Покорение вершим

Когда в 1954 году мы впервые выиграли чемпионат мира, канадцы объяснили это тем, что они прислали на турнир самую рядовую любительскую команду, и пообещали, что отныне в Европу на подобные состязания будет выезжать только победитель Кубка Аллана. Так оно получилось на самом деле, и через год, в пятьдесят пятом, "Кленовые листья" взяли у нас реванш. Но в Кортина д'Ампеццо и чемпион любительской ассоциации Канады не устоял перед натиском советских парней. Пресса страны, являющейся, по всеобщему признанию, родиной хоккея с шайбой, забила тревогу, требуя ввести в бой профессионалов. Но вопрос отпал как-то сам собой: в 1957 году канадцы не приехали на очередной чемпионат мира, проходивший в Москве, потом два года подряд выигрывали золотые медали, на олимпийском турнире в Скво-Вэлли уступили их американцам, за которых выступало больше канадцев. И замелькали в канадских и американских спортивных газетах крикливые заметки о том, что "русские уже не представляют в современном хоккее сколько-нибудь значительной силы".

Но вот в Стокгольме в 1963-м наша сборная вновь поднялась на высшую ступень пьедестала почета. Причем поднялась при особых, так сказать, обстоятельствах: для того чтобы выйти на первое место, ей нужно было победить не просто, а с перевесом минимум в две шайбы. И наши ребята в точности справились с задачей, что, как говорят очевидцы, особенно разозлило их соперников и всю канадскую общественность.

Вот что писала в те дни выходящая в Оттаве спортивная газета: "...наших парней теперь уже обыгрывают, как по заказу. Можно ли мириться с таким позором далее? Мы должны доказать, что являемся сильнейшими в этом хоккейном мире. Мы должны, наконец, по примеру русских, шведов и чехов сколотить команду из сильнейших игроков, какие только у нас есть, и бросить ее в бой с твердой надеждой, что она его выиграет!"

И этот призыв был услышан. Именно накануне IX зимних Олимпийских игр Канада впервые за всю историю существования хоккея в стране (а эта история к тому времени насчитывала более 110 лет) создала свою настоящую любительскую сборную, в которую вошли первоклассные мастера. Одни из них вот-вот готовились принять на себя бремя профессионализма, другие, наоборот, совсем недавно, может быть, ненадолго избавились от него.

Эта сборная, также впервые в истории, начала подготовку к чемпионату не за несколько дней, как бывало прежде, а за пять месяцев. Перед Олимпийскими играми она приехала в Москву и провела здесь товарищеский матч с нашей сборной.

СССР - Канада! Думаю, пока в мире существует хоккей, это сочетание всегда будет вызывать волнение у всех, кто любит спорт. И в тот раз наша столица была взбудоражена предстоящим матчем. Дворец спорта не смог вместить и десятой доли желавших увидеть предстоящее сражение. Слухи о небывалой силе гостей, соответствующие высказывания о ней прессы накалили и без того бушевавшие страсти.

Но игры не получилось. Помню, как мы, стиснутые в ложе прессы, недоуменно переглядывались, видя, как в ворота гостей сыплется настоящий град шайб. Окончательный счет - 8:1 в нашу пользу. Советские газеты опубликовали отчеты, в которых единодушно отдавали дань нашей сборной и весьма скептически оценивали олимпийские шансы Канады.

Через два дня в Скатертном переулке я встретилась с Анатолием Владимировичем Тарасовым.

- Знаете, что сейчас канадцы делают? - спросил оп меня с налета, даже позабыв поздороваться.

- Не знаю, конечно...

- Смеются, до слез.

- С чего бы это?

- Не с чего, а над вами. Над вашим братом журналистом смеются. Что сумели одурачить. А наши писаки уши так и развесили - "слабые канадцы", "слабая команда". Да такой сильной у них еще никогда не было. Пока прикидываются. А начнут играть всерьез - трудно с ними будет.

Я хорошо запомнила эти слова. Впоследствии они полностью подтвердились.

В Инсбруке мы познакомились с одним из самых видных гвардейцев мировой спортивной прессы канадцем Огюстом Дарнье, которому в тот год исполнилось 70 лет. Он не пропустил ни одного чемпионата мира за последние тридцать лет, в том числе и чемпионат мира 1957 года в Москве.

Огюст Дарнье - человек очень интересный. В далекой молодости он сам активно и весьма небезуспешно занимался легкой атлетикой, плаванием, велосипедом, но особенно - хоккеем. Он даже попробовал добывать свой хлеб на поприще игрока профессионального клуба, но тяжелая травма, полученная во время одной из спарринговых игр, навсегда увела его с этого пути. Последовали годы скитаний, смена профессий, два года почти полной нищеты и потом - счастливое обращение к журналистике. Первые же репортажи Дарнье понравились своей новизной, искренностью, прямотой. Он попал в число "любимчиков" толпы и стал набирать силу. Сейчас журналистский стаж Огюста Дарнье измеряется четырьмя десятилетиями, он автор многих сотен статей, очерков, репортерских заметок. Кроме этого, Огюст Дарнье издал три книги о хоккее, одна из которых - "Мои знакомства" - выдержала уже пять изданий. Это книга об истинных звездах профессионального хоккея, об их филигранном мастерстве и далеко не всегда завидной судьбе.

В холле третьего этажа, на котором находился номер ветерана спортивной журналистики, всегда собиралось много народу: друзья и знакомые приходили послушать своеобразные "пресс-конференции", которые систематически устраивал Огюст Дарнье.

Одна из них была посвящена нашей команде.

- Что вы думаете о ее возможностях? - спросили мы канадца.

- Впервые я увидел русских в Стокгольме в 1954-м. Тогда они произвели настоящую сенсацию, выиграв чемпионат с участием Канады. Сегодняшняя ваша сборная просто неизмеримо сильнее своей предшественницы. В ее составе много мастеров по-настоящему высокого класса. Но все-таки здесь, в Инсбруке, она уступит моим землякам.

- На чем зиждется ваша уверенность?

- Я знаю каждого из тех, кто выйдет на лед в матче против русских. Это настоящие бойцы. А патер Бауэр заразил их всех своими проповедями о долге и чести. У моих ребят - он так и сказал "у моих ребят" - прекрасно развито чувство гордости и спортивного честолюбия...

Я вспоминаю обо всем этом отнюдь не для того, чтобы просто любоваться прошлым. Думаю, читателю становится ясно, что наша сборная, приехавшая на игры, отнюдь не выглядела тем мощным, непобедимым чемпионом, которого мы знаем, к которому мы привыкли за последние годы.

