Лиха беда - начало

Черемухин сломя голову, не выбирая дороги, бежал на лыжах по зимнему леду, чтобы успеть встретить Славку где-то на сорок восьмом километре. Он знал, что успеет, потому что Веденину, которого он должен был подкормить на сорок третьем километре, но который ни есть, ни пить не стал, а молча прошел мимо Черемухина, Веденину нужно было сделать петлю километра в четыре, а ему, Черемухину, пробежать всего-то километра два с небольшим наперерез, и бегать он умел - был там, в Холменколлене, в ту неделю пятым в двоеборье.

Черемухин бежал, и сердце его пело от радости: он стоял на сорок третьем километре и своими глазами видел, что Веденин обошел этого норвежца Е. Эггена и что к сорок третьему километру Веденин пришел лидером гонки. А теперь до финиша всего ничего, и, значит, Славка будет чемпионом мира. Наконец Черемухин увидел флажки разметки на трассе, приготовил на всякий случай попить-поесть Веденину и стал его ждать. Вдруг видит, что идет этот норвежец Эгген... Глазам своим не поверил! Если Эгген идет в таком диком темпе, то как же прошел эту отметку Веденин?! Черемухин понял, что Славка - чемпион мира, и заорал об этом на весь холменколленский лес. Конечно, Веденин - чемпион. Там, на финише, об этом еще не знают, а он, Черемухин, знает, потому что видел, как Веденин обошел Эггена, потому что не успел перехватить Славку на сорок восьмом километре - опоздал. Теперь Веденина уже не догнать. Черемухин орал о победе Веденина на весь холменколленский лес и решил, что ошалел от радости, что померещилось ему, будто тот лыжник, что еле-еле идет, приближаясь трудными шагами к сорок восьмому километру, что тот лыжник... Славка Веденин. Этого не могло быть!

Но не мерещилось Черемухину - к нему шел как во сне Веденин...

На той петле - от сорок третьего к сорок восьмому километру - Веденин все проиграл, а Эгген все выиграл.

Вот так это было в Холменколлене, на чемпионате мира в 1966 году. И Черемухин до сих пор вспоминает об этом, как о кошмарном сне.

Веденину было тогда двадцать четыре года, и то был его первый чемпионат мира. Шестое место в гонке на 50 километров - не так уж плохо для дебюта. И если бы Веденин, что называется, выкарабкивался на это шестое место откуда-нибудь из второго или третьего десятка и выкарабкался бы, то честь ему и хвала. Но тут было иначе: он шел лидером, все наши верили в его победу, свыклись уже со счастливой мыслью, что "золото" наше, а он все проиграл на последних километрах. И, понятно, по головке его не погладили, а сгоряча обвинили во всех грехах, хотя у него за душой никаких грехов и не было, кроме разве одного - он был молод, неопытен и горяч...

А несправедливая критика как топор, который рубит молоденькое деревце прямо под корень.

Мог после этого сломаться Веденин? Мог. Но не сломался. Через год стал чемпионом СССР в той самой пятидесятикилометровой гонке.

А еще через год - Гренобль, первая его олимпиада. На "тридцатке" Веденин четырнадцатый - вот как она для него началась. И вообще, если помните, наши лыжные дела в Гренобле не заладились с самого начала.

И вот снова марафон, 50 снежных километров. И снова Веденин идет в лидерах, изматывая нервы тем, кто ждет его долгих два с половиной часа на финише. Он снова проиграл, не стал чемпионом. Чемпионом стал норвежец У. Эллефсетер, Веденин был вторым. Плохо ли для олимпийского дебюта? Лично для дебютанта, конечно, неплохо. Но команде нужно было "золото". Только "золото", а его Веденин снова упустил из рук. На сей раз его не ругали, но и не очень-то хвалили, хотя и было за что.

Двадцать шесть лет стукнуло к тому времени Веденину. В Саппоро ему будет уже тридцать. Успеет ли?

Но от Гренобля к Саппоро было не только четыре года, но и "Татранский перевал" - чемпионат мира 1970 года в Штрбско-Плесо.

В гонке на 30 километров Веденин стартовал последним, под номером 74.

После десяти километров он шел вторым, проигрывая Триммеру из ГДР меньше десяти секунд. После двадцати километров уже Гриммер шел вторым, проигрывая лидеру - Веденину - больше двадцати секунд...

Гриммер давно уже финишировал (он стартовал под номером 51), и его строка горела на самом верхнем этаже табло - "1:40.25,58". Погасить ее мог только Веденин, только он, и никто другой. И погасил, вписав свою:"1: 39.48,01".

С трассы приехал тренер Венедикт Каменский. У нашего домика на лыжной улице в Штрбско-Плесо он встретил свою дочь, которая приехала на чемпионат туристом, и силы оставили его, он уронил голову на плечи дочери и еле слышно шептал: "Доченька, доченька...", а слезы ручьем лились из его глаз, и он, старший тренер сборной, не стыдился их. ?

Владимир Кузин - первый (и единственный до того дня) наш чемпион мира в лыжных гонках (он стал им - и сразу дважды!- в Фалуне в 1954 году) - не поймешь, то ли плакал, то ли смеялся. Он был вне себя от радости, говорил что-то невнятное и все повторял: "Ох, Славка, ох, молодец... Ох, Славка, вот порадовал, вот порадовал... Заждались... Заждались..."

Тренер Веденина Павел Колчин смущенно улыбался, принимая поздравления. Кузин сграбастал Колчина в медвежьи свои объятия, и так они долго стояли, обнявшись, что-то шепча друг другу, и все, кто был тут, благоговейно смотрели на счастье "лыжных королей", которое подарил им их преемник и наследник Вячеслав Веденин.

И только Веденин молчал. И казалось, что вся эта счастливая круговерть его вовсе и не касается и нет ему до нее никакого дела. Он думал свою думу. Он страшно устал, был молчалив, чуть даже грустен и неприступен для репортерской братии, которая сразу же накинулась на него, но поняв, что сейчас от Веденина ничего не добиться, покорно отступила, решив ждать официальной пресс-конференции.

А Веденин - человек по натуре своей молчаливый и несколько замкнутый - не был приучен к репортерскому вниманию. Редко брали у него интервью, а если и брали, то больше на ту неприятную, больную тему: почему проиграл? Отвечать на такой вопрос кому же хочется! Да и как ответить - кто тебя поймет?..

Словом, он особого внимания к репортерам не проявлял, и они ему тем же заплатили. И хотя он вывез потом на своем, как говорится, горбу эстафету 4*10, которую перед последним этапом наша команда проигрывала, а Веденин сумел обойти лидера - Клауса из ГДР,- выиграв у него ровно шестнадцать секунд, хотя он вернулся домой с двумя золотыми и одной серебряной (за гонку на 50 километров) медалями, "медные трубы" своим громом его не оглушили.

И вот Саппоро. Первый день первая гонка - 30 километров.

Начал ее Веденин не торопясь, в омут головой не бросился. Симашев и Долганов те бросились - стали лидерами, а Веденин после первой "десятки" шел седьмым.

Но зато пришел первым.

Так родился на свет первый советский олимпийский чемпион в лыжных гонках - Вячеслав Веденин.

...Норвежец Ивар Формо шел за свою команду в эстафете 4X10 на третьем этапе. За нашу на третьем этапе шел Федор Симашев.

Норвежец Хярвикен ушел на последний этап, когда на табло было 1:33.25,27. Веденин ушел на последний этап, когда на табло было 1:34.26,57. Формо все выиграл на своем третьем этапе. Подсчитайте, какую фору получил норвежский финишер. Больше минуты. Это гиблое дело. Минуту в спринте, на десяти километрах, ни теоретически, ни тем более практически отыграть, казалось бы, невозможно. Мы смирились с тем, что "золота" нам не видать... Было немного грустно и страшно обидно - все так хорошо шло до третьего этапа, и вот на тебе... Словом, ушел Веденин с лыжного стадиона Макоманаи за "серебром". О "золоте", честно признаться, и не'мечтал никто из тех, кто остался ждать Веденина на трибунах лыжного стадиона, никто из тех наших тренеров, которые были на трассе, которые "вели" Веденина.

Наступили тяжелые полчаса томительного ожидания. Ликовали на трибунах норвежцы, грустили мы...

И вдруг из леса, с опушки его, выбежал какой-то человек, судя по одежде - тренер, и на глазах у всех пустился в пляс. Это было нечто похожее на победный танец первобытного человека. Тот, кто плясал на опушке леса, взмахивал руками и что-то кричал. Никто не мог понять, в чем дело, что с ним такое происходит, что стряслось на трассе. Решили, что, наверное, какой-то норвежский тренер ошалел от счастья.

И вдруг кто-то из наших заорал: "Да это же Василич, это Привалов!" Сердце захелонуло... Неужели?! Нет, в это страшно было верить, подумать об этом было страшно... Но если он ликует, значит...

Да, Веденин обошел норвежца. Как потом выяснилось, Александр Привалов, тренер наших биатлонистов, первым увидел это своими глазами.

Сборная СССР стала Олимпийским чемпионом в эстафете. И Веденин стал в тот день "королем лыж" и Игр.

Забыто было все: и триумф голландца Арда Схенка на "олимпийском льду, где он выиграл три золотые медали, и фантастический прыжок Войцеха Фортуны с Большого олимпийского трамплина, и даже три золотые медали Галины Кулаковой... Все было забыто враз. Веденин стал главным героем Олимпиады.

Олимпийские медали равны, спору нет. И все-таки удельный вес той, что добыл для команды в саппоровской эстафете Веденин, вопреки законам физики, побольше, чем у остальных золотых медалей Саппоро.

Тут, конечно, можно спорить, можно не согласиться с автором, можно даже обвинить его в некоей предвзятости. Но и тогда, в Саппоро, и сейчас, много лет спустя, автор считал и считает, что медаль Веденина - наивысшей спортивной пробы. И характера в этой медали больше. И ковалась она дольше. И не одна она, заметьте, а еще три с ней рядом, потому что эта медаль - командная, не только для себя - для товарищей добыта. Из-под земли, со дна морского, из огня он ее взял. Вот в чем дело.