Первое наказание

Любили мальчишки из "щитков" ("щитками" называли бараки, щитковые дома - времянки, которые построили на автозаводе в самом начале тридцатых годов, но которые стояли там потом лет сорок с лишним) играть в разные игры, спортивные тоже: в футбол, хоккей...

Какой это был хоккей - и не скажешь. Кто на коньках, кто без коньков. Клюшек не было вовсе. Делали клюшки из толстой проволоки. А то ходили в соседний стригинский лес - искали корень с "крючком" или похожий на клюшку сук, обстругивали эти корни и сучья, и они становились клюшками.

Чем играли? Про шайбу тогда еще не знали, мячей для русского хоккея тоже не было. Делали самодельные мячики, тряпичные, или играли мерзлой картофелиной. Картофелина была нашим главным "инвентарем". Но в футбол картошкой играть не станешь - нужен настоящий мяч. Мячей не было. А те, что появлялись, жили день-два, не больше - рвались.

Но вот однажды кто-то из пацанов принес настоящую футбольную покрышку с камерой. Стали надувать мяч. Но надуть по-настоящему без насоса не смогли: покрышка была толстая, кожаная, жесткая, и, как мы ни дули, как ни тужились, твердым, как камень, мяч не получался - он, когда поднесешь его к уху и пощелкаешь по нему пальцем, не звенел. А мы знали, что настоящие футболисты играют мячами, которые, если их постукаешь пальцем, звенят.

Но не пропадать же настоящей покрышке и настоящей камере! А качка, насоса, ни у кого из мальчишек не.было. В "щитках" жили люди небогатые, ни у кого из моих товарищей не было велосипеда - велосипед был тогда несбыточной мечтой,

И вот как раз в то время, когда мы мучались с мячом и думали, как его по-настоящему надуть, к нам во двор въехал новый грузовик - "ГАЗ-51". Эти машины только-только начали выпускать вместо старых "полуторок". Мы побежали смотреть на новую машину.

Хозяин ее ушел домой. Это был наш сосед, работал он на заводе шофером - перегонщиком машин. Кабина закрыта. Залез я на подножку, гляжу: в кабине, на сиденье, лежит новенький качок - ножной насос. Ну, сам бог послал нам качок! А как его получить? Пойти просить у соседа? А может, не даст? Решили утащить качок. Но дверь кабины заперта. Как быть?

Мы тогда из дома без рогаток не выходили. Рогатки были нашим "оружием", у всех мальчишек были рогатки. Toгдa я сказал, что надо залезть на крышу, сарая и расстрелять из рогаток стекло в дверце кабины. Расстреляем, откроем изнутри дверцу (мы были автозаводскими мальчишками и знали, что изнутри дверцу можно открыть и без ключа) и возьмем качок. Мы были уверены, что нам этот качок куда - нужнее, чем соседу-шоферу. Ему новый дадут, а нам кто даст? Расстреливать с крыши из рогаток стеклянную дверцу машины решено было потому, что, если бы мы крутились у грузовика, на нас бы сразу обратили внимание и прогнали бы от машины.

Вот забрались мы на крышу сарая и начали стрелять. Стреляем, стреляем, а все наши "пули" отскакивают от стекла, как от стенки горох,- ничего этому стеклу не делается. Это было небьющееся стекло - мы этого еще не знали. Вижу, что из рогаток стекло не разбить. Взял осколок кирпича, большой такой осколок - почти с половину кирпича,- бросил в стекло, попал точно, но кирпич вдребезги, а стекло целехонько. Это меня совсем разозлило. Спрыгнул с крыши, нашел железяку, подкрался к машине и врезал что было мочи по этому проклятому стеклу. Оно рассыпалось на мелкие крошки. Ну, думаю, порядок. Вот он, качок,- руку протяни. Мальчишки смотрят на меня с крыши, я им махнул - мол, все в порядке,- забрался на подножку, протянул руку за качком, но тут другая рука схватила меня, как клещами, за шиворот рубашки. Я оглянулся: это сосед-шофер меня поймал.

Все, думаю, пропал - сейчас убьет. Шофера нас, мальчишек, не баловали: мы им немало бед приносили своим озорством. Что было, то было... А тут не крючком за борт зацепился (за это, если поймают, прилично нам доставалось), тут я стекло разбил и качок хотел украсть.

Но хорошо помню, что не побоев испугался - тут уж не убежишь: держит, как клещами,- а обидно было, что без качка мы остались. Так старались его добыть, и не получилось... И еще подумал: "Откуда он взялся, этот сосед? Домой же пошел, а из его окна машину не видно!" Оказывается, кто-то ему сказал, что мы стреляем в его машину из рогаток.

Он держал меня за шиворот одной рукой, другой достал длинный резиновый шланг, толстый такой шланг, и начал этим шлангом меня лупить. Бил долго и молча. Я тоже молчал, не орал, терпел, хотя больно было страшно, как будто паяльной лампой он по мне полосовал. А я о другом думал: теперь все во дворе узнают, что я в машину залезть хотел, стекло разбил, скажут отцу, а тот еще прибавит...

Отделал меня сосед так, что я на ногах еле стоял. Домой идти боялся. А когда пришел, получил и от отца прилично - ни встать, ни сесть не мог. Отец отлупил меня, а потом сам плакал в углу - жалко ему меня было. Мать тоже плакала, хотя, пока отец со мной расправлялся слова поперек не сказала - считала, видно, что не за озорство, а за воровство не то что бьют - до смерти забивают, потому что воровство - последнее дело. Но они не понимали, для чего я хотел украсть качок. Не для наживы же и не для себя - для всех и для футбола! Но объяснять не стал, молчал. Все равно не поймут.

Давно это было - тридцать пять лет прошло, а помню всю эту историю, как будто вчера случилась...

Вот так я впервые пострадал за спорт. Мы тогда за то, чтобы спортом заниматься, за то, чтобы в футбол поиграть настоящим мячом, на любые страдания готовы были пойти, даже на такие вот преступления.