В ту пору в успех советских хоккеистов верили немногие. Слово "канадцы" будоражило, они заставляли с собой считаться.

В серьезности намерений гостей из-за океана нас, советских журналистов, убеждали многие факты - мелкие и крупные, частные или имеющие большое, принципиальное значение. Мы знали, что, создав свою сильнейшую за всю историю сборную, Канада собирается сражаться не только за турнирные очки, но и за спасение своего любительского хоккея, его престижа, его будущего.

Итак, я возвращаюсь к тем теперь уже далеким дням, чтобы еще раз пережить волнения и страсти великой ледовой битвы.

Первым поединком, который вызвал настоящий спортивный интерес, был матч сборной СССР против олимпийского чемпиона 1960 года - команды США. Нужно сказать, что в Америке любительский хоккей влачит еще более жалкое существование, чем в Канаде. Но перед олимпийскими встречами ей удается, как правило, из числа наиболее талантливой молодежи собрать достойную команду. И перед началом подобных турниров американцы - всегда загадка.

Накануне открытия Игр их тренер выступил в одной из австрийских газет с заявлением следующего содержания:

- Мы приехали сюда повторить успех, которого наши парни добились в Скво-Вэлли.

И вот переполненный зрителями Дворец спорта, где уже ведут свой спор сборные СССР и США. Сейчас, много лет спустя, нет никакой необходимости восстанавливать его сюжет. Напомню лишь, что он закончился со счетом 5:1 и что, если говорить откровенно, счет этот ни в коей мере не отражал истинного соотношения сил: советские хоккеисты могли забить вдвое, а то и втрое большее число шайб. Только излишняя нервозность, спешка, слишком высокие скорости не позволили им использовать огромное число голевых моментов, которые они же сами создавали.

После окончания встречи стало ясно, что американцы на этот раз не могут претендовать на сохранение своего высокого звания. Австрийская печать единодушно провозгласила, что спор за медали поведет между собой "большая четверка".

И следующий матч как раз с одним из ее представителей - сборной Чехословакии.

У нас много писали о большой любви австрийцев к горнолыжному спорту. Все это правильно. Но после наших игр с чехами и канадцами я могу смело утверждать, что австрийцы не в меньшей степени полюбили хоккей. Конечно, настоящий хоккей. Достать билеты на матчи фаворитов для рядового австрийца было практически невозможно. У меня до сих пор сохранилась выходящая в Инсбруке газета, в которой в день матча СССР - Чехословакия было дано почти на половину страницы объявление следующего содержания: "Уважаемые сограждане, просим вас не тратить зря свое драгоценное время и не пытаться доставать билеты на встречу хоккеистов через наших представителей. Оргкомитет".

Начиная с 1948 года советская и чехословацкая сборные провели между собой много официальных и товарищеских игр - всегда острых, всегда бескомпромиссных. Но, пожалуй, та, что прошла в Инсбруке,- одна из самых неожиданных и самых запоминающихся.

Не успел секундомер всемирно известной фирмы "Лонжин" начать свой бег по кругу, как наша сборная развила бешеную скорость. Думаю, только команда тех лет, той поры могла наладить такие атаки, организовать такой вихревой, поистине неукротимый натиск.

Иногда мне казалось, что мы присутствуем на боксерском ринге: наши ребята буквально загнали соперника "в угол", то есть в свою зону. Ревели трибуны, в хаосе звуков не слышно было поединка - ни судейских свистков, ни треска то и дело ломающихся клюшек, ни ударов тела о борт. Там, в белом квадрате, пока все происходило как в немом кино, но все было предельно ясно, и все ни на мгновение не теряло своей увлекательности и прелести.

Минуты две чехи пытались остановить эти беспрерывно накатывавшие на их оборону атаки, пытались внести перелом в ход матча, контратаковать, но... безуспешно. Каждый раз шайба немедленно возвращалась в зону ворот Чехословакии. Пять или шесть раз казалось, что они уже взяты, но дважды шайба попала в штангу, дважды Анатолий Фирсов, выйдя в прорыв, увы, не смог использовать благоприятной ситуации.

Такого натиска, такого неудержимого напора, такого единого стремления вперед я никогда не видела ни до этого матча, ни после.

Пошла пятая минута матча, когда блестящий выход Вениамина Александрова и его точный сильный удар переплавил наше моральное преимущество в материальное.

- Смена! - кричит Тарасов, и на льду уже старшиновская тройка, через минуту снова замена, и наконец опять в атаке Александров - Альметов - Локтев. Вот они растягивают оборону соперников, приняв построение боевого треугольника. Крайние нападающие на бешеной скорости курсируют вдоль бортов. Потом Локтев выскакивает за ворота, молниеносно отсылает оттуда шайбу Александрову, тот идет стремительно на ворота, словно собираясь таранить их, но в самое последнее мгновение делает откидку назад. Сильнейший бросок Альметова - и счет 2:0.

Чехи - эти многоопытные, неустрашимые, ничего не боящиеся бойцы явно обескуражены. А наши ребята по- прежнему не знают устали и играют так, словно счет в пользу соперника и нужно отыгрываться. Они показывают такую яростную самоотверженность, что хранивший поначалу напряженное молчание зал стал взрываться лавинными овациями.

Да и как можно было оставаться беспристрастным к тому, что происходило на льду. Вот Фирсов стремительно ворвался в зону чехов. Защитники, обозленные предыдущими неудачами, зло сыграли в корпус. Наш нападающий, потеряв равновесие, покачнулся и упустил шайбу. К маленькому темному кусочку каучука бросаются два чехословацких защитника и вратарь. Ни у кого не было ни малейшего сомнения, что они сейчас овладеют им.

И вдруг... Даже сегодня, много лет спустя, очень трудно объяснить, как все произошло. Анатолий Фирсов, словно футболист-вратарь, бросился на лед, под чужие коньки, не думая об опасности, протянул вперед клюшку и протолкнул ею шайбу в ворота. Ошеломленные соперники замерли в полной растерянности. А на Фирсова бросились товарищи, образовав кучу малу. Когда он поднялся, его глаза светились счастьем и озорством.

Вот написала об этом и задумалась. Только что почтальон принес свежий номер "Советского спорта" за сегодняшнее число - 21 марта 1972 года. В нем напечатана большая статья заслуженного мастера спорта Всеволода Боброва, посвященная закончившемуся очередному хоккейному сезону. В ней новый старший тренер нашей сборной объясняет миллионам болельщиков, что заслуженный мастер спорта Анатолий Фирсов не был взят на очередной чемпионат мира в Прагу из-за возраста. Неужели пробил его час? Или здесь какие-то другие причины?

Читаю, не верю своим глазам, мысленно еще и еще раз возвращаюсь в Инсбрук. Ведь там всего каких-нибудь восемь лет назад Анатолий был дебютантом нашей сборной и смущался, когда я брала у него интервью.

Я задала ему несколько вопросов, некоторые из них кажутся мне любопытными с позиции времени.

- Как проходит ваше становление в сборной?

- Видите ли, - ответил он, - олимпийская команда более чем на половину укомплектована игроками армейского клуба, за который я выступаю уже третий сезон. Это очень облегчает мою участь. Ну, а помочь быстрее освоиться с обстановкой крупнейшего международного турнира помогают такие обстрелянные бойцы, как Альметов, Александров, Рагулин.

- Что вы испытываете, участвуя в турнире?

- Прежде всего - радость! Огромную радость от сознания того, что у нас идет игра. Идет хорошо. Знаете, мне кажется, что именно сейчас, здесь я только понял по-настоящему, как прекрасен п многогранен хоккей.

- Добившись почетного права выступать за национальную сборную СССР, мечтаете ли вы о чем-нибудь?

- По-моему, как говорят, человек без мечты что птица без крыльев: не может быть и речи о взлете, о достижении труднодоступных вершин. Моя мечта состоит в том, чтобы быть достойным партнером признанных лидеров советского хоккея, учиться у них мастерству. Мечтаю о том, чтобы когда-нибудь молодые хоккеисты, пришедшие в сборную, скажем, 1974 года, могли что-то взять у меня, могли избрать меня своим примером так же, как я выбираю сегодня своими старшими товарищами тех, па кого хочу равняться - Александра Альметова и Вениамина Александрова.

Что же, сегодня можно с полным основанием сказать, что мечта Анатолия Фирсова сбылась. По нему сверяют и еще долго будут сверять свой шаг молодые мастера, начинающие свой путь в большом хоккее страны.

...Однако вернемся к матчу СССР - Чехословакия. После шайбы, героически заброшенной Анатолием Фирсовым, счет стал 3:0. А Локтев снова увеличил его. Так небывало для поединков подобного ранга закончился первый период. В перерыве, пока гремела музыка, над трибунами витало короткое и страшное слово "разгром".

Но разгрома не произошло. Во втором периоде и к исходу матча на табло высветились цифры 7:5. Семь-пять в нашу пользу. Это общий итог. А если посмотреть состязание по частям, то вторую и третью часть мы проиграли своим грозным соперникам 3:5.

Почему так случилось? Листаю подшивки газет той поры. Один из тренеров нашей сборной сразу после окончания состязания сделал заявление следующего рода:

- В том, что чехам во втором и третьем периодах удалось добиться резкого перелома, виноваты судьи...

Это объяснение было тотчас же подхвачено всеми нашими корреспондентами и в разных вариантах появилось на страницах всех советских газет.

На самом деле все обстояло несколько иначе. На следующее утро после состязания Николай Николаевич Озеров в моем присутствии беседовал с Вениамином Александровым.

- Как ты объясняешь, что после столь блестящего начала пошли такие трудные миттельшпиль и эндшпиль?

- Многое тут, по-моему, идет от психологии,- ответил тогда Александров. - На перерыв мы пришли радостно-возбужденные, ошеломленные своим же собственным успехом. Все разговоры сводились к одному - соперник подавлен, соперник вряд ли сумеет оправиться от полученного потрясения. Правда, тренеры в последние мгновения перед выходом на лед пытались настроить на деловой лад, заострить бдительность, но ее заслоняла от нас радость - обыкновенная, неудержимая человеческая радость.

А чехи, видимо, разозлились не на шутку, и тренеры этой прославленной команды сумели ее как следует настроить, если не на спасение матча, то на спасение престижа. И с первым свистком они пошли в яростную атаку. А тут еще, как назло, очень неудачно сыграл Коноваленко, пропустивший две довольно легкие шайбы; Наше бесспорное превосходство сразу переросло в зыбкое преимущество. Ребята стали нервничать, допускать ошибки при ведении силовой борьбы, за что, как известно, серьезно наказывают. Игра стала сразу трудной, такой же яростной и трудной, какой у нас бывают почти все игры со сборной Чехословакии.

Прошло несколько лет после этих событий. Мы с Анатолием Владимировичем работали над книгой "Детям о хоккее". Обсуждали главу о тактике, и, конечно, разговор зашел о матчах со сборной Чехословакии, с разбора которых и начинается эта глава. Аргументируя мысль, что во встречах с одним и тем же противником каждый раз надо использовать новую тактику, чтобы она оказалась неожиданной для него, Тарасов вспомнил и олимпийский матч Инсбрука, описания которого, правда, нет в этой главе, и сравнил его с матчем в Гренобле. Я старательно записывала все его рассуждения.

- Матчи между нашими сборными, - говорил Тарасов, - всегда являются принципиальными, во многом решающими судьбу того или иного соревнования, в котором мы участвуем. Так было и в Инсбруке. Противник, как и мы, был настроен по-боевому, тренеры чехословацкой сборной не раз заявляли представителям печати, что во встрече с нами будут добиваться только победы.

В этих условиях было исключительно важным определить правильную тактику на матч, поставить точную и наиболее, рациональную задачу поведения.

Какую же выбрать тактику? Тактика - вещь отнюдь не абстрактная, ее всегда "шьешь" по определенной мерке. В данном случае нам было совершенно точно известно, что сборная Чехословакии, готовясь к олимпиаде, в своем гастрольном турне по Канаде последовательно применяла "форчекинг" - этакое сочетание усиленного силового давления с прессингом. Эту же манеру игры показали они и в первых своих выступлениях на олимпийском турнире. Было совершенно ясно, что тем более они применят подобный вариант в битве со своими главными соперниками.

Со своей стороны, - продолжал Тарасов, - мы долгие месяцы готовили и творчески развивали тактический прессинг - нашу новинку, принесшую год назад успех в Стокгольме. И вот теперь встал вопрос: прессинг против агрессивного "форчекинга"? Нет, этот вариант нас никак не устраивал. Он бы привел к потере инициативы на долгое время, к очень изнурительной, затяжной, "вязкой" игре, за исход которой никогда нельзя поручиться.

Мы стали срочно искать другой ключ и избрали, на первый взгляд, рискованное, но, пожалуй, единственно правильное тактическое решение. Предложили ребятам все свое умение, волю, запал без всякой экономии сил, без оглядки на риск, без каких-либо сомнений "вынудить" в первом периоде. И этот план, нужно сказать, пришелся по душе хоккеистам.

- Ну, а на два остальных периода сил хватило? - спросила я.

- Конечно, ребята, включив поначалу сверхскорость, в дальнейшем изрядно устали, но замысел оправдался. Судьба матча была решена в первом периоде.

Так много времени спустя после Инсбрука я получила точный, исчерпывающий и интересный ответ на вопрос о характере перипетий олимпийского хоккейного матча СССР - Чехословакия. Окончательно выяснилось, что судьи - это всего лишь эмоции. Суть была глубже, интереснее и красивее.

После этого мы видели матчи советской сборной против Швейцарии, Финляндии и ФРГ, но они скорее походили на игру в одни ворота, нежели на настоящие олимпийские состязания. Сидевший со мной на трибуне корреспондент спортивной газеты, выходящей в Мюнхене, сказал не скрывая досады:

- Ну зачем допускают к состязаниям таких слабышей?

Я напомнила ему известный принцип Кубертэна, но немец только покачал головой и процедил:

- Это уже старо...

В Гренобле мы с ним встретились вновь на матче, в котором финны выигрывали у канадцев. Немецкий журналист явно не мог сдержать своего восторга - кричал, бил в ладоши, свистел, как озорной, непослушный мальчишка.

- Молодцы, финны, - крикнул он мне.

- А вы не хотели их допускать к встречам с сильнейшими.

Журналист из Мюнхена опешил?

- Я?!

- Конечно. Вспомните Инсбрук.

Он расхохотался:

- У вас же есть пословица. Как это: "кто старое помянет, тому и глаз вон".

Нет, эта пословица неприменима к истории спорта. Старое надо вспоминать обязательно. Сравнивая его с новым, видишь, как стремительно несется жизнь вперед, как она опровергает скептиков, опережает самые смелые прогнозы и утверждает вечную истину, что для настойчивых, смелых нет преград, нет недоступных вершин.

Очень интересным, содержательным и боевым оказался матч против шведов, который наша сборная выиграла со счетом 4:2. А всего через двадцать четыре часа она снова вышла на лед против сборной Канады.

Что бы ни говорил Тарасов о матче с канадцами в Москве, как бы ни оценивал их игру в свое время, но, видно, тренеров тоже несколько дезориентировал разгромный счет его. Однако в Инсбруке они трезво оценили обстановку.

Когда после встречи Канада Швеция (выигранной гостями из-за океана 3:1) специальный корреспондент телевидения и радио Николай Озеров попросил тренера нашей сборной прокомментировать итог этого матча, Тарасов сказал:

- Теперь совершенно очевидно, что Бауэр и его ребята в Москве хитрили. Канадцы на поверку оказались очень сильными. Может быть, более сильными, чем когда-либо.

К началу встречи СССР - Канада страсти разбушевались до предела. Слишком высокой ставкой стала в ней победа, особенно для наших соперников: в случае выигрыша они становились первыми, в случае неудачи - откатывались сразу на четвертое место.

Инсбрук жил ожиданием большого хоккейного сражения. Билеты на матч СССР - Канада были распроданы задолго до его начала. Накануне соревнования вдруг прошел слух, что дирекция ледового дворца выпускает в продажу еще тысячу входных билетов. Сейчас же у касс выстроились огромные очереди, и работникам пресс-центра пришлось по городской радио- и телесети сообщать, что распространенные слухи являются ложными.

Не было недостатка в прогнозах. Каждый день их появлялось в различных газетах Австрии (а также, разумеется, в газетах иных стран) огромное множество. Но все-таки одно из них было, несомненно, исключительным. В день матча местная инсбрукская газета напечатала заявление старшего тренера национальной команды Канады Дэйва Бауэра следующего содержания:

- Мы привезли в ваш город все самое лучшее, что может дать любительский хоккей нашей страны. Мы провели к этому турниру такую серьезную подготовку, какой не проводили никогда, и мы не хотим думать ни о чем ином, кроме как о победе.

Не знаю, насколько искренне верил патер в то, что говорил. Думаю, что он действительно надеялся доказать неиссякшую силу страны, подарившей миру хоккей. Но и наши спортсмены мечтали закрепить успех предыдущего сезона.

Одним словом, все - и сами спортсмены, и тренеры, и журналисты, и миллионы болельщиков понимали, что именно в этот день произойдет самое важное событие олимпийского турнира хоккеистов.

Как нам хотелось подбодрить своих ребят! Собрались и поехали к олимпийской деревне, чтобы проводить их на матч. Первым увидели Аркадия Ивановича Чернышева. Он стоял у ворот, держа в руках газету. Мы прочли ее название - "Фри пресс".

- Французская?

- Нет, канадская. Только что какой-то гражданин принес и роздал ее нам.

- А что в ней написано?

- Да вот послал за переводчиком.

Через минуту мы уже знали текст хоккейного выступления газеты: "Наша сборная готова, как никогда, - утверждала она, - и вряд ли найдется соперник, который сумеет ее победить".

Старший тренер сборной СССР выслушал перевод молча, без каких-либо эмоций и спокойным тоном произнес:

- Пойду прочту эту ерунду ребятам.

- А стоит ли? - спросил переводчик.

- Обязательно стоит. Это их по-настоящему разозлит.

Вернувшись поздно вечером с матча вместе с хоккеистами в олимпийскую деревню, мы внимательно изучили выпущенную утром стенную газету. Она открывалась красочно исполненным лозунгом: "дисциплина + боевитость + дружба + мастерство = победа!" Сообщалось общее число писем и телеграмм, пришедших в адрес хоккеистов из СССР-ЗОИ. С интересом читалась заметка Аркадия Ивановича Чернышева "А разве вы не можете?". В ней наш прославленный тренер делился воспоминаниями об успехе в Кортина д'Ампеццо, призывал новое поколение советских хоккеистов повторить подвиг своих старших товарищей. "Вы сумели стать чемпионами мира, вы должны суметь и, уверен, сумеете стать олимпийскими чемпионами!" Этими решительными словами заканчивалось выступление старшего тренера нашей сборной.

Вряд ли стоит в этой книге, спустя почти десять лет после события, описывать ход самого состязания. Да это, честно говоря, и невозможно сделать.

Канадцы в этом матче показали себя такими, какими мы их - или во всяком случае автор этих строк - никогда не видели. Команда патера Бауэра впитала в себя всю безграничную отвагу и техническую мощь канадского хоккея, соединив его с тактическим разнообразием и глубиной замыслов европейского. На этот раз на ледяной площадке встречались две команды, по существу ничем не отличающиеся друг от друга.

Канадцы заставили изрядно понервничать нас всех. Показывая высочайшую скорость движения и скорость мышления, они поначалу очень часто переигрывали наших парней, прорывали оборонительные заслоны и, наконец, поразили ворота Коноваленко. Первый период - 0:1. После отдыха Евгений Майоров проводит ответную шайбу, но канадцы тут же опять выходят вперед - 2:1! Только перед самым перерывом спартаковское звено, взвинтив темп до предела, рукой Славы Старшинова вновь уравнивает результат.

Почти два периода быть на положении догоняющих, в роли отыгрывающихся - согласитесь, это не лучший способ поднять настроение, вселить в коллектив достаточную порцию оптимизма.

"Как чувствуют себя ребята? - навязчиво билась в голове мысль. - Сумеют ли тренеры настроить их на победу? Хватит ли у них волевого заряда, чтобы передать его игрокам? И что говорят они им сейчас, перед выходом на лед?" И как бы аккомпанементом к этим мыслям тревожно гудел зал.

Третий период закончился нашей победой. Когда мы возвращались с матча в автобусе хоккеистов, я, не сдержав любопытства, спросила у Альметова, что говорили им тренеры перед последним выходом на лед.

Оказывается, Тарасов сказал им следующее:

- Друзья! Поверьте моему опыту, моей годами опробованной интуиции: вы ближе к победе, чем канадцы. Гораздо ближе. Несомненно, будет бой, и соперники не отдадут без него свое счастье, но вы сильней. Гораздо сильней именно сейчас, к третьему периоду. Вторая шайба сломила веру соперника. Понимаете - сломила. Мы выиграем. Только с этой верой выходите на лед, ребята!

Старший тренер сборной говорит почти то же самое, что и ею помощник.

А когда улеглись первые волнения, я улучила момент и расспросила обоих тренеров, так ли они были уверены в победе, как хотели убедить ребят. Вот что ответили тренеры:

Анатолий Владимирович: У многих людей, специалистов своего дела, хорошо развито профессиональное предвидение. Вот это предвидение, или интуиция, является, пожалуй, ценным качеством тренера. Прошу поверить мне, что перед последним периодом матча СССР - Канада я сердцем чувствовал, что спортивное счастье должно склониться в нашу сторону. Я уловил, по-моему, импульс игры, ее глубокий внутренний подтекст и искренне говорил об этом спортсменам.

Аркадий Иванович: В спорте, в борьбе равных соперников предугадать ничего нельзя. Я отлично представлял, что после счета 2:2 третий период будет напряженным, нервным, что одна шайба, влетевшая в ворота, может решить исход дела. А ребята устали, многие в силовой борьбе получили серьезные травмы. Им больше всего в минуты последнего отдыха нужна была надежда, нужна была уверенность в себе. И мы отдавали эту уверенность им.

А в это же время в раздевалке Канады, как писали потом журналисты, шел молебен. Видно, не понадеявшись на службу, которую провел с командой перед матчем, патер Бауэр решил вновь обратиться к богу с просьбой ниспослать такую нужную, такую желанную победу. Но на этот раз всевышний не услышал его. Шайба, забитая в самом начале третьего периода Вениамином Александровым, оказалась единственной в этой двадцатиминутке и решающей.

Одна шайба! А как много она значила для судеб не только этой игры, но, если хотите, и всего мирового хоккея в целом. Одна шайба - она прежде всего позволила нашей команде сразу вырасти из "калифа на час" в подлинного гиганта, в сборную - звезду первой величины.

Сейчас, когда наши хоккеисты владеют всеми титулами, которыми награждаются спортсмены-любители, мы каждую их победу принимаем как нечто должное, само собой разумеющееся. А вот в программе, розданной зрителям перед началом хоккейного турнира (издание пресс-центра IX зимней Олимпиады), было написано следующее: "...сборная СССР в 1956 году завоевала звание олимпийского чемпиона, но с тех пор ни в Скво-Вэлли, ни на чемпионатах мира не повторяла этого успеха вплоть до прошлого года. В Стокгольме русские получили золотые медали, но многие склонны рассматривать это скорее как удачу, нежели как закономерность, ибо в столице Швеции команда хозяев выглядела, по мнению специалистов, несколько сильнее".

А когда закончилась олимпиада, разговор уже был совсем иной. Отлично помню выступление Дэйва Бауэра на заключительной пресс-конференции. Вот его слова, записанные мной со слов переводчика почти со стенографической точностью:

- Должен признать, что до начала соревнования мы знали грозную силу русских, но все-таки недооценили ее. Сборная СССР прежде всего превзошла самою себя - никогда еще она не была такой сильной и ровной по своему составу. Это коллектив, в котором трудно выделить кого-либо, но не потому, что в нем играют середнячки, а в силу того, что в нем очень много звезд. Одним словом, мы будем помнить эту олимпиаду уже потому, что она нам подарила команду истинного экстра-класса и, может быть, дала на долгие годы нового и верного лидера мирового хоккея.

К моему большому удивлению, эти пророческие слова выдающегося канадского тренера, обошедшие многие газеты мира, остались без внимания нашей прессы. Тем более уместно напомнить их сегодня.

В связи с этим я хочу оживить еще одну страницу истории, восстановить еще одну важную деталь обстановки в Инсбруке. Когда мы приехали в столицу IX зимних Олимпийских игр, в пресс-центре показывали фильм, посвященный пятидесятилетию существования Канадской любительской ассоциации хоккея (КАХА). Мы, конечно, просмотрели эту картину, кстати, отмеченную печатью настоящего искусства, из которой узнали, что из тридцати первенств мира, проведенных начиная с 1924 года для любительских команд, канадцы выходили победителями в восемнадцати, а в остальных были неизменно призерами.

Неизвестно, каким образом создатели фильма собрали кинодокументы, по, сидя в затененном зале, мы как бы побывали на всех турнирах, где так или иначе царствовали "Кленовые листья". Кончался же фильм следующим образом: в кадре, наплывая на нас, появляется олимпийский Дворец спорта в Инсбруке, и голос диктора утверждает, что победой на его льду любительская сборная Канады достойно отметит полувековую историю существования породившей ее ассоциации.

Как известно, этого не произошло. Более того, впервые за долгие годы - точнее за десятилетие - хоккеисты Канады оказались за чертой призеров. И это несмотря па то, что они привезли в Инсбрук, по мнению авторитетных специалистов, самую сильную, интересную, великолепную во всех отношениях команду. В этих условиях, мне кажется, приведенное мною заявление Дэйва Бауэра приобретает еще более глубокий и важный смысл.

По освещенному ярчайшим электрическим светом огромному залу городской ратуши в Инсбруке прокатился гул, когда в проходе между рядами кресел появилась невысокая фигура человека в черном костюме с черным высоким воротничком, какой обычно носят католические священники. Раздались громкие аплодисменты. Это был - Дэйв Бауэр.

Он поднялся на трибуну, но на этот раз не для проповеди. Его окружали со всех сторон участники только что закончившегося хоккейного турнира. По установившейся традиции, которая исправно соблюдается все тридцать лет проведения европейских, мировых чемпионатов и олимпиад, они собрались на церемонию подведения итогов. Протокол этой церемонии прост: командам-победительницам вручают медали, а трем лучшим игрокам - специальные призы. Между вручениями - краткие спичи, затем - товарищеский ужин.

Дэйв Бауэр стоял на трибуне молча, хотя, попроси его люди, он мог бы рассказать очень много интересного и о своей карьере профессионального хоккеиста, и о своих товарищах по ледовым сражениям, и о том, как он создал команду своей мечты, но мечта, увы, не осуществилась.

Президент Международной федерации хоккея господин Джон Ахерн вручил Дэйву Бауэру памятную олимпийскую медаль, сказав при этом следующие слова:

- За ваше личное поведение, как тренера канадской команды, за ваше благотворное влияние на своих питомцев мы решили нарушить освященный традициями порядок и наградить этой медалью тренера.

В тот же вечер и в той же ратуше традиция была нарушена еще раз. Вручив золотые медали нашей команде, господин Ахерн выступил с баснословно длинной для подобных церемоний речью - он говорил в течение двадцати минут. Он говорил о том, что, увидев впервые русских в 1954 году, искренне заявил своим друзьям: "Эту команду нам ниспослал господь бог для спасения и оживления мирового хоккея". И о том, что здесь, в Инсбруке, справедливость его слов подтверждается, как никогда!

На следующее утро пришел в Инсбрук очередной номер выходящей в Вене спортивной газеты, где была помещена на всю полосу статья известного австрийского обозревателя Иоганна Штраля. Она кончалась следующими словами:

"Русские убедили нас в том, что их команда является непревзойденной. Они создали сборную без слабых мест. Все золото мира принадлежит ей по праву".

Можно лишь добавить, что это была едва ли не самая счастливейшая пора нашей команды, в которой удачно сочетались молодость и опыт, свежий задор, мудрая страсть и искрометная жажда славы. Вениамин Александров, Александр Альметов, Константин Локтев, Александр Рагулин, Виктор Коноваленко, Виталий Давыдов, Борис Майоров, Вячеслав Старшинов - все они были еще достаточно молоды и достаточно опытны, всех их в одинаковой мере томила жажда больших побед и громкой славы.

У команды, приехавшей в Инсбрук, было еще одно чрезвычайно важное преимущество: ее не обременял груз громких титулов, она лелеяла мечту об утверждении своего авторитета. Сколько раз в те дни мы, советские журналисты, встречались с нашими ребятами из ледовой дружины. И о чем бы ни начинался разговор, скончался он неизменно одним и тем же:

- Как вы думаете, сумеем мы подняться на Олимп?

- Вот бы здорово повторить стокгольмский успех.

- Хорошо возвращаться домой победителями!

И они вернулись на Родину в этом качестве, провозгласив и подтвердив начало золотой эры нашего хоккея.

- Молодцы! - кричали мы им с трибуны, это лихое, удалое русское слово навсегда закрепилось за ними. За ребятами, которые по-серьезному относятся к спорту, знают, что по их делам судят об их народе, и стараются самым лучшим, самым достойным образом представлять его.

У нас стало модой по всякому удобному поводу составлять символические сборные страны по хоккею. "Сборную пятнадцатилетия", "Сборную звезд", "Сборную поколений".

Если бы кто-нибудь попросил меня выполнить подобную работу, я бы не стала мудрить и просто бы назвала - целиком, без всякого исключения - тех ребят, что выступали на льду Инсбрука. По-моему, сильнее, дружнее и ярче не было у нас команды, как не было более радостного и волнующего зрелища, чем хоккейный турнир IX зимней Олимпиады.

В столицу X Белой олимпиады наша боевая дружина прибыла в качестве фаворита номер один. Пять лет подряд она оказывалась первой на чемпионатах мира, причем в последних четырех не имела ни одного поражения, даже ни одной ничьей.

Этот триумфальный марш дался ей отнюдь не легко. Соперников не устраивало такое единовластие. Они старались вернуть себе былое могущество, особенно канадцы. Самую отчаянную попытку, как писали газеты, они предприняли в 1967 году в Вене. Вновь собрав все лучшее, чем располагал любительский хоккей их страны, канадцы ввели в состав несколько экс-профессионалов, в том числе Карла Бревера, бывшего в недалеком прошлом одним из ведущих игроков НХЛ - высшей лиги американо-канадского профессионального хоккея. "Кленовые листья" действительно дали серьезный бой нашей сборной, ставший едва ли не полным повторением инсбрукского сражения. И вновь им "не повезло" - 1:2. Исход спора опять решила одна шайба.

После этого симпатичный и предельно откровенный Карл Бревер дал свое знаменитое интервью венскому радио, которое вызвало немало толков и споров.

- Я считаю, - утверждал ас профессионального хоккея, - что сборная СССР переросла рамки уровня любительских чемпионатов и настоящий интерес могут представлять лишь ее поединки с сильнейшими командами НХЛ, а может быть, даже со сборной этой ассоциации. Могу вас заверить, что сильнейшие команды Европы и лучшие любительские команды моей страны вряд ли сумеют выиграть хотя бы одну встречу у советских мастеров.

Сколь ни лестна эта оценка, я должна напомнить, что она не подтвердилась. В Гренобле был момент, когда мы очутились в положении участника, имеющего право рассчитывать только на бронзу. Это произошло после поражения от сборной Чехословакии. Счет был весьма почетным - 4:5, но это не могло ни спасти наших ребят, ни, тем более, утешить.

