Я болею за Люду!

Я пообещала Люде Титовой "болеть" за нее и сдержала свое слово. Все дни, пока шли состязания по скоростному бегу на коньках для женщин, я была на катке. Это определилось не только моим обещанием и моей глубокой личной симпатией к ней. Все было гораздо ясней: думалось, что наши девчата сумеют выступить на этот раз очень хорошо. Даже просто здорово. Для этого вроде были все основания.

Так думала не я одна, Обозреватели японских, американских, голландских газет, видные тренеры и спортсмены в один голос заявляли, что советская женская команда представляет собой самую грозную силу. И действительно, результаты предшествующего сезона, успехи Нины Статкевич и ее подруг позволяли надеяться если и не на самые лучшие, то уж во всяком случае на вполне достойные результаты.

Накануне первых стартов, вечером, мы гуляли по снежным дорожкам парка, раскинувшегося неподалеку от стадиона, с моей старой и доброй знакомой Лидией Скобликовой. Вспоминали далекие, очень далекие времена, когда на пьедесталах почета всех без исключения международных состязаний стояли наши девушки.

- Знаете, - сказала мне героиня Скво-Вэлли и Инсбрука,- я не жалею о той поре. Ей-богу, не жалею. Она означала не только нашу силу, но и в не меньшей степени слабость других. Не было настоящих соперниц. А что за спорт без них. Теперь же совсем другое дело. И каждая победа вдвойне ценнее и радостнее.

- А как вы считаете, будут они нынче у наших девчат?

- Должны быть. Правда, есть одно "но". Считаю, что советской женской команде очень и очень не повезло в связи с переменой программы. Выступай они, как всегда, первыми - все было бы куда лучше. Мужчины, хочешь не хочешь, заставили девушек сильно поволноваться, изрядно испортили им настроение. А оно в нашем деле не меньше значит, чем, например, в поэзии. Нет вдохновения - и ни за что не напишешь свою победную строчку.

Эти слова я хотела бы подчеркнуть, выделить в своем рассказе о конькобежной страде олимпиады. Нет, отнюдь не для того, чтобы оправдать наших милых подруг, а чтобы хоть как-то объяснить то удивительное превращение их из сильных в слабые, которое произошло с ними и которое многим казалось необъяснимым. Правда, есть немало и других причин, приведших к неудачам, но о них несколько позже.

Среда, 9 февраля, была началом женских соревнований по скоростному бегу на коньках. Как и у мужчин, здесь "перетасовали карты": первая дистанция - 1500 метров.

Я пришла на каток Макоманаи чуть ли не за два часа до первых стартов, но тут уже царило необычайное оживление. Первым, кого я увидела, был наш известный в прошлом мастер ледяных дорожек, ныне тренер и ответственный работник Спорткомитета СССР Виктор Капитонов. На этот раз он выступал в совершенно новой роли - главного судьи начинающихся состязаний. ОЙ деловито ходил по катку, осматривая свое многочисленное и весьма сложное хозяйство. А я думала о том, что утверждение его в этой очень высокой должности есть прежде всего признание тех успехов, которых добились наши девушки уже за последнее время, есть признание веры Международной федерации в силу и мощь советского конькобежного спорта. И страстно хотелось, чтобы вот здесь, сейчас ее подтвердили и приумножили.

Этим чувством жила вся наша делегация. И чем стремительней приближался час испытания, тем сильнее и сильнее ощущалась в воздухе атмосфера нервозности, большой озабоченности, которая царила среди всех, чьим уделом было ожидать и смотреть.

Тем более легко понять, что творилось в душе тех, кому предстояло выходить на старт. И мы, советские журналисты, потому и приехали на ледовый стадион так рано, чтобы не пропустить ни одного движения наших спортсменок, ни одной нотки в той песне, которую им предстояло спеть.

Вот пошла - вроде бы совершенно спокойно, деловито - по кругу Нина Статкевич. Трибуны, на которых даже в этот ранний час оказалось уже много зрителей, приветственно зашумели. И не удивительно: Нина всеми признавалась одной из бесспорных фавориток на полуторке.

