О друзьях-соперниках

В этой книге я рассказываю прежде всего о хоккеистах ЦСКА. Это понятно: их я знаю лучше, чем кого бы то ни было.

Но когда речь идет об истории нашего хоккея (еще раз оговариваюсь, что глава "Годы и люди" ни в коей мере не претендует на то, чтобы быть этой историей), когда речь идет о первых шагах нового вида спорта в стране, о первых его рыцарях, мне очень хочется сказать хотя бы несколько слов и о других мастерах, о других командах, которые представляют наш хоккей сегодня.

В первенстве страны сейчас принимает участие солидная группа сильных и интересных команд. В классе "А" представлены не только наши "старые" хоккейные центры: Ленинград, Горький, Воскресенск, Челябинск, Свердловск, Новосибирск, возглавляемые Москвой, но и такие города, где большой хоккей появился совсем недавно, - Киев, Минск, Новокузнецк, Казань, Усть-Каменогорск, Прокопьевск, Кирово-Чепецк. И это вполне закономерно. Наш хоккей растет и вглубь и вширь. Совершенствуется мастерство не только хоккеистов, но и мастеров, играющих на так называемой хоккейной периферии.

В этой книге много говорилось о ведущих игроках страны, игравших и играющих в ЦСКА, - Александрове и Фирсове, Альметове и Локтеве. Но классные мастера есть, конечно, не только в команде армейцев. Мы не раз уже имели повод вспомнить в предыдущих главах такого выдающегося гроссмейстера хоккея, каким стал Вячеслав Старшинов. А здесь, на этих страницах, я хотел бы сказать добрые слова о спартаковце Борисе Майорове, горьковском торпедовце Викторе Коноваленко, хоккеисте московского "Локомотива" Викторе Якушеве, динамовце Виталии Давыдове. Разумеется, этими именами наш большой хоккей не исчерпывается, но я, повторяю, предпочитаю писать только о тех, кого лучше знаю, а с этими хоккеистами я работал в сборной команде страны.

Борис Майоров всегда мне нравился своей жадной любовью к хоккею, своим трудолюбием, страстностью, умением отдаваться игре до конца. Нравился своим, если хотите, хорошим самолюбием, ревнивым отношением к собственным успехам.

Борис - прославленный хоккеист, чемпион мира и олимпийский чемпион. По профессии Майоров инженер, он окончил авиационно-технологический институт. Это человек высокой культуры, интересный и своеобразный.

Манера его действий на поле не могла не привлекать внимания. Играл капитан московского "Спартака" размашисто, шайбу вел то короткими, то широкими, свободными движениями клюшки, охотно и умело применял финты. На большой скорости Борис то посылал шайбу далеко вперед, то убирал ее под себя.

Чем жарче разгорался бой на ледяной площадке, тем охотнее ввязывался в него Майоров, не теряя при этом даже в самой напряженной схватке своей высокой техники.

Все это не могло не нравиться в Борисе.

Однако долгое время мне казалось, что Борис в чем-то, пусть небольшом, эгоист. И только потом я понял, что я, видимо, ошибался.

Перед поездкой в Любляну, когда решался состав команды, было два мнения. Все соглашались, что, безусловно, едет на чемпионат мира звено Альметова и едут Б. Майоров и Старшинов. А дальше мнения расходились. Одни считали, что в сборную должна быть включена тройка Стриганов - Юрзинов - Якушев, а к спартаковским нападающим нужно добавить Фирсова, и тогда появится могучее звено: Б. Майоров - Старшинов - Фирсов. Другие, напротив, были убеждены, что тройка, где вместе с Фирсовым играют его молодые партнеры по клубу Викулов и Полупанов, значительно сильнее, нежели звено Юрзинова, и именно эта тройка должна ехать в Любляну, а к спартаковцам следует подключить Якушева.

Борис Майоров и Старшинов во время турне по Канаде в декабре 1965 года провели один матч с Фирсовым, и провели его превосходно. Поэтому Борис не мог не понимать, что с Анатолием Фирсовым их звено сразу и значительно будет усилено, что такую тройку ждут большой успех и, видимо, громкая слава.

Борис Майоров

Но когда окончательно решался состав сборной страны и практически все зависело от мнения Майорова (как и от мнения Старшинова и мастеров альметовской тройки), Борис поставил интересы сборной выше своих собственных.

- Фирсов привык к молодым ребятам... Это сильная тройка. Пусть она и едет. А мы, думаю, сыграем с Виктором Якушевым, как сыграли в Тампере с Толей Ионовым...

Я сказал Борису при ребятах, что очень виноват перед ним, поскольку считал его про себя эгоистом. Я попросил Бориса извинить меня и сделал для себя вывод - никогда не судить окончательно о характере спортсмена, если недостаточно хорошо знаю его.

О Майорове думал я и потом, когда стало известно, что тренер хоккеистов "Спартака" В. М. Бобров ушел из команды и что чемпион страны остался без тренера.

Я высказывался за то, чтобы тренером "Спартака" стал Борис Майоров. Да, да, Борис Майоров! Разве наставником команды может быть только тот человек, кто окончил свои выступления в большом спорте?

К сожалению, Борис Майоров недолго был играющим трекером. Его сменил Николай Карпов.

Прошло два года, и вот снова Борис Майоров тренер "Спартака". Правда, для того, чтобы стать старшим тренером, ему все же пришлось покинуть хоккей. Я рад за Бориса и хочу верить, что он будет отличным наставником своей команды.

Однако не могу здесь не высказать несколько замечаний в его адрес.

Чрезвычайно много различных мнений и версий существовало по поводу обстоятельств, при которых Борис Майоров не попал в сборную СССР образца 1969 года. Ветеран и сам не однажды выступал в связи с этим в нашей печати; и нужно заметить, что его толкование, на мой взгляд, ближе всего к истине.

Как один из тренеров национальной команды, я должен, однако, внести некоторые уточнения в эти объяснения.

Видимо, любители хоккея знают, что наши предновогодние поездки в Канаду преследуют несколько целей. Сборная СССР пересекает океан не только для того, чтобы попробовать какие-то тактические варианты игры, не только за тем, чтобы провести разведку боем противника, но и для того, чтобы проверить боеготовность, выносливость и мужество кандидатов в сборную. Тот, кто успешно проведет за две недели восемь-десять матчей, кто покажет мастерство и волю, тот вряд ли подведет и на чемпионате мира.

В декабре шестьдесят восьмого года нас весьма беспокоило звено Старшинова, где не показывали прежний класс и волевую игру Александр Якушев и Борис Майоров. Конечно, мы учитывали, что Борис не совсем здоров, и потому нас больше беспокоило не снижение результативности, а другое - не так убедительно, как раньше, проявлялся боевой характер ветерана, значительно сократилась объемность его действий, усилилась капризность. Мы, разумеется, делали скидку на возраст - у игрока выдающегося, но не молодого могут быть перепады в игре, однако у Майорова спад игры явно затянулся, срывы стали настолько частыми, что это наводило на печальные мысли.

Борис привез в Москву самую низкую оценку - по пятибалльной системе у него получилось 2,2.

И все-таки эта цифра ничего не решала, поскольку речь шла о Майорове. Борис нужен был в Стокгольме прежде всего как один из лидеров коллектива, человек, отлично понимающий, сколь большая ответственность возлагается на участников сборной, как спортсмен, умеющий донести эту ответственность до всех хоккеистов, наконец, как мастер, обладающий даром увлекать за собой товарищей.

Вот почему Аркадий Иванович Чернышев и я оказались перед сложной проблемой, и решить ее было непросто.

Как вдруг все решилось само собой.

На последнем собрании сборной мы интересовались настроением ведущих хоккеистов; и когда один из наших спортивных руководителей спросил Майорова, как он себя чувствует, Борис ответил, что команда у нас хорошая, но что сам он чувствует себя неважно и вряд ли сможет проводить все матчи в полную силу, и потому пусть решают тренеры, ехать ли ему в Стокгольм или нет.

Нам это заявление показалось джентльменским - не так часто сами спортсмены ставят под вопрос свою поездку на чемпионат мира, не так часто отказываются сами от возможной славы.

Мы не имели права включать в национальную команду хоккеиста, который заранее предупреждает, что может сыграть плохо, заранее оговаривает, что спрос с него небольшой, и потому попросили руководство государственного комитета по спорту найти возможность направить Майорова в столицу Швеции в каком-то ином качестве, чтобы он все-таки был с командой.

Борис поехал в Стокгольм в группе журналистов.

Мы с удовольствием приглашали его на тренировки.

Однажды тренерам и команде сообщили, что Борис не совсем лестно отзывается о нашем нынешнем составе, высказывает сомнения в возможности нашей победы.

Это было неожиданно и странно - ведь Борис прекрасно понимал, как нужна поддержка его молодым товарищам, ведь никогда прежде не было в сборной такого большого отряда дебютантов, и потому руководитель нашей делегации попросил Майорова не посещать команду.

Потом было много споров, обид, претензий (прежде всего к тренерам) по поводу этого решения, говорили даже, что команду и ее наставников ввели в заблуждение. Не знаю, кому это было нужно. Знаю зато другое. Знаю, что в Москве Борис в беседах с некоторыми ветеранами сборной высказывал весьма сильные сомнения в возможности нашего успеха в Стокгольме.

Виктор Якушев

Наверное, в таких случаях трудно отыскать устраивающую всех истину. Однако тот взгляд на мир и на спорт, суть которого выражена в известном сетовании - "вот в наше время", живуч, и с этим, к сожалению, приходится считаться.

Я не заканчиваю спор с Майоровым на этом месте, продолжу его и в других главах, а сейчас не могу не сказать несколько слов о славном человеке, прекрасном мастере, незаменимом участнике многих чемпионатов мира Викторе Якушеве.

Были и есть хоккеисты, которые могли и умели играть только на одном, "любимом" месте. (Хотя немало среди них и таких спортсменов, кто до конца своей спортивной карьеры так и не узнал, на каком же именно месте, в какой роли заключается его истинное призвание: просто всю жизнь играл парень там, где его однажды поставили.) Хоккеист московского "Локомотива" Виктор Якушев является полной противоположностью таким игрокам. Он играл (и играл с блеском!) на любом месте в нападении, в сочетании с любыми партнерами.

Виктор сумел отлично вписаться в тройку Альметова, когда поехал вместо Локтева на чемпионат мира в Стокгольм. На следующем мировом первенстве он играл уже вместе с Леонидом Волковым и Анатолием Фирсовым, играл не крайним нападающим, а центральным; причем действовать ему пришлось в тактическом ключе, отличном от того, к какому он привык в своем клубе. А в Любляне Якушев стал чемпионом мира в новой тройке - вместе со спартаковцами Б. Майоровым и В. Старшиновым. Наконец в Вене Виктор снова, как четыре года назад, успешно сыграл в звене с А. Альметовым, В. Александровым.

Виталий Давыдов

Друзья по команде, зная готовность Якушева играть в любом звене, как-то решили разыграть Виктора. Подошли к нему и с видимым сочувствием "по секрету" сообщили новость: тренеры на очередной матч хотят поставить Якушева в защиту.

Виктор встретил это известие спокойно:

- Сыграем... А что?

Почему Виктор хорош на любом месте, в любой тройке? Прежде всего потому, что он хоккеист высокой спортивной культуры, понимает важнейшие принципы нашего хоккея, основы стратегии и тактики точно так же, как и другие ведущие мастера. А это важнейшее условие формирования новой тройки. Якушев был игроком исключительно надежным, тренеры всегда были спокойны за него: он не подведет команду.

У Якушева не было недругов. Все к нему относились с откровенной симпатией. Товарищи ценили его скромность, порядочность, спокойствие.

Виктор - парень молчаливый. Умел слушать собеседника, тренера. Говорил редко, но уж так, что слова его запоминались надолго.

Во время турне по Канаде в декабре 1965 года наша сборная провела шесть встреч со сборной хозяев поля. Пять встреч мы выиграли, в одной потерпели неудачу. Якушева как-то спросили, почему мы проиграли этот матч. Виктор подумал, а потом, не улыбнувшись, ответил:

- Клиента терять нельзя...

Весной 1967 года, когда завершился венский чемпионат мира, мы все были рады, что наконец-то лучшим защитником турнира признан наш замечательный хоккеист Виталий Давыдов.

Своим упорством он мне чем-то напоминает Володю Брежнева, который, как вы знаете, долгие годы стремился к высотам мастерства. Порядочностью, фанатизмом в отношении к тренировкам он столь же заслуживает признания, как и Анатолий Фирсов. Своим отношением к товарищам, ровным и добрым, Виталий может служить образцом; и если мы говорим, что молодежь должна учиться у ветеранов хоккея, то самый убедительный и достойный подражания пример - это Виталий Давыдов.

Бесстрашие, мужество, постоянное стремление к силовому единоборству - а ведь этот защитник не отличается особыми физическими данными. Казалось бы, что главное и единственно доступное для него - техника, интуиция, внимание. Действительно, внешне Виталий - легкий защитник атакующего плана, но, оказывается, он способен и на другую игру. Силовую, мужественную, жесткую. Виталий борется не силой, не мышцами, а характером - злым в игре, собранным, спокойным.

У нас, тренеров сборной СССР, есть некоторые данные по учету действий защитников.

Когда-то у Виталия не получалось развитие контратаки, мы высказали ему свои претензии; и вот за год большого труда он полностью "расправился" со своими недостатками, вырос в одного из лучших защитников нашего хоккея. И если раньше он не умел, подхватив шайбу, быстро, немедленно выдать ее партнеру вперед, то теперь этому искусству он может учить других.

Воспитанник московских динамовцев, он начальное и высшее образование получил у Аркадия Ивановича Чернышева.

Виталий - прекрасный семьянин, умный и рассудительный человек, он отличается большой работоспособностью и пытливостью. Давыдов окончил заочно педагогический институт.

Виталий не умеет лгать, подводить товарища, он скорее примет ошибку партнера на себя. Никогда не тренируется плохо, никогда не нарушает спортивного режима. И даже на приеме в Венской ратуше в 1968 году, когда все было позади, и он только что получил приз лучшего защитника, и ребята подошли к нему с бокалом, он, извиняясь, отказался притронуться к вину:

- Не пил и не буду пить...

Виталий - воплощение дисциплинированности, строгого отношения к себе. За десять лет ни разу не опоздал ни на один матч, ни на одну тренировку или какое-то собрание команды.

Я влюблен в этого спортсмена, который по своему мастерству, по отношению к хоккею опережает время.

Таким же спокойным и рассудительным человеком, как Якушев или Давыдов, в нашей сборной команде представляется мне вратарь Виктор Коноваленко, играющий в горьковском "Торпедо".

Вратари - наиболее уязвимое место многих наших команд, в том числе и сборных. Именно вратари были едва ли не самой главной причиной провала советской команды на чемпионатах мира 1955, 1957 годов и на Олимпийских играх 1960 года. Но удивительно поэтому, что все мы, тренеры, с самым пристальным вниманием следили и следим за успехами и неудачами наших стражей ворот, радуемся появлению среди них молодых талантливых спортсменов.

Вспоминаю свое первое обстоятельное знакомство с Виктором Коноваленко.

Зимой 1961 года сборная советских хоккеистов готовилась к матчу с канадцами. Коноваленко прилетел на сбор только вечером накануне матча - горьковчане играли с одной из сибирских команд, и нелетная погода чуть не подвела Коноваленко.

Я спросил Виктора, готов ли он завтра играть с канадцами или ему необходим отдых.

- Если вы поставите, я буду играть... Почему не сыграть?

Меня поразил тон ответа, какое-то необыкновенное спокойствие Коноваленко. Это в общем-то было странно: в то время мы с глубоким опасением относились к канадцам, ибо побеждали тогда лишь в редких случаях, - во всяком случае, не столь регулярно, как сейчас. Я никак не мог уразуметь, почему Коноваленко так спокоен - то ли спокойствие напускное, то ли ему кто-то сказал о твердом решении тренеров поставить его на предстоящий матч. Чтобы проверить свои впечатления, я через пятнадцать-двадцать минут направился в комнату, где разместился Виктор.

Он уже... спал.

И тогда я понял, что у нас, наконец, появился вратарь, которого мы долго ждали, - вратарь с крепкими нервами. Позже мы все убедились, что Виктор обладает хорошими двигательными навыками, бесстрашен, что он терпелив, ему как будто никогда не больно, он не унывает из-за ошибки.

Это бесценные качества для вратаря. Хоккейная профессия Виктора Коноваленко исключительно сложна и требует высокого мужества.

Мне немного обидно, что Международная федерация хоккея никак не может набраться прозорливости и наградить нашего стража ворот призом лучшего. А ведь он семикратный чемпион мира!

Особенно хорошо Виктор играл на чемпионате мира 1970 года. Думаю, что равных ему не было. И все-таки... Да, действительно, внешне, так, чтобы заметили все зрители, Виткору проявить себя очень трудно: ведь он играет в сильной команде. Но специалисты хоккея должны же отличаться от зрителей, должны уметь оценивать подлинный класс, суметь уйти от вкусовых, субъективных ощущений!

Мы, тренеры, редко говорим в адрес вратарей добрые слова. Команда выиграла матч - имя вратаря забыто, проиграла - виноват, конечно, вратарь. Это не создает в коллективе дружеского отношения к вратарю, не приносит самим вратарям высокого чувства удовлетворения. "Как ни старайся, все равно лучшим или в числе лучших не будешь", - примерно так мы приучили рассуждать вратарей.

Но это лишь полбеды. Отношение к вратарям переносится и на тренировку. Если тренировка хоккеиста направлена на то, чтобы развить его достоинства или исправить недостатки, то вратарю в этом смысле не повезло: шайбу ему бросают, как хотят, когда хотят и куда хотят. В тренировке отсутствует главное - культура подготовки вратарей. Бывает и так: вратарь только что встал в ворота, а в него уже летит град шайб, причем сильные броски следуют часто с близкого расстояния, что сразу отбивает охоту к тренировке, подчас вызывая и боль и страх.

Возьмите другой, очень важный вопрос - взаимоотношения вратаря с игроками. Кто из хоккеистов умеет во время игры слушать вратаря, по-настоящему порадоваться его удаче, поддержать в случае ошибки? А кто больше, чем вратарь, нуждается в такой дружеской поддержке?

Нам надо понять: вратарь - центральная фигура в команде, ему соответственно его высокой роли должны быть созданы условия, позволяющие раскрыть все без остатка способности, дарования.

Виктор Коноваленко

Виктор Коноваленко не только хороший вратарь, но и хороший человек, он умеет по-настоящему радоваться успеху товарищей, для него высшая радость в спорте не личный успех, а победа команды.

Раз речь у нас пошла о вратарях, хочется еще сказать об одном из них. О самом молодом в истории сборной СССР.

При обсуждении на тренерском совете кандидатуры молодого способного хоккеиста иные мои коллеги занимают порой странную позицию. Главным недостатком такого спортсмена они считают его молодость.

Так случилось и перед поездкой нашей национальной команды в Канаду в декабре 1969 года. Все тренеры, кроме Аркадия Ивановича Чернышева и меня, выступили против включения в сборную Владислава Третьяка.

Наши товарищи по ремеслу говорили много, но не очень убедительно: молодой, слишком молодой, может не выдержать испытания, да и нет нужды спешить. Но никто не мог сказать, что Третьяк слаб, что у него нет стабильности, мастерства. Владислав Третьяк и в самом деле хорошо проявил себя в чемпионате СССР и на международном турнире.

Владислав Третьяк

На чем основывалась наша вера в юного вратаря?

На его абсолютной старательности, на фанатизме, которые он проявлял еще раньше, до завоевания авторитета, в юношеских командах, где с ним работал молодой, пытливый тренер Виталий Ерфилов. Я видел во Владиславе прекрасного атлета, его качество ловкости успешно сочеталось с быстротой реакции. Этому способствовала именно для него введенная система атлетической подготовки и приобщения в юном возрасте к команде мастеров, и как раз потому Третьяк окреп раньше сверстников.

Этот молодой человек умеет ценить дружбу, совет старших, умеет анализировать.

Игра его строится на новой тактической основе - в частности, значительно расширилась площадь его деятельности. Эта мысль возникла впервые, когда мы увидели игру Планта, знаменитого канадского вратаря. Но новое осваивать с. ветеранами трудно...

Третьяк добился более быстрого смещения и маневра в воротах, с осмысленными падениями ногами вперед при быстрой смене направления атаки в ту сторону, где возникла угроза.

Усиление сложности тренировочных занятий, стремление Владика к дополнительным нагрузкам, которые он буквально выпрашивал, - все это обусловило его стремительный взлет.

Вы помните, как о нем заговорили? Третьяк играл в первом же матче чемпионата 1969/70 года против "Спартака". Мне тогда многие говорили, что это опасно, что юноша может подвести. Были сомнения и у меня. Ведь всего семнадцать лет парню. Но надо было рискнуть.

Кончился матч. Третьяка дружно приветствовали трибуны. А на следующий день все журналисты воздали должное армейскому вратарю. Многие даже перехвалили Третьяка, называли его спасителем, героем матча.

Я тогда сказал одному из журналистов, что такая чрезмерная похвала может испортить юного спортсмена: ведь его ждет многое, в том числе и срывы...

В Канаде Третьяк сыграл почти все матчи надежно, но в городе Виктории, против сборной Канады, он "провалился". Еще накануне в Ванкувере Владик действовал уверенно, а сейчас... Должен признаться, что мы умышленно ставили Третьяка на два таких матча подряд: хотели проверить его на прочность.

Владислав встречался в Канаде с Плантом. Фотография Планта и самого молодого вратаря в истории национальных команд обошла многие газеты. Журналисты утверждали на пресс-конференциях, что мировая практика не знает примеров стабильной игры в столь юном возрасте. Мы с улыбкой отвечали, что мировая практика не знала и другого - чтобы чемпионом мира становилась команда, начавшая осваивать хоккей лишь за семь лет до дебюта на мировом первенстве.

29 декабря в Монреале мы пришли на тренировку, но оказалось, что на лед выходит команда Сант-Луиса, где играет Плант.

Плант, как известно, несколько раз бросал хоккей, потом снова возвращался. Я спросил, почему он меняет свои решения. Плант лишь пожал плечами.

Могу только догадываться. Или это великая любовь к хоккею, которую я прекрасно понимаю. Или... доллар. А может, и то и другое вместе.

Профессионалы уступили нам лед и потом внимательно следили за советскими хоккеистами. Когда тренировка окончилась, Третьяк остался на льду - в тот день он не играл и потому мог остаться поработать. В этом, кстати, была большая необходимость - у Владика были заметны огрехи в технике движения правым коньком при отбиве скользящих шайб, значительного улучшения хотелось добиться и в обращении с клюшкой. Плант внимательно следил за юным вратарем.

Потом Третьяк пошел в раздевалку, на лед выкатились хоккеисты Сант-Луиса, и я сказал Владику:

- Это тот единственный случай, когда можно после тренировки не бежать в душ. Иди быстрее за ворота, смотри, запоминай, потом все мне расскажешь...

В тот день я смотрел не столько на Планта, сколько на Владика. Он был не за решеткой, не по ту сторону борта, а здесь, на поле, он был вместе с Плантом, на его месте.

Этот взаимный интерес заметили журналисты, и они свели двух вратарей. Их сфотографировали, и Плант подарил юному коллеге свою клюшку, и Третьяк держал ее в руках до Москвы.

На аэродроме в Шереметьеве ко мне подошла мама Владика. Она волновалась - ведь уже завтра ее сыну предстоял путь в Швейцарию, на юношеский чемпионат Европы.

Она спрашивала, как ее сын вел себя, не зазнавался ли - ведь он еще так молод. Станет ли он выдающимся вратарем?

Вот что я сказал не только маме нашего стража ворот, но и самому Владику.

Ему, в его восемнадцать лет, надо сейчас же повзрослеть, сразу стать взрослым. Тогда будут быстрее решены многие психологические, нравственные и чисто спортивные проблемы. Тогда он сможет быстрее познать секреты своей не слишком эмоциональной спортивной профессии. Тогда он сможет разумно распорядиться своей славой, а она к нему уже пришла. Ведь Владислав уже чемпион мира и Европы, мастер спорта международного класса, игрок сборной СССР.

Когда писались эти строки, мы не имели претензий к Владику.

Он, как и раньше, по-прежнему умеет без устали трудиться, ему никогда не больно, ошибки видит в себе, а не в товарищах.

Мне очень приятно, что в ЦСКА воспитан свой классный вратарь. Третий по счету. Вслед за первооткрывателем Григорием Мкртычаном вторым был Николай Пучков. А теперь - юный Третьяк.

Мы, тренеры, можем многое сделать, чтобы помочь спортсмену, но хотелось бы, чтобы Владик понимал что будущая спортивная судьба в его собственных руках.

Успех, рост нашего хоккея выражается не только в золотых медалях чемпионов мира, завоеванных восемь раз подряд нашими мастерами, но и в том, какой огромной популярностью он пользуется не только у болельщиков, но и у самих спортсменов. Сегодня в хоккей играют уже не тысячи, а миллионы юношей. Только в соревнованиях дворовых хоккейных команд на приз "Золотая шайба", учрежденный редакцией газеты "Пионерская правда", в последние годы сражалось более трех миллионов наших мальчишек.

Три миллиона юных хоккеистов! Откровенно говоря, я не помню, чтобы два десятка лет назад мы хотя бы мечтали об этом.

Финальные игры лучших шестнадцати мальчишеских команд в Москве, а позже в Воскресенске, а в январе 1970 года в Кирово-Чепецке удивили меня. Без всяких скидок на возраст, без ненужного умиления и слащавого сюсюканья скажу, что уровень подготовки ребят казался мне обнадеживающим.

Это прекрасно! За двадцать четыре года наш любимый вид спорта сделал поистине гигантские шаги. Свое совершеннолетие он встречает с достоинством - успехами на международной арене и успехами в массовости.