Спасло другое: уставшие до предела в поединке с нами чехи не смогли "дожать" шведов, свели матч с ними вничью и, имели одно "незапланированное" поражение, пропустили нас на высшую ступень пьедестала почета.

Впрочем, "пропустили" это все-таки не совсем точно. Оставался еще один матч, завершающий матч турнира между сборными СССР и Канады.

"Стад де гласс" в Гренобле, построенный по последнему слову науки и техники, имел на наш, журналистов, взгляд один весьма существенный недостаток: ложа прессы в нем была устроена так высоко, что ледяная площадка казалась оттуда огромным куском аккуратно вырезанного матового стекла.

Выезжают наши хоккеисты в красном. Впереди капитан, такой знакомый по повторяющимся ежегодно фотографиям Борис Майоров. Коноваленко становится в ворота. Полетели - бесшумно для нас - шайбы, завертелась живая карусель. Пять. Шесть. Восемь минут. А соперников еще нет. Почему-то подумалось тогда: команда, которая сильно запаздывает, заставляет себя ждать, проявляет недисциплинированность,- обычно проигрывает.

Канадцы все еще не появляются - на ярусах раздается свист. Поначалу робкий, затем все более решительный и, наконец,- оглушительный. Только тогда выехали канадцы - огромные, в ослепительно белых рубашках, на которых крупными буквами выписано имя их далекой страны. Трибуны, наполовину заполненные французами, а наполовину - приехавшими в Гренобль со всего света туристами, приветствуют выход "Кленовых листьев" нарастающим ревом. Но в нем, честное слово, больше традиционного уважения, нежели признания реальной силы.

И, словно подтверждая этот вывод, ко мне наклоняется корреспондент парижской "Фигаро" и говорит на хорошем русском языке:

- Не те теперь канадцы... Совсем не те!

Мы не ошиблись: они проиграли со счетом 0:5. Проиграли как-то совсем не по-канадски: беззлобно, не прибегая к своему знаменитому прессингу, не сражаясь, а по существу доигрывая, выполняй нужную обязанность, особенно в третьем периоде.

И вот в шестой раз подряд и второй на олимпиадах?

Борис Майоров поднимает Кубок победы, и тысячи зрителей встают под звуки нашего гимна!

Мы выходим с ледяного стадиона на улицу. Дует пронизывающий, надоедливый февральский ветер. Укрывшись за выступом служебного входа, ждем, когда выйдут наши хоккеисты, чтобы поехать с ними в олимпийскую деревню, куда нас с Ниной Григорьевной Тарасовой пригласили тренеры.

- Спокойной ночи, мадам! - раздается из-за спины.

На всякий случай оглядываюсь и узнаю своего соседа

по ложе, корреспондента "Фигаро". Он довольно мило улыбается и голосом полным учтивости говорит:

- А знаете, русские тоже теперь уж не те.

Эту фразу я Слышала здесь еще не раз. И, честно говоря, сравнивая Инсбрук с Греноблем, сама думала, что в чем-то, незримо, мы сделали шаг назад, оставаясь очень сильными, все-таки потеряли часть своей былой силы.

Что же произошло? Я искала и до сих пор ищу ответ на этот волнующий далеко не только меня вопрос. Но дать его не так уж просто.

Одновременно с тем, как наши хоккеисты завоевывали все новые и новые позиции, новые медали и титулы, заставляли мир восхищаться выдающимся искусством Альметова и Александрова, Майорова и Старшинова, Виктора Якушева и Фирсова, шел незаметный, но неизбежный процесс: соперники, которых мы из года в год обыгрывали, учились у нас, как мы когда-то у них, брали на вооружение наш опыт, наши находки, наши открытия. Шведы сами признавались, что именно мы научили их играть на большой скорости, заставили пересмотреть свое отношение к этому важнейшему элементу тактики; канадцы, десятилетиями проповедовавшие тактику "голого" силового давления, бездумного вбрасывания шайбы в чужую зону и бешеной погони за ней, постепенно, но совершенно очевидно перешли на нашу манеру комбинационного построения атаки, взяли на вооружение такие в прежние времена чуждые им понятия, как "игровая дисциплина" и "спортивное хладнокровие", и даже чехи, наши первые учителя, обучавшие Всеволода Боброва, Алексея Гурышева, Евгения Бабича искусству силовой борьбы, выступили в открытой печати с признанием необходимости "перенять у советской сборной ее железную жесткость".

Когда советская сборная блистательно и мощно утвердила свое право на все золото мира в Инсбруке, когда она затем развила этот успех в Тампере, Любляне, Вене, спортивная пресса многих стран отмечала, что одной из решающих причин ее успеха является стабильность состава и, как следствие,- великолепная, доведенная до автоматизма сыгранность, полное и глубокое взаимопонимание игроков.

Перед X Олимпиадой положение резко изменилось. По самым различным причинам ушли в запас Александр Альметов, Константин Локтев, Валерий Никитин - мастера, отнюдь не нуждающиеся в особых рекомендациях. Вместе с тем в сборную было введено сразу пять дебютантов - Женя Мишаков, Юра Моисеев, Игорь Ромишевский, Женя Зимин, Витя Блинов.

Конечно, процесс смены поколений, обновления состава не проходит безболезненно ни для одной команды, а тем более для такого тонкого, чувствительного организма, как сборная СССР. Ведь чем выше сыгранность оркестра, тем большую значимость в нем приобретает искусство каждого отдельного исполнителя.

Все это так. И все-таки я рискну заявить, что, объясняя свои относительные неудачи в Гренобле (если можно назвать неудачей выигрыш олимпийского золота), мы слишком многое возложили именно на возросшую силу соперников и смену поколений. А между тем есть еще один компонент, о котором мы вольно или невольно забыли.

Перед тем как написать эти страницы, я специально отправилась в библиотеку и старательно перелистала подшивки газет, охватывающие период Инсбрук - Гренобль - Саппоро. Просмотрела литературу по хоккею. Да, сомнений не было: у нас почти исчезла критика в адрес хоккеистов. Отдавая дань их героизму, их несомненному мужеству, их признанному мастерству, мы вольно или невольно отказывались видеть даже мельчайшие ошибки и недостатки в их действиях на льду. Только превосходные степени, только "молодцы!" и "молодцы!". Это идущее от всего сердца словословие было, вероятно, далеко не самой лучшей услугой нашим ледовым рыцарям со стороны пишущих и говорящих журналистов.

В начале этой главы я посвятила много добрых и, поверьте, искренних слов нашим замечательным тренерам А. И. Чернышеву и А. В. Тарасову. Но в какой-то мере они тоже повинны в том, что у нас по существу исчезла деловая критика в адрес сборной. Обстановку сплошного восхваления создавали, да простится мне это утверждение, они сами.

Почитайте выступления и книги Анатолия Владимировича. Каждый новый турнир, проведенный нами, это шаг вперед, это новые открытия, новые высоты и сплошные тренерские достижения.

Конечно, налицо шаги вперед, открытия, новые высоты. Но трудно предположить, что на пути к вершинам не случалось ошибок. О некоторых говорили наши соперники.

Вернусь к гренобльскому матчу между сборными СССР и Чехословакии, проигранному нами со счетом 4:5. Как известно, он начался с опозданием на 28 минут, поскольку судьи, по просьбе наших соперников, обратили внимание некоторых игроков советской сборной на одно упущение - отсутствие защитных предохранителей на задних концах коньков.

Естественно, эта непредвиденная пауза отняла очень много нервной энергии у игроков и тренеров, взбудоражила их, некоторые наши журналисты, и прежде всего руководители нашей команды, приписали главным образом именно этой паузе свою неудачу.

После матча, как всегда, журналисты собрались в пресс- центре на очередную летучую конференцию. Тренеры сборных СССР и Чехословакии запаздывали, и многие журналисты, в ожидании их, набросились на наставника шведской команды знаменитого Стремберга.

- Чему вы приписываете успех чехов? - один и тот же вопрос звучал на разных языках.

- Прежде всего несколько однобокой тактике русских, - сказал, не задумываясь, наставник шведской сборной.

Потом нечто подобное я слышала не раз из уст иностранных и советских специалистов.

...Этот злополучный матч с чехами! Сколько волнений принес он нам всем. Уже на 28-й секунде Борис Майоров забрасывает шайбу в ворота соперников. Но этот гол не деморализовал чехословацких хоккеистов, а, наоборот, разозлил их. Они начали долгий и яростный штурм ворот советской сборной.

Естественно было предположить, что в эти минуты чемпион перестроит свои боевые порядки, укрепит оборону, наладит прочный контроль за своей зоной и, измотав соперника физически и морально, будет потом продолжать развивать успех.

Но наша команда, настроенная на атаку, на немедленное достижение результата, продолжала героически идти вперед. Получилось что-то подобное "встречному бою", который в тот период, учитывая эмоциональное состояние чехов, был крайне выгоден именно им. И вот на четырнадцатой минуте мощная контратака чехов, они прорывают неплотный наш оборонительный заслон, и Шевчик точным ударом сравнивает счет. Потом Хейма выводит свою команду вперед, а к концу периода чехи ведут 3:1. Вторая двадцатиминутка еще более ухудшает наше положение - 2:5. В воздухе запахло серьезным, почти разгромным поражением.

И тут к чести советских хоккеистов нужно сказать, что они проявили настоящие бойцовские качества, умение собраться, приложить все силы во имя борьбы и если не победы, то достойного счета. Атаки наших парней становятся все решительнее и целеустремленнее. И в то же время чувствуется, что соперники явно устали, выдохлись до предела.

- Был бы сейчас счет 0:0, - мечтательно произносит кто-то из сидящих рядом журналистов.

А пока нашей сборной приходится отыгрываться. Ребята спешат. Темп взвинчен до предельного. Трибуны ревут. Вот он, хоккей, в своем истинном великолепии, самый яркий, самый незабываемый матч олимпийского турнира.

Игроки сборной Чехословакии то и дело смотрят на огромные часы, возвышающиеся над световым табло. Да, Теперь только время может спасти или погубить их. Вот вновь, в который уж раз, неудержимо несется на ворота Дзурилы фирсовская тройка. Ее "глава" прорывается за ворота, объезжает их на полной скорости, отдает пас в глубину Рагулину, а тот точнейшей передачей вводит в прорыв Виктора Полупанова. Удар! Красный свет над воротами. Вздыбленные клюшки и радостные улыбки наших ребят. На одну шайбу спасение ближе.

И снова вихрь атак. Мгновение назад казалось, что темп взвинчен до крайности, а сейчас он еще яростнее, еще отчаяннее. Тройки сменяются через каждые пять-десять секунд. А вослед каждой - неизменный крик Тарасова:

- Прибавить!

- Еще прибавить!

Звенья словно бы соревнуются друг с другом в лихости. Вот на площадке спартаковское: закрутило свой излюбленный вихрь, замотало чужих защитников, и Боря Майоров, неистовый капитан, вдруг остался один перед воротами и, уж конечно, не сплоховал.

Казалось, теперь уже и третья шайба обязательно влетит в чужие ворота, но ребятам попросту не хватило времени. И впервые за много месяцев и лет они садились в автобус мрачными, а некоторые - даже со слезами на глазах. И никто на следующее утро не тянулся к напечатанным на чужом языке газетам, никто не искал своих портретов и не просил переводчиков перевести, что пишут французские журналисты. Знали: ошибок не прощают никому, особенно сильным.

Утром за завтраком собрались все вместе - посланцы "Правды" и "Известий", "Комсомольской правды" и "Советского спорта", "Труда" и "Спортивной жизни России" - и заспорили о том, может ли еще не сбыться мрачное предсказание газеты "Фигаро", вышедшей в тот день с опережающим заголовком: "Русские сброшены с пьедестала". К счастью, ее прогноз не оправдался. Чехи сыграли со шведами 2:2, мы выиграли 5:0 у канадцев. И снова сияющее лицо Бориса Майорова, его изящная фигура с кубком в руке заслонила от критики нашу команду. И снова рядом с капитаном сборной мы видим озаренные улыбками лица безошибочных хоккеистов и безгрешных тренеров.

По-видимому, иначе и быть не может. Мудрая, взятая нашим народом из жизни пословица гласит: "Победителей не судят". И конечно же, куда легче сейчас, с позиций времени, объявлять себя пророком. Нет, здравые мысли пришли, а точнее, оформились несколько позже. В Гренобле я тоже яростно била в ладоши и еще более яростно кричала:

- Молодцы!!!

Они и впрямь были и остаются самыми настоящими молодцами. В Гренобле они шестой раз подряд стали чемпионами мира и второй раз подряд - олимпийскими чемпионами.