Когда ленинградка и другие участницы советской сборной закончили разминку, мы потянулись к раздевалке, но вход туда оказался наглухо для нас закрытым, и проник в святая-святых лишь главный редактор газеты "Советский спорт" Николай Киселев, являющийся "по совместительству" председателем Федерации конькобежного спорта СССР. Мы очень просили его не задерживаться и как можно скорее сообщить нам все подробности о на-строении спортсменок перед выходом на старт. Николай Семенович, насколько мне известно, никогда не отличался особой веселостью, а тут мы увидели его совсем скучным и сумрачным.

- Не нравится лед девчатам, - сказал он. - И тренерам не нравится.

Вдруг стадион взревел, по трибунам, от края до края, прокатилась волна разнотональных возгласов. В них были и удивление, и радость, и чье-то искреннее восхищение, и чье-то столь же искреннее разочарование. Мы метнулись в ложу прессы. И не успели задать ни одного вопроса. Находившиеся здесь советские журналисты кричали нам наперебой:

- Кулакова выиграла золото!

- Ай да Люба!

- Теперь конькобежкам есть с кого брать пример.

Счастливо для нее начался этот будничный день олимпиады. И никто не мог предполагать, чем он закончится.

И вот наступает момент начала соревнований. Вы можете присутствовать на десятках и сотнях турниров самых высоких рангов, видеть борьбу всех спортивных знаменитостей, но каждый новый первый старт вселяет в вас опять необъяснимое волнение. Как будто именно сейчас, в эти мгновения, произойдет то самое главное, самое яркое, что вы ищете в спорте. И вы не обманываетесь: очередные соревнования несут с собой новые открытия, новые ощущения, они утверждают вашу любовь к спорту и ваше благоговение перед новыми стартами - теми, ^что еще впереди.

Звучит выстрел, по льду, кажущемуся с высоты трибун удивительно "чистым" и скользким, понеслась первая пара. Бег возглавила чемпионка Европы в многоборье А. Кейлен-Деелстра. На какое-то время отрываю взгляд от дорожки и смотрю на трибуны. Зрителей очень много, и почти никто не стоит "без дела": у подавляющего большинства людей в руках блокноты, сверкают на солнце секундомеры. Да, коньки при всей их поэтичности подчинены строгим законам аримфетики, суровой и неумолимой власти цифр.

Красиво, мощно бежит голландка. Но когда дикторы объявляют на четырех языках, что первый круг пройден за 36,41 сек., по трибунам проносится гул разочарования.

- Вроде бы тихо?

- Кто знает, что сейчас быстро, а что тихо.

Этот диалог, состоявшийся между двумя журналистами, остался у меня в блокноте. Я даже не записала фамилии людей, проронивших эти философские фразы. Я пишу "философские" без всякой тени иронии, ибо действительно все в мире коньков относительно. Кейлен-Деелстра финишировала за 2.29,5. Это на 0,1 сек. было хуже олимпийского рекорда, установленного в Гренобле знаменитой финкой К. Мустонен, и тем более хуже результатов, характеризующих сегодня высший международный класс. Но спешить с выводами было рано.

- Подождем следующие пары и узнаем, кто виноват: Деелстра или дорожка, - сказал прибежавший к нам в ложу прессы "на минуточку" Евгений Гришин. Мы стали забрасывать его вопросами о возможном исходе поединков, но он только махнул рукой:

- Тоже мне, нашли время!

Однако когда он ушел, ложа прессы зашумела. На голландском, английском, немецком, финском языках звучало одно и то же имя - Нина. Буквально все представители прессы рассматривали ее как главную фаворитку.

- Ну и повезло американке Холам. Она бежит с вашей Ниной и может, благодаря этому, добиться неплохого места, - сказал нам Ионни Хеглин, олимпийский чемпион Гренобля, представлявший на этот раз какую-то из шведских газет.

