Простейшие из летательных средств (Алексей Михеев)

Дельтаплан, легкий планер балансирного типа с гибким крылом, названный так вследствие его похожести на своего предшественника "змея Рогалло" (первый аппарат подобного типа, изготовленный и запатентованный Френсисом Рогалло в 1951 году и напоминавший тогда по своей форме греческую букву "дельта"), окончательно сложился в свою принципиальную схему и принял современный вид четырнадцать лет назад. И теперь дельтаплан - это самое распространенное и простейшее летательное средство, до которого только додумалось человечество, которое доступно широкой аудитории, относительно несложно в изготовлении, удобно в эксплуатации, сборке, транспортировке и на котором практически каждый желающий после некоторой подготовки может оторваться от земли и испытать это вечно желанное людям свободное чувство полета...

Юца

Юца - это гора в Ставропольском крае. Она находится под Пятигорском по дороге на юго-запад у поселка с таким же названием и является частью начинающегося Кавказского предгорья. Она безлеса, кругла, одиночна, этакий холм на равнине, имеет плато на восточной стороне, три родника, триста двадцать метров в высоту и на самом верху тригонометрическую вышку. До самой вершины она всегда покрыта зеленью, цветами, кустами, лекарственными травами, чебрецом, зверобоем, тысячелистником, шиповником, и на ней в любое время, когда ни поднимешься, тонко и нежно пахнет душицей.

Прыжок на 'шестой этаж'. Всего три попытки сделал Сергей Бубка. Последняя - рекордная: 6 метров 01 сантиметр

Это относительно невысокая гора, даже среди тех, что находятся поблизости. Она мало чем примечательна, ничем не ознаменована в истории, но начиная с 1979 года, привлеченные простотой подъезда, удобством расположения, открытостью на все стороны света и доступностью ветрам любого направления, ее избрали местом своих учебно-тренировочных сборов и соревнований наши дельтапланеристы.

И теперь в Юцу специально, чтобы посмотреть на живущих в уединении на горе "летающих людей" и на парящих над горой их больших матерчатых "птиц", приезжают в воскресные дни и жители Пятигорска, и люди, отдыхающие на окрестных курортах, и туристы, сделавшие уже гору Юца в своих маршрутных путеводителях достопримечательностью.

Дельтапланеристы здесь стали уже явлением обычным. И если жители соседних деревень проезжают мимо Юцы на автобусах или автомашинах, они теперь обязательно выглядывают в окна, чтобы в очередной раз посмотреть на будто замершие в воздухе высоко над горой, как выслеживающие добычу хищники, крохотные цветные точки. Колхозники, работающие на полях под горой, пригляделись к ним настолько, что уже считают эти бесконечные полеты своей местной принадлежностью. Привыкли к ним и власти города Пятигорска, в общем-то, долгое время настороженно относившиеся к дельта-планеризму ввиду опасности не вписывающихся в их статистическую отчетность несчастных случаев,- сейчас они уже смотрят на дельтапланеристов у себя под боком сквозь пальцы. Привыкли все, и водители автобусов, уже без разговоров, обреченно пускающие в салон парней с длинными двухметровыми пакетами, и жители самой Юцы, и если в магазине или в зубном кабинете поликлиники на вопрос, где вы живете, молодой человек ответит: "На горе. Зуб заболел, пришлось спуститься",- то это уже никого не удивляет, о постоянном присутствии планеристов там, где-то над ними, все здесь прекрасно знают.

А живут спортсмены действительно на горе, на ее плоской части, на плато. Ходят вниз к родникам за водой, за дровами в ближайший, находящийся в километре лес, за продуктами в поселок и, как отшельники, проводят свое время под палящим южным солнцем, находя убежище от лучей лишь в тени собственных дельтапланов. Живут всю весну и лето, иногда и зимой, команды разных городов, сменяя друг друга, проводят здесь по месяцу-полтора. Уезжают одни, приезжают другие, каждая команда заново разбивает свой палаточный лагерь, высоко поднимают флаги на флагштоках, между которыми лавируют потом озорничающие планеристы. И летают все дни, садятся у колышков палаток, ломают при грубых посадках узлы аппаратов, получают синяки, ремонтируют дельтапланы тут же, иногда просто выправляя трубы через колено, зашивают простой швейной иглой "крылья" и снова летают. Что-то переделывают, приспосабливают, мастерят - ввиду того, что наша промышленность дельтапланы практически не выпускает, летательные аппараты здесь решительно все собственных конструкций,- ведут загадочные для непосвященных разговоры, употребляя магические таинственные технические термины и слова, жгут по вечерам костры, которые, конечно же, не существуют без гитары, поют свои "дельтапланерные" песни, фамильярно, попросту именуя в них свои планеры в память изобретателя Рогалло "рогаллоидами", чем заявляют уже, пусть у нас в стране история дельтапланеризма еще очень невелика, о существовании своего собственного фольклора.

Прыжок на 'шестой этаж'. Всего три попытки сделал Сергей Бубка. Последняя - рекордная: 6 метров 01 сантиметр

"Ночь. Светит луна. Мы одни в целом мире. Хочешь, я подарю тебе ключ двадцать два на двадцать четыре..."

И едут на гору отовсюду. Едут маленькие и большие сборные, утвержденные ДОСААФ, едут одиночки-дикари, едут новички и опытные пилоты, едут команды авиационных институтов, состоящие исключительно из студентов, вечно голодных и всюду норовящих проехать на дармовщинку, приезжает каждый год инвалид из Сочи, шестидесятилетний ветеран войны с одной ногой, привозя на "Запорожце" свой дельтаплан с установленными на нем велосипедными колесами. Везут сюда спортсмены свои дельтапланы-новинки, свои навыки и свои приемы полетов - молодой вид спорта, еще до конца не выработались единая методика и единые рекомендации.

Утро, только позавтракали. Солнце еще невысоко, из долины дует прохладный устойчивый ветерок. И вот уже потянулись в гору по утоптанной пробитой наверх тропе пилоты с аппаратами на плечах. Забираются на три сотни метров, разбегаются, взлетают, проходят вдоль склона, набирая в идущем по направлению к вершине потоке ветра высоту, разворачиваются, возвращаются галсом на место старта, но уже на несколько десятков метров выше, делают развороты, "горки", спирали, находясь в воздухе до часа, а то и более. А чуть ближе к полудню, с прогревом земли, "поймав" и "обработав" "пузырь" теплого воздуха, или "термик", уходят вообще на многие сотни метров от земли и там остаются совсем уже надолго, переходя от одного восходящего потока к другому, или улетают на дальность на десятки километров от Юцы.

И гора живет. Летают и в "лягушатнике", и с середины горы, и с "огурца" - характерного выступа в южной части горы, и из "чашки" - лощины на уровне лагеря. Летают и на вершине, и над нею, и над памятником в виде небольшой плиты, положенной вверху плашмя на землю, с надписью о том, что здесь разбился пилот-дельтапланерист Суслов Павел Иванович 11 августа 1981 года,- как напоминание о рискованности этого вида спорта. Над родниками, над бочажками с водой, над кустами шиповника, над плато в восточной части горы и над ее разнотравьем...

Прыжок на 'шестой этаж'. Всего три попытки сделал Сергей Бубка. Последняя - рекордная: 6 метров 01 сантиметр

Пролетит высоко над палатками пилот-инструктор, наполнив пространство над лагерем тугим, неспешным, плавно перемещающимся шелестом крыльев огромной птицы или целой стаи птиц поменьше, погрозит кому-то пальцем, крикнет сверху находящемуся в лагере другому пилоту:

- Димка, давай с "огурца", только в ложбинах осторожнее, просадить может...- И уйдет в сторону горы продолжать летать опять.

Просвистит на "зажатой ручке" с вытаращенными глазами первый раз слетающий с середины горы новичок и уйдет на плато, на посадочный квадрат, чтобы побыстрее на нем приземлиться, и сядет, угодив с испугу обязательно еще и в куст акации с противными длиннющими, только на юге вырастающими до такой жуткой длины колючками. На страшной высоте, около двух тысяч метров, превратившись в едва видимую точку, за которой тем не менее наблюдают, лежа на траве и приставив ладони к глазам, многие из оставшихся в лагере, перейдет из-под одного облака под другое чемпион СССР по дельтапланеризму Леня Рудишин, к нему присоединится, угадав термический поток и набрав над горой сразу с полкилометра, студент МАИ Коля Лобанов; вылетит в свежий рваный ветер, когда не полет, а "борьба за жизнь",, дельтапланерист из Донецка Владимир Ляхов и еще покажет трюк с открытием парашюта почти над самой землей и приземлением на нем вместе с аппаратом, отрабатывая принцип посадки в экстремальных условиях и делая заявку в новое, очередную разведку в незнаемое. Все в дельтапланеризме сейчас практически делается с нуля, все летающие здесь - пионеры. Первооткрывателем стать немудрено, слишком недавно стали летать, еще все свежо и ново.

Прыжок на 'шестой этаж'. Всего три попытки сделал Сергей Бубка. Последняя - рекордная: 6 метров 01 сантиметр

И так весь день. Пока погода летная, летают с утра до вечера, иногда меж ними затешется одинокий ястреб, но и того они быстро из своей среды вытеснят. И можно видеть их всюду - и над полями пшеницы, и над колхозными садами, и вдали за лесом у реки. А вечером, в "молоке", как они называют ровный, когда ничто не колыхнется, ветер из долины, в котором, по их словам, летишь, и даже можно ничего не делать, иногда даже скучно с непривычки, травинки с трапеции обираешь,- аппаратов в воздухе над склоном страшное количество, все, что есть на горе. И на фоне заката и синего темнеющего неба как рой...

Выход в упражнение "Кросс-кантри"

Устают в долгом полете руки... Бросишь одну из них свободно свисать вниз, придерживая в то же время трапецию другой рукой и позволяя дельтаплану, слегка заваливаясь на крыло и раскачиваясь в порывистом потоке, самому некоторое время выбирать крены. Но вот после особо сильного толчка схватишься немного отдохнувшей рукой за трапецию снова, выровняешь дельтаплан и, взглянув вправо и чуть назад, узнать, где находится еще один "Тайфун" - аппараты других типов тебя сегодня не интересуют, они явно держатся на другой высоте,- глянешь потом еще для уверенности вверх и влево и опять опустишь для отдыха вниз теперь уже другую руку. Пропустишь под собой верхушки кустов, галечный склон, место главного старта, еще раз поменяешь руку, перелетишь ребят из нижнего лагеря, стоящих с запрокинутыми головами и провожающих тебя глазами, в распадке тебя еще более просадит, ты сделаешь крутой поворот и, схватившись за трапецию двумя руками и не забыв посмотреть на стоящий в долине и очень кстати как раз наполнившийся ветром "колдун", начнешь, сильно работая трапецией от склона, близко, почти касаясь законцовкой камней, "облизывать" склон в обратном направлении, выбирая все возможные метры и все более поднимаясь в высоту, пройдешь еще раз и еще, на лысом "лбу" тебя выбросит, и наконец ты попадешь в "хвост" долгожданного облака, мимо которого ты уже столько раз сегодня промахивался, угадаешь его по приближающейся по земле облачной тени и нырнешь под него, увидишь, как закрутится стрелка твоего высотомера, тебя вожмет в подвесные ремни. Заметишь, как внизу в этот же поток войдут еще два аппарата и еще несколько дельтапланеристов поспешат в его направлении, напоминая ситуацию на подледном лове, когда рыбаки толпой бросаются тотчас же обуривать удачливого рыбака, еще даже и не успевшего вытащить из лунки свою рыбу...

Осуществление мечты

И вот вам захотелось летать. Начитались, наслушались, насмотрелись и решились.

Вы приходите в московский самодеятельный дельта- клуб МАИ, потому что в Москве это, пожалуй, самый представительный клуб, в нем состоит около сотни членов, среди которых три чемпиона Союза и трое входят во всесоюзную сборную страны. Клуб участвует во всех соревнованиях, является самым активным членом Федерации по дельтапланерному спорту, инициативный, деятельный, передовой в конструкторском отношении, ну и, наконец, потому что это все же клуб авиационного института, и там, вам представляется, все должно быть на высшем уровне - что в основном впоследствии и подтвердится.

И первое, что бросается вам в глаза,- это совершенно непонятное к вам отношение. Вы приходите в клуб робея, стесняясь этого своего откровенно Несерьезного, если не сказать больше, желания (это ведь не документы в аспирантуру или в ЖСК подавать). Но к вашему удивлению, вы сразу заметите, что никто не придаст вашему "смешному" появлению особого значения. Вы услышите разговоры о латах и профилях, о мачтах и коконах, о восходящих по-токах и коушах, и ни одного слова про занимаемое положение, или про служебные свершения, или про моду, даже среди девушек... И никто не удивится даже тому, что вы пришли сюда ЛЕТАТЬ. Они воспримут это ваше несерьезное желание как само собой разумеющееся, и все ваши комплексы, неловкости и проявления мнительности останутся ими даже и непонятыми, до них такое и не дойдет, ведь они, надо сразу оговориться, "странные".

Но вот уже вы научились держать трапецию, освоили пробежки, подскоки, а там и подлеты, и когда вас наконец потянул дельтаплан за подвесную систему вверх, как котенка за загривок, и поднял на несколько метров над землей, когда вас неумолимо повлекла за собой могущественная власть, именуемая нами подъемной силой, и вы впервые испытали это столь долгожданное, блаженное, счастливое свободное чувство полета, то поскорее запомните это ощущение, потому что ко всему привыкаем, и к этому, оказывается, тоже, и та радость, о которой мы столько мечтали, которая столько раз представлялась во сне, к сожалению, очень быстро приедается. Новизна ощущения пропадает, с ней свыкаешься, и в этой жажде все большей высоты состояние полета становится обычным, рабочим состоянием, и тот восторг, который сопутствовал первому вашему опыту, быстро притупляется, иссякает, и ты безвозвратно забываешь про него...

Гимнастика - это всегда прекрасно

Петровские горки

Так как это единственное место в Москве и Подмосковье с перепадом высот в 50 метров, зимой и весной дельтапланеристов собирается тут великое множество. Все они лепятся наверху яра, и в весенний погожий день можно видеть, как их дельтапланы усеивают поросший молодой травой склон "учебной горки", как зеленое сукно моль.

Тому, кто не бывал на Петровских горках, стоило хоть раз в выходной съездить посмотреть, потому что такое в действительности редко где увидишь. Каких дельтапланов только тут нет! И самых новейших конструкций, миниатюрные, курносые, и старинные, допотопные, с большой несущей площадью, действительно "рогаллоиды", как гигантские электрические скаты. Из разных материалов: из импортного дакрона, из парусного отечественного лавсана, из болоньи и даже из "брезентухи". А подвески - и вертикальные, и сидячие, и горизонтальные, и "коконы".

Люди тут тоже по-своему необычны. Во-первых, и сам спорт необычен, а, во-вторых, дельтапланеризм у нас в своем развитии встречает немалые трудности, как во всем, осторожничание и бюрократизм. И остаются, конечно, только исключительно преданные дельтаплану люди. Клубы дельтапланеризма у нас не планируются вышестоящими организациями, соревнования их не освещаются с помпой в прессе, не транслируются по телевидению. Клубы возникают только самостоятельно, по инициативе любителей и благодаря немалым их усилиям, настойчивости и упорству, и одно это уже требует от желающих летать определенной степени фанатизма. Они вкладывают и свои средства, ездят на сборы за свой счет и постоянно, как просители, обивают пороги ДОСААФ, когда им закрывают полеты или отнимают дельтадром. В клубах своих они буквально живут, варят кашу, сообща ходят в столовую, иногда ночуют даже в нем - а как же, захочешь летать и иметь хороший дельтаплан, будешь в клубе жить!.. Без всяких антиалкогольных кампаний устраивают сухие законы, ругаться друг друга отучают, стихи о дельтапланах пишут в стенгазеты, "трудные" у них исправляются, и все, попадающие сюда, начинают небом жить, а в рабочие, клубные, дни спешат обязательно в клубе встретиться. И во всех развлекательных программах и мероприятиях по организации "культурного" досуга населения не нуждаются. Странные такие...

Гимнастика - это всегда прекрасно

Так что насмотритесь тут всяких людей сполна. А кроме того, конечно, увидите и то, зачем пришли. Вон вдали поднимаются дельтапланы по склону вверх. Маленькие фигурки пилотов из-под их размашистых полотнищ даже и не видно. Вот застряли на середине горы, люди отдыхают. Все-таки вверх по склону и двадцать-тридцать килограммов на плечах, да еще ветерок, умножаясь на квадратные метры поверхности, на парус давит, прижимает дельтаплан вниз. Вот-таки появились наверху горы, забрались люди и поставили аппараты, уткнув носом их в землю, и так те иногда надолго застынут в ожидании ветра, стоя над обрывом вниз носом, как купальщики с отведенными назад руками перед прыжком.

Но вот дуновение, и сразу ожили "полотнища", зашевелились люди под ними, подцепляя подвески, и один за другим, дождавшись хорошего порыва ветра, заскользили вниз, взмыли, оторвались от земли, чтобы либо пройти прямо и сесть где-нибудь далеко в низине, либо, развернувшись вдоль склона, пройти вдоль него и сесть для экономии сил на контрсклон, чтобы не тащиться потом из самого далека. Либо сделав "горку", приземлиться в чьем-нибудь огороде или болотце, выпугнув заодно из него и парочку уток, постоянно гнездящихся в тех местах.

Ну а если будет хороший ветер, то сможете посмотреть, как "выпаривают" над спортивным, более крутым, склоном перворазрядники, умудряясь и здесь на пятидесятиметровой горке иногда держаться в воздухе десятки минут.

И, наконец, увидите, как весело, дружно, завидно у них здесь. Как зрителей много, как чувствуют себя планеристы хозяевами и держатся подчас даже как актеры на сцене при игре.

Инструкторы

Жаркий солнечный день начала лета. Ветра нет. Полный штиль. Все аппараты стоят без движения. Пилоты загорают рядом с ними. Затишье совершенное. Даже пробежек и "подскоков" не происходит, все новички к этому времени выучились и уже летают если не с полной, то хоть с половины горы. Лишь несколько девочек в изножье "учебки" мучают который год ядовито-зеленой окраски дельтаплан, тяжелый, неповоротливый, у которого одних соединительных втулок на сломанных трубах килограммов на десять, всем новичкам печально знакомого, как только не обзываемого "грубого животного" "козерога".

Парит. Солнце печет немилосердно. Наверху склона, сняв рубашку и подставив солнцу спину, чтобы не пропадала зря солнечная энергия, лежит на брошенном на траву чехле от дельтаплана с мегафоном в руках Вова Юшин, инструктор I и II категорий, и, лениво наблюдая за происходящим в отдалении, нажимает на мегафоне кнопку.

- Пилот Хмыров,- объявляет он на весь пустынный в этот будний день склон, обращаясь к босиком лежащему внизу у дельтаплана планеристу, но так, что голос его разносится по всей сходненской пойме,- пилот Хмыров, переверните портянки, с этой стороны они у вас уже подгорели...

Гимнастика - это всегда прекрасно

А вот Владимир Бурцев, на сегодняшний день РП, руководитель полетов, инструктор I, II, III и IV категорий, наставляющий девочек внизу горы,- лирически рассуждает: "О такой московской погоде еще даже в песне поется: "Не слышны в саду даже шорохи, все здесь замерло до утра..."

Инструкторы в клубе все свои же ребята. Как бы там ни было, пусть они и летают где-то под облаками и являются официально зарегистрированной в ДОСААФ единицей, официально существующим спортивным клубом, в общем-то, это просто компания, просто обычная компания ребят и взрослых людей, желающих летать и собравшихся для этого вместе. Издержки большого спорта (при всех его достоинствах, о которых сейчас просто речи нет), выражающиеся в тщеславии, честолюбии и жажде наград, первенства и известности, вместе с большой долей карьеризма, деловитости и "жесткости" в дельтапланеризм еще не проникли. В чем-то отсутствие у нас рекламы и особой популяризации этого вида спорта играет все же и положительную роль. Во многом дельтапланеризм еще остается в хорошем смысле непрофессиональным, любительским видом спорта, таящим в себе романтику и человеческую простоту.

Все у них тут на демократических началах. Все они тут равны, и на "ты" и те, кто создавал клуб, и те, кто пришел в него намного позже, невзирая на должности, лица и мастерство. Равноправие полное. И в то же время, как ни удивительно, дисциплина и подчинение пилотов инструкторам абсолютные и безоговорочные. Слово инструктора - приказ, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Безропотно принимать строгую дисциплину пилотов вынуждает осознание определенной рискованности этого вида спорта, связанного с высотой, сама серьезность многих вещей, существующих в дельтапланеризме.

И ведь такая структура отношений между учениками и инструктором, надо сказать, очень продуктивна. Любая осознанная дисциплина привносит в дело высокий творческий момент. К тому же инструктор здесь не в общепринятом смысле тренер. Это просто тот, кто уже сам научился летать. По принципу: научился сам, научи товарища. Поэтому и дефицита в инструкторах нет, бегать и искать их не приходится. И потом, инструкторы сами меж собой тоже распадаются на ученика и учителя в зависимости от степени мастерства, а также и того, кто на данный момент из них является руководителем полетов, а кто в данный момент находится в воздухе, летит. (Летать же без инструктора, в одиночку, в дельтапланеризме не принято, как-то установилось уже, что летать на дельтаплане одному - нельзя, это вредит и безопасности, и делу, и идее в целом.) Так что обучение тут сквозное и обобществленное, и на демократической основе.

И хотя, как в любом авиационном коллективе, как во взаправдашней авиации, у них есть и предполетная подготовка, и полетные книжки, и хронометраж, и журнал РП, и техника безопасности, и экзамены по теории, и начальник клуба Какурин, фигурирующий как председатель в сношениях с различными учреждениями- в клубе, среди своих, он на равных, в клубе у них все равно полная демократия, и когда на пред-полетных подготовках "замы" и начальники садятся за стол к остальным членам клуба лицом, то их начальственный вид воспринимается чисто внешне, и они даже как-то забавно смотрятся в роли начальников и несколько застенчиво и неловко в этой роли себя ведут.

Идеальная, можно сказать, структура, воплощение мечты...

Матчасть. Как они ее делают...

Всего в клубе аппаратов - тридцать три. И все они разные, каждый имеет свою индивидуальность, лицо, даже среди дельтапланов, сделанных по одним шаблонам и одного типа. И названы они индивидуально, собственными именами: "Айсберг", "Вымпел", "Мангазея", "Полигон", "Корсар". Каждый со своей изюминкой, своим отличием. Опытные пилоты, летавшие на многих, а то и на всех, знают особенности каждого и знают, какой как себя в воздухе ведет: "Ему задаешь?

крен и гадаешь, выйдет он из него или не выйдет? Выйдет, не выйдет? Выйдет, не выйдет? Вышел. И уже и этому рад..." И они не скажут о дельтаплане сухо, официально: СК-2, МАИ-23, а обязательно выразят отношение, к некоторым ласковое и нежное: "Сонет", "Клякса", "Нота" - и совсем с другой интонацией они произносят "Дятел" или название учебного аппарата "Козерог". Потому что, как ни старайся они делать дельтапланы одинаково, все равно унифицированности достичь практически невозможно, "гибкое крыло" дельтаплана, как оно именуется в специальной литературе, а попросту говоря, приспособленная для полета тряпка, вообще-то вещь очень хитрая и капризная и часто очень непредсказуемо в воздухе себя ведет. Как ни маракуют, ни удаляют они складочки и затяжки, как ни разглаживают паруса иногда даже утюгом, все равно каждый - особенный, и даже зарубежные промышленные дельтапланы все имеют свой почерк.

Весной, в апреле, Какурин бросил в клубе клич: "Сделаем к сборам в Алма-Ате два "Бухалета"!" - И, воодушевляя и поощряя к действию, добавил: "Потом вспоминать будем, как в свое время дельтапланы за неделю строили..."

Гимнастика - это всегда прекрасно

Это было в пятницу, пятого числа. До сборов оставалось всего десять дней, аппараты же всегда делались за несколько месяцев, и не было еще ничего, кроме дакрона. Трубы надо было еще доставать, надо было изготовить массу деталей, выпилить, выточить. Аппараты собрать, довести и облетать. Но очень уж хотелось иметь на сборах два новых ультра-дельтаплана.

И клуб залихорадило. Шьются паруса, делаются каркасы, достаются, анодируются и подгоняются трубы, изготавливаются детали крепежа, в общей сложности больше сотни штук для каждого аппарата. Народ в клубе "пашет", сменяя друг друга (а всего занято человек тридцать), с самого утра и до позднего вечера, до тех пор, пока еще метро работает. А некоторые даже домой не уезжают, ночуют здесь. В слесарке заняты все тисы, постоянно работает токарный, станок, в плазовую входят в одних носках, чтобы не таскать грязь на раскрой парусов, не перестает стрекотать швейная машинка. Со сборов прилетает Игнатов, чемпион СССР 1985 года и специальный призер Всесоюзного Дома авиации по дальности полета, загоревший в Алма-Ате ввиду нелетной погоды как горец, до одичания, прилетает в помощь другому призеру, Иванникову, чтобы дошивать паруса, являясь по этому делу с Ивакниковым основным специалистом. Люди работают после учебы, после рабочего дня, в обеденный перерыв, в выходные и праздничные дни, включая и Первое мая. И все, чтобы успеть сделать "Бухалеты" вовремя.

"Бухалет" - это условное название входящего сейчас в моду дельтаплана с гибкими законцовками. Назван в клубе он так был не без юмора и в связи с фамилией Юры Бухаркина, занимавшегося до этого воплощением опытного образца задуманного аппарата в жизнь. Тогда это был экспериментальный аппарат, и он удался, поэтому-то и возникла мысль об изготовлении еще двух.

Вообще изготовление каждого нового аппарата здесь - это, конечно, событие. И своего рода священнодействие, и к каждому появлению очередного нового все относятся с большой серьезностью и ответственностью, и заинтригованностью. Потому что никто не знает, что получится наперед. Строительство дельтаплана вещь хитрая, тонкая и фантастическая, в ней много от мистики, от таинства, а очень много зависит и от руки опытного изготовителя. Не каждый аппарат удается, оправдывает возложенные на него надежды, а особенно если это еще и дельтаплан нового типа. Тут уж вообще как повезет.

Аппараты сейчас делают везде и далекие от авиации, и не имеющие специального образования люди. Сделать простой без особых ухищрений аппарат не так уж сложно, кроме двадцати-тридцати тысяч спортсменов-дельтапланеристов, объединенных в клубы, существует множество любителей - "дикарей", которые делают дельтапланы самостоятельно, в одиночку, полагаясь лишь на везение. Можно видеть, как иногда дельтапланы делаются вообще "на глазок" (и что удивительно, ведь и на таких летают!..).

Но и специалисты порой выходят на уровень мировых образцов не благодаря расчетам, а ни с того ни с сего. Например, заместитель председателя совета клуба по летной работе Сергей Игнатов, чемпион Союза по дельтапланерному спорту, выпускник Московского авиационного института, большой специалист, получил в свое время отличный дельтаплан "Стажер" в результате элементарного опытного опробования разных раскроев, путем совмещения их - и неожиданно удачно "попал". И теперь аппаратов типа "Стажер" по стране, по клубам, уже больше сотни.

Или Андрей Шестаков, генеральный конструктор клуба, который без тщательнейших расчетов вообще разговоров о дельтапланах не ведет. Так и тот при "доводке" начинает уже "от руки" отрезать, перекраивать, ушивать... А Леня Хрусталев, начальник производственной бригады клуба, всегда сильно преувеличивающий место стихии в процессе созидания, вообще заявляет, что подчас никто даже не знает, почему тот или иной аппарат летит.

Да что говорить, даже тот первый "Бухалет", сделанный Юрой Бухаркиным, сначала долго и не "летал", и "полетел" случайно и только тогда, когда ему уже без всяких расчетов "заднюю кримку переднего кармана по всей длине паруса отпороли".

Но зато так полетел, что Какурин, наблюдая его посадку, когда он все тянул и тянул над землей, удаляясь все дальше от места старта, сказал: "Да он вообще садиться не хочет!.." И после этого для обсуждения бросил в клубе клич...

За десять дней тогда, конечно, аппараты не сделали, но 1 мая вечером, пусть не к сборам, а уже только к кубку МАИ, затолкали ребята в самолет, отправляющийся в Алма-Ату, свою сборную с двумя новыми дельтапланами, которые предстояло еще облетать. То, как они получились, покажет будущее, а пока о них можно судить уже по полученной в Алма-Ате на конкурсе-смотре конструкций дельтапланов грамоте, подписанной председателем жюри генерал-майором В. В. Вишняковым, которой были награждены Шестаков и Бухаркин, как члены дельтаклуба МАИ, за оригинальность в конструкции дельтаплана и новизну.

Секреты техники и высоты

Испытывать потребность в полетах они уже начинают где-то в середине зимы. Первые месяцы после лета и осени, вернувшись с соревнований или сборов из Крыма, с Юцы или из Алма-Аты, они еще снисходительно смотрят на пятидесятиметровую московскую "горку", но к середине зимы полеты им начинают уже сниться. И уже отбросив всякую гордость, они сами, и уже не инструкторами, начинают приходить на Петровские горки и сами летают на них. Но это, конечно, их не удовлетворяет, и они начинают скучать по Юце.

Загодя, еще где-нибудь в феврале, начинают к ней готовиться и начинают о ней поговаривать, приносят фотографии, снятые летом, и рассматривают их всей толпой. И упоминают о Юце не иначе как с нежностью. Скучают и по дружной лагерной жизни, и по солнцу, и по костру, и по песням, и по хорошему ветру. Всю весну они готовят снаряжение, палатки, спальные мешки, приводят в порядок аппараты, проводят техосмотры.

И в июне опять едут в Пятигорск.

И вот вы, выучившись на Петровских горках и хорошо себя проявив, попадаете на трехсотметровую гору.

Первое время вас подержат в "лягушатнике", потом вы слетите с половины горы, и когда вас наконец выпустят с "огурца" и вы узнаете, что для того, чтобы летать, оказывается, не обязательно каждый раз надрываться и забираться в гору, когда вы, не один раз пролетев не приземляясь над одним и тем же местом, в конце полета сядете на вершину горы, а до этого обследуете сверху каждую складочку и изгибчик наветренного склона, все его лощинки, балочки, площадки и овражки, валуны и камни, пролетите над "чашкой", густо заросшей зеленью и воронкообразно уходящей далеко вниз - сказочная картина,- и наберете над ней высоту в восходящем "динамике", увидите под собой парящего коршуна, который всегда был до этого над вами, а теперь под вами и такой взъерошенный, растрепанный, лохматый от раздуваемых потоком снизу перьев, да еще голову норовит повернуть, чтобы на вас посмотреть,- вот тогда вы поймете всю прелесть дельтаплана по-настоящему. А когда еще насмотритесь на то, с каким самозабвенным лицом после напряженного разбега при взлете ваши опытные соратники выпрямляются и ложатся в подвесках, запрокидывая голову, чтобы смотреть вперед, и отдаются во власть иной "стихии - а когда ветер сильный, им порой достаточно только поднять аппарат на плечи, сделать с ним два шага, после чего они уже уходят в небо, как на лифте, поднимаясь над одним местом вертикально вверх. А когда еще и сами со временем попадете потом на двухсот- или трехсотметровую высоту и разглядите оттуда невиданные до этого горы, окинете взглядом новые дали и то место, где вы жили, с палатками, ставшими совсем крошечными, тогда вы поймете, что своего достигли, что тайну воздуха и высоты познали. И после этого тоже станете фанатиком и от дельтапланеризма вас уже не оторвать.

Гимнастика - это всегда прекрасно

Об ощущениях

Все, кто когда-либо задумывался о полетах, перед тем как вплотную заняться ими, всегда еще и решали вопрос, связанный с сомнениями (ведь и разбиться можно!): а не страшно ли? И я отвечу сразу: жутко страшно. Безумно. До паники. Когда я сам первый раз летел с "огурца", с непривычных для меня семидесяти метров, и еще оказался над "чашкой", где высота была уже и больше ста двадцати, я впал в какое-то полуобморочное сомнамбулическое состояние, в оцепенение, столбняк, и единственное, что удерживало меня от того, чтобы полностью не потерять контроль над собой и не отдаться беспамятству окончательно, это понимание того, что в обмороке я уж беспременно разобьюсь. И поэтому заставил себя выполнить все, что требовалось для продолжения полета (самое неприятное в этой ситуации как раз то, что ты давно уже хочешь сесть на землю, но сесть не можешь, потому что на тебя действует все та же благословенная, которой ты в свое время столько восхищался, подъемная сила и вынуждает тебя продолжать лететь). Но зато сколько ликования было, когда приземлился. Сколько счастья сразу испытал. Как обрадовался высоте! Что тотчас же потащил дельтаплан опять в гору, чтобы все повторить. И на третий раз уже совершенно к высоте привык. Пугает каждый раз только новая высота.

И потом еще раз было страшно, когда попал в нашедшее перед дождем на гору низкое облако, в котором мой аппарат сразу стало так встряхивать, что я только успевал отрабатывать крены, а все вокруг за-волокло туманом. Вот когда я уже перетянул ручку на себя! Тянул с такой силой, что, не делайся на аппаратах антипикирующих устройств, я не знаю, что и было бы. Как еще ручку не погнул...

Но привык. Привыкаешь к высоте и привыкаешь к "болтанке". Когда находишь теплый воздушный "пузырь", который тебя поднимает на десяток-другой метров, то тебя при входе в него обязательно "болтанет". Но ты с этим миришься, и, пройдя "пузырь" насквозь, ты круто разворачиваешься, чтобы опять угадать в то место, где тебя снова "болтанет", потому что, как бы это ни было неприятно, но это все же связано с резким набором высоты, чего ты, находясь в воздухе, все время и ищешь.

Привыкаешь к резким провалам в случайных нисходящих потоках, когда, забившись в угол трапеции, ты падаешь с дельтапланом с десяток метров, но потом, когда войдешь уже в "термик", и начнешь уходить от горы со скоростью два-три метра в секунду, и будет тебя тащить и тащить, когда высоту не сбить уже даже спиралями, и потом выбросит на трехсотметровую высоту над поселком, над его домами, магазинами, улицами, с проезжающими по ним машинами, в спокойствие и голубизну неба. И, достаточно освоившись на высоте, ты над всем этим полетишь. Как хорошо!

Больше мне самому трудно что-то еще рассказать об ощущениях, нечего уже рассказывать, выше 300 метров я не поднимался, гор больших, чем горы Кара-Даг в Крыму, я с высоты не видел, под облаками не был и на дальность не летал, и такого, как они расписывают: "набрал полторы тысячи, прошел над пляжем, миновал Барановку, Отважное, добавил над горящим жнивьем в долине, добрал над пиком и сел за пятьдесят километров от старта у реки",- я не пережил. И какая наша земля с двухкилометровой высоты - когда она не в иллюминаторе самолета, а прямо под тобой, отделенная от тебя лишь дюралевой ручкой диаметром 30 миллиметров,- я тоже не знаю. Но, видимо, красива. И желанна. Раз прилетающие после долгого отсутствия в поднебесье асы возвращаются в приподнятом, восторженном состоянии. Значит, с еще большей высоты она еще более хороша!..

Дельтаплан. На что это все-таки похоже...

Прежде всего это, конечно, похоже на велосипед. Мало того, что управление дельтапланом такое же балансирное и осуществляется за счет перемещения центра тяжести, но дельтаплан сродни велосипеду еще и в своей простоте. А если считать, что именно в простоте и есть гениальность, то, значит, сродни ему в гениальности.

Как в свое время велосипед явился самым простым механическим средством передвижения по земле, так и дельтаплан является самым простейшим средством для полета. Мы привыкли попадать в ту стихию, для которой он предназначен, посредством сложнейших летательных устройств, снабженных хитроумными и многосложными двигателями и приспособлениями, изготавливаемыми в течение долгого времени с затратой большого количества средств, труда и энергии. А тут всего какая-то тряпка, и ни шасси, ни элеронов и рулей высоты, и стартует с ног пилота. Но, как и велосипед, состоящий из двух колес и педалей, несмотря на всю элементарность, едет, так и дельтаплан, несмотря на всю примитивность изготовления, летит. И как знать, не станет ли он тоже, как и велосипед для человечества на земле, основным, базисным техническим решением для массового освоения и обживания человеком воздушной среды в будущем.

Ну а потом дельтаплан похож, разумеется, еще и на птицу. Дельтаплан, как ничто другое, дает человеку возможность почувствовать себя птицей, уподобиться ей. Благодаря участию тела человека в управлении дельтаплан, составляя с телом пилота синкретическую единицу, вызывает в человеке ощущение-иллюзию обладания собственными крыльями, пусть даже конструктивно и не совсем подтвержденную. И скорость дельтаплана соизмерима со скоростью полета птиц, и высота полета нередко ограничивается высотой птичьего полета, и "среда обитания" часто у них одна: пролетаешь над лесом в изножье горы - кроны деревьев, и птицы в лесу поют, но внизу, под тобой. И садятся дельтапланы как утки. Или вот лежат перворазрядники где-нибудь на Юце, на траве, под открытым небом, подложив под голову рюкзаки или локоть и наблюдая за полетом коршунов, парящих в высоте. Те часами парят, и эти часами наблюдают, изредка только со вздохом замечая: "Вот как надо летать". А потом сами, отлучившись куда-то ненадолго, вдруг объявляются уже на огромной высоте, где-нибудь под облаками, да еще начнут переходить от одного восходящего потока к другому, уходя все дальше от горы. Ну и наконец, благодаря маневренности дельтаплана, его миниатюрности, легкости и тому, что пилот в своей подвеске без всякой кабины непосредственно ощущает полет кожей лица и рук, да что там, всем телом - благодаря всему этому человек очень органично и естественно чувствует себя в этом "ином" мире.

Мотобол. Показательный матч сборных Советского Союза и Европы. Сильнее оказались наши спортсмены: 5:2

А мир действительно совсем иной. И раз побывав в нем, вы его уже не забываете. И разбегаетесь с горы с предвкушением полета, с ликованием. Как любитель плавания с упоением окунается в воду, чтобы плыть, мечтал всю зиму о море - и вот оно; так и вы, чтобы испытать это, бежите что есть сил и уже ждете, что вас вот-вот подхватит, а иногда в нетерпении даже чуть раньше, чем это требуется, обрываете бег, чтобы потом исправлять ошибку, набирая недостающую скорость за счет потери высоты. Но если правильно, то последний шаг, вы уже чувствуете, приходится у вас уже вхолостую, он уже лишний, вы уже летите, и вы уже ищете ногой стремя, выпрямляетесь, поднимаете голову, отдаетесь иной стихии, и у вас еще много минут полета впереди...