Лин.

Выйдя из ворот дома, братья направились к центру города. Вначале пришлось идти медленно и осторожно, глядя под ноги. Улицы жилого района Афин, узкие и неровные, были невероятно грязны, потому что все помои выплёскивались вместе с отбросами прямо из дверей, и всё это, застаиваясь в многочисленных ямах, издавало отвратительное зловоние. Названий греческие улицы не имели. Они назывались или по ближайшему храму, или по лавке какого-нибудь ремесленника. Например, у дома Арифрона был такой адрес: "Во внутреннем Керамике, недалеко от горшечной Евфрония, по левой стороне". Вблизи агоры - центральной площади Афин - дорога стала почище, и Лин ускорил шаг.

Поход в центр города

- Не спеши, братишка, - остановил его Каллий, - быстро ходить и громко говорить на улице неприлично.

Лин с любопытством разглядывал шумную, пёструю толпу. Крестьяне несли на плечах мешки с визжащими поросятами. Заклинатели змей предлагали полюбоваться своими ядовитыми питомцами. Пронзительно кричали, зазывая зрителей, фокусники, жонглёры, глотатели клинков и пылающей пакли. Повара-рабы с бритыми головами спешили на рынок или возвращались домой с корзинами, полными рыбой, кроликами, грудами овощей, фруктов и связками пряных трав. Путник в запылённом плаще жадно ел гороховую похлёбку, запивая водой из тыквенной бутыли. Богатый афинянин важно шёл в сопровождении рабов с покупками для вечернего пира, и медовые соты соперничали ароматом с венками из роз и сельдерея.

Заклинатели змей...

Обогнув район агоры, братья поднялись по широкой дороге на высокий холм, где находился Акрополь - начало великого города, его крепость и святилище. Венок из стен окружал расположенное наверху плоскогорье. Войдя внутрь, Каллий и Лин сразу оказались перед лицом богини, давшей имя городу. На голове бронзовой Афины-воительницы, возвышаясь на шестнадцать метров над землёй, сверкал в лучах солнца позолоченный шлем. Каллий указал мальчику вверх.

Афина-воительница

- Взгляни, Лин, на золотой наконечник копья богини. Когда корабль плывёт к Афинам, этот наконечник, как золотая звезда, сверкает на синем небе и служит маяком для моряков. Богиня, охраняющая Афины, первой встречает своих гостей.

- Кто же сделал эту статую?

- Наш земляк, скульптор Фидий. Он был тогда ещё совсем молодым. Сейчас ты увидишь ещё одну его работу.

- Где, Каллий?

- В самом прекрасном из всех созданий нашей архитектуры - в великом Парфеноне. Смотри же...

И восхищённый Лин увидел величественный храм из белого пентеликонского мрамора.

Громадный, он казался воздушным и лёгким, словно случайно опустившимся на мгновение, чтобы увенчать собою вершину Акрополя. Восемь белоснежных колонн по фасаду и семнадцать по бокам, окружая храм, устремлялись к синему небу. На восточном и западном фасадах ряды колонн удваивались и над ними возвышались скульптурные фронтоны.

- Войдём внутрь, братишка, - сказал Каллий, - и ты увидишь ещё одно чудо, созданное Фидием...

Окружённая с трёх сторон двойным портиком, перед братьями предстала богиня Афина. Она стояла незыблемая в прямых складках своего золотого пеплоса^*. Её левая рука покоилась на щите, обвитом кольцами змеи, правая держала фигуру Победы из слоновой кости и золота. Шлем, украшенный рельефными фигурами, заканчивался высоким гребнем, а нагрудник пеплоса был украшен страшной маской Горгоны, дочери морского божества, со змеями вместо волос, взгляд которой превращал, по преданию, людей в камень. Статую поставили так, чтобы лучи солнца падали через открытые двери храма прямо на сверкающую одежду и бледное, спокойное лицо богини.

^* (Пёплос - плотная верхняя одежда.)

- Вот она, Лин, - почти прошептал Каллий, не отводя взгляда от прекрасной скульптуры.

- Наверное, Фидий был самым знаменитым человеком в Афинах, правда, Каллий? Ведь никто другой не может создавать такие удивительные статуи!

- Нет, мальчик, - с грустью ответил Каллий. - Афины не сумели достойно отблагодарить великого скульптора. Ему пришлось даже покинуть родину...

- Почему, Каллий, почему?

- Видишь ли, Фидию многие завидовали. Завистники всячески старались погубить его. И прославленная на весь мир статуя не принесла счастья своему творцу. Дело в том, что из его мастерской исчезла часть слоновой кости и золота, выданных ему для работы. Фидия обвинили в краже и заключили в тюрьму. Он был бы казнён, если бы жители города Элиды не выкупили его, заплатив громадную сумму. А потом они его увезли...

- Куда?

- Скоро узнаешь, - таинственно улыбнулся Каллий. - Обещаю тебе, что ты ещё встретишься с третьей, последней в жизни работой Фидия. Ну, вот и всё на сегодня, братишка. Нам пора домой, иначе мы опоздаем к обеду.

- Пойдём, - неохотно ответил Лин.

Обсуждение