Да, Диана Холам, известная во всем спортивном мире своими замечательными выступлениями на спринтерских дистанциях, отнюдь не рассматривалась как серьезная конкурентка на полуторке. Правда, за месяц до старта в Саппоро она пробежала 1500 в Давосе за 2.19,5, с высшим достижением США, но это время было тогда всего лишь одиннадцатым в мире за сезон.

И вот старт пятой пары - по общему мнению, главный старт дня. После выстрела Нина резко ушла вперед и выиграла первые три сотни метров у своей соперницы, правда, с очень незначительным преимуществом (28,99 против 29,08).

Второй круг сравнял спортсменок. И это было уже удивительным, никто не думал, что американка сумеет так "прилепиться" к нашей Нине. Но потом началось такое, что заставило многих из нас закрыть лицо руками: ленинградка, увидев, что Холам перед ней первая пошла в поворот, заметно - даже с трибун - дернулась, попробовала догнать, сделала рывок. Но не достала: то ли встречный ветер ударил в лицо, то ли просто не хватило скорости... Но именно этот рывок, как мне кажется, психологически "утопил" Нину. И она стала отставать все заметнее и заметнее. На финише первой была Диана Холам - 2.20,85. У Нины - 2.23,19. Это поставило ее пока на третью строчку светового табло. И так хотелось, чтобы она оставалась там. Но впереди были новые забеги, и в каждом стартовали люди, поставившие целью превзойти самих себя, сделать то, что не только другим, но даже и им самим кажется невозможным.

Вот судьи объявляют выход знаменитой, прекрасной в своем мужестве Стин Баас-Кайзер, обладательницы мирового рекорда на этой дистанции. Рекорд она установила давно. А в сезоне 1971/72 гг. выступала крайне неудачно, не сумев добиться ни одной сколько-нибудь убедительной победы.

Как часто бывает с нашим братом журналистом, ее быстренько сбросили со счета. Я была на пресс-конференции, устроенной накануне женских соревнований. Все поначалу выглядело очень торжественно: пришли почти все участницы. Пришли более пятисот журналистов (кстати, уже один этот факт может служить веским доказательством популярности "женских коньков"). Как вдруг кто-то из скандинавов поднял руку и, получив слово, обратился непосредственно к Стин:

- Скажите, сколько вам лет?

Этот бестактный сам по себе вопрос содержал откровенный намек. Присутствующие в зале зашикали на своего бесцеремонного коллегу, со всех сторон раздались негодующие возгласы. Но было уже поздно: Стин услышала вопрос. Встала. Подошла к самому краю импровизированной сцены. И тогда в зале воцарилась тишина. Настороженная, я бы сказала, взволнованная тишина. Обычно добродушная, невозмутимая голландка выглядела откровенно злой.

- Мне 34-й год, - прорубила она тишину своим разящим голосом. - Я мать троих детей и хозяйка большой семьи. Но почему, уважаемый господин, вам так хочется, чтобы я поскорее бросила коньки?

В зале загремели аплодисменты. И вместе со всеми я тоже отчаянно хлопала в ладоши. И мне казалось, что мы не просто аплодируем, а наносим удары по всем тем чиновникам от спорта - в самых различных странах,- которые выдумали (да, именно выдумали!), что в большом спорте можно выступать лишь до определенного возраста. И у них прямо руки чешутся, когда появляется кто-то, не подходящий под их мерку. А между тем нужно, по-моему, всячески поддерживать и приветствовать тех истинных героев мирового спорта, которые помогают нам и в этом ракурсе увидеть поистине безграничные возможности -человека!?

К таким героям, несомненно, может и должна быть отнесена Стин. Я помню Гренобль. 1968 год. Она приехала туда некоронованной королевой, обладательницей многих громких титулов и высоких результатов. Ее имя стояло первым во всех прогнозах, кто бы и когда бы их ни делал. "Стин Кайзер, - писала парижская "Экип" за два дня до начала соревнований, - способна повторить в Гренобле то, что совершила в Инсбруке великая русская Скобликова". Сама голландка ни разу не опровергла подобных заявлений. Казалось, она верила в то, что золото уже в ее кармане.

Но случилось необъяснимое: абсолютная чемпионка и рекордсменка мира не смогла победить в Гренобле ни на одной дистанции. Она вообще собрала там весьма скудный, разумеется, по сравнению с прогнозами, урожай наград: всего две бронзовые медали.

Такое разочарование могло убить, могло растоптать кого хочешь. Я знаю десятки мужчин, которых называли гигантами мирового спорта и которых подобные истории навсегда выбивали из седла. А маленькая женщина из страны тюльпанов сказала на заключительной пресс- конференции в Гренобле:

- По-видимому, я переоценила свои силы и недооценила силы соперниц. Что ж, для исправления этой ошибки у меня есть время: ровно четыре года!

Тогда мне эта фраза показалась не более чем бравадой. Хорошей миной при плохой игре. Но вот прошло ровно четыре года, и она здесь, в Саппоро, готовится к старту вместе с нашей, еще совсем молодой Капитолиной Серегиной. И стремительно несется вперед. И проходит последний круг на полуторке с абсолютно лучшим временем среди всех участниц - 38,04! И с результатом 2.21,05 завоевывает свою первую в жизни серебряную олимпийскую медаль. А еще через три дня, после состязаний в женском конькобежном марафоне, получает золото.

И снова заключительная пресс-конференция. Сияющая Стин вместе с другими героинями конькобежных состязаний стоит в озаренном огнями зале. Один вопрос следует за другим.

- Какое ваше самое сокровенное желание? - спрашивает один из корреспондентов.

- По-настоящему разглядеть того из вас, кто спрашивал о моем возрасте. Тогда, несколько дней назад, я не успела сделать это.

В зале долго стоит хохот, все переглядываются, шутят, но автора вопроса так и не удается найти.

- Немного же у него в сердце отваги, - бросает аудитории олимпийская чемпионка, и эти слова ее и их добродушный шутливый тон окончательно пленяют аудиторию. Мы все встаем и устраиваем замечательной спортсменке бурную овацию.

Но все это произошло уже потом, а сейчас я приглашаю вас, товарищи читатели, вернуться в тот день, когда женщины проводили забеги на 1500 метров. Он не принес нам радости. Более того, он сокрушил надежду, которая жила в наших сердцах. В сердцах спортсменов, тренеров, руководителей, журналистов и просто болельщиков. Это было очень тяжело переживать всем. Но особенно тем, кому предстояло завтра продолжать борьбу.

Увы, попасть к ним, в олимпийскую деревню, оказалось невозможно, и приходилось лишь догадываться, как наши тренеры прилагают неимоверные усилия, чтобы отвлечь от невеселых дум Люду Титову, Веру Краснову, Аллу Бутову - трех участниц нашей команды, которых тренеры назначили на пятисотку.

Зато в тот памятный вечер мы увидели на пресс-конференции необыкновенно веселую, счастливую, похожую со своими распущенными волосами на русалку Диану Холам. А потом, узнав, что я представляю спортивную Россию, она охотно согласилась побеседовать со мной.

- Как вы пришли в конькобежный спорт в стране, где этот вид не пользуется особой популярностью?

- Вы не правы, - ответила Диана. - У нас очень любят коньки, но до недавнего времени ограничивались катанием для себя, редко проводили соревнования. Теперь и об этом думают все чаще и чаще.

Я родилась в Чикаго, и там в шестилетнем возрасте отец, сам замечательный спортсмен, отдал меня в школу фигурного катания. Здесь я вдохнула запах льда, и на долгие годы он стал для меня необходимым. В школе фигуристов я освоила азбуку спорта, научилась управлять своим телом, познала тайны координации, и, думаю, все это сыграло в дальнейшем добрую службу.

Когда мне исполнилось девять лет, я выиграла первенство школы для новичков и получила свой первый приз - пирог, который до сих пор кажется мне самым сладким в жизни. Мне сулили новые успехи, но у отца очень плохо пошли дела на службе, и семья переехала в Норсбрук.

Я тосковала по Чикаго, точнее, по своей школе фигурного катания и так заметно, что папа стал энергично искать, чем бы ее заменить. И вскоре отвел меня и моих сестер в местный клуб скоростного бега на коньках, располагающий искусственной дорожкой и очень квалифицированными тренерскими кадрами. Здесь я быстро забыла о фигурном катании: меня покорили скорость, азарт открытой борьбы, абсолютная ясность того, кто победитель и побежденный, сильный и слабый. Постепенно привыкла к нагрузкам. В шестнадцать лет стала чемпионкой: США в спринте и поехала в Гренобль...

- Знаю. Я видела вас там и восхищалась. Почти ребенок, вы выиграли серебро на пятисотке и бронзу на тысяче. Но откуда столь разительные перемены в ваших спортивных привязанностях? Откуда измена спринту и победы на длинных и средних дистанциях?

- После Гренобля я начала очень серьезно думать о конькобежном спорте и своем месте в нем. И пришла к выводу, что настоящий конькобежец при современных условиях - это многоборец. Меня называли спринтером, писали, что мне суждено добиваться успехов в спринте, а я готовила себя к более широким задачам. Многоборье. В нем ключевая дистанция - 1500 метров. И я счастлива, что именно на ней добилась самого большого в своей жизни успеха. Мечтаю в следующем году выступить на чемпионате мира по всей программе многоборья.

- Есть ли у вас идеал в спорте?

- Да, Ард Схенк. А среди женщин ваша Лидия Скобликова.

- Что вы считаете главным для достижения победы?

- Сильный характер. И веру в свои силы. Веру в то, что можешь свершить, чего от тебя и не ожидают.

Через два дня она выиграла серебряную медаль в беге на 3000 метров, и все авторитеты мира без исключения односложно прокомментировали это событие:

- Вот уж не ожидали!!!

У меня такое впечатление, что эта девушка, если условия американской жизни не заставят ее уйти из спорта, еще не раз совершит то, чего мы все даже не ожидаем от нее.

...Четверг, 10 февраля 1972 года. Пожалуй, это был самый солнечный, самый тихий, достаточно морозный и в то же время в меру теплый день, одним словом, самый погожий день из всех, отведенных олимпиаде. И этот Чудесный день Саппоро подарил женскому спринту.

Соревнование на самой короткой дистанции привлекло 29 участниц из 12 стран. Это уже само по себе достаточно красноречиво говорит о "географии" вида спорта, которому когда-то предрекали бесславное исчезновение. И вот теперь более тридцати тысяч зрителей на трибунах и миллионы - у экранов телевизоров с затаенным дыханием следят за борьбой сильнейших спортсменок мира.

Никто, кому довелось быть свидетелем этого состязания, не забудет его. Оно принесло всем нам много прекрасных, неповторимых мгновений, потому что силы участниц были, как никогда, равны (только Анне Хеннинг возвышалась над всеми, но о ней разговор впереди), потому что все они были настроены на бескомпромиссный яростный спор. Об их желании победить, о силе страстей, о степени взвинченности нервов говорит хотя бы тот факт, что ни одна из пар не ушла на дистанцию после первого выстрела. 22 фальстарта - это тоже своеобразный олимпийский рекорд.

Вряд ли стоит сейчас описывать, шаг за шагом, ход поединков на дистанции. Вспомним самое главное, самое существенное из того, что произошло на дорожках.

Бесспорно центральной парой все без исключения люди, причастные к этим соревнованиям, назвали пятую, в которой вместе с мало кому известной канадкой Буркой стартовала юная и знаменитая Анне Хеннинг. Она буквально ушла из-под выстрела, показав редкую реакцию и необычайную крепость нервов. Увидев ее энергичный, очень красивый бег, ее резкие, частые толчки, ее мощную работу рук, стадион загремел аплодисментами, и это своеобразное музыкальное сопровождение провожало юную спортсменку почти со старта до самого финиша. Первые 100 метров - 10,71!

- Будет мировой рекорд! - кричит кто-то в нашей ложе.

Словно желая подтвердить справедливость этих слов, Хеннинг наращивает скорость, метеором выскакивает из большого поворота и... чуть не сталкивается с непростительно медлительной канадкой, помешавшей Анне перейти на внутреннюю дорожку. Американка оторопела, она даже выпрямилась, словно решив прекратить борьбу, но тут же вновь бросилась вперед - еще смелей, с какой-то яростной восхищающей дерзостью. И когда пересекла линию финиша, секундомеры показали 43,73!

- Если бы не этот вынужденный "сбой", Анне обязательно бы "вышла" из сорока трех секунд, - тут же пояснил нам Иони Хеглин. Это же подтвердил потом и наш Евгений Гришин.

Но, несмотря на столь серьезную неприятность, американка оказалась первой, и золотая медаль была в ее руках. Казалось бы, что еще нужно? Но Анне решает воспользоваться предоставленным ей правом перебежки. Одна, совсем одна выходит она на старт никем не запланированного шестнадцатого забега. И еще до того как девушка приняла боевую стойку, стадион разразился овацией. Люди еще не знали, как пробежит она на этот раз, но они аплодировали мужеству и воле Хеннинг, аплодировали спортсменке, для которой настоящая борьба выше победы. А когда легко и красиво она пронеслась по кругу, победив самою себя и установив новый олимпийский рекорд - 43,33! - ликованию зрителей не было конца. Анне, прежде всего Анне превратила этот день в большой, радостный праздник скоростного бега на коньках.

Вскоре после ее победы я спросила у Евгения Романовича Гришина, мог ли кто-нибудь победить Хеннинг.

- В данное время - нет! - решительно, ни на мгновение не задумываясь, ответил он. - Анне сейчас на две головы возвышается над всеми спринтерами мира. Это такой талант... - И он развел руками, всем своим видом показывая, что не находит слов для сравнения.

Талант! Вспоминая дни, проведенные в Саппоро, хочется отметить, что среди высоких слов, которыми награждали победителей, особенно часто звучало именно это. И оно абсолютно верно. Герои олимпиады, конечно, все как один, люди щедро одаренные от природы, обладающие исключительными физическими данными для своего вида спорта.

Пишу я об этом, право, не только для того, чтобы отдать им должное. Многие годы в нашей прессе, в нашей специальной литературе, в нашей пропаганде мы проводили мысль, что для взятия спортивных вершин нужны воля, настойчивость, труд. Все это бесспорно. Но для великих олимпийских свершений прежде всего необходима одаренность. И если мы хотим расширить фронт наших успехов, мы обязаны сосредоточить главное внимание на поиске спортивных талантов в той многомиллионной армии физкультурников, которой, к счастью, располагаем.

Итак, Анне Хеннинг, по всеобщему признанию, оказалась на сегодня недосягаемой для своих соперниц. Этой девушке природа отмерила необычайную порцию скорости, чувства дистанции и боевитости.

Она победила. И этого, к сожалению, оказалось достаточно, чтобы мы "не заметили" подвига нашей великолепной спортсменки Веры Красновой. Мы не оценили по достоинству истинного веса ее олимпийского серебра. Так же поступили в Гренобле по отношению к Вячеславу Веденину.

И тут мне очень хочется сделать одно "лирическое отступление". Конечно, в своей пропаганде, в своих реальных делах и устремлениях мы должны нацеливать наших спортсменов на победы самого высокого ранга, на великую борьбу и великие свершения. Конечно, мы должны прославлять в первую очередь тех, кому довелось подняться на высшую ступень пьедестала почета.

Но вместе с тем мы должны уметь оценивать то или иное выступление советского атлета не только по цвету завоеванной им медали, но в еще большей степени по тому, - как он ее получил, как боролся, что сделал во имя победы, во имя коллектива.

Это не просто призыв к справедливости и объективизму. Это жизненная необходимость, не осуществляя которую мы уже обрубили крылья многим талантам и можем обрубить еще большему числу. Когда человек выходит на старт и знает, что от него ждут только золото, ему в душу, каким бы сильным и мужественным он ни был, заползает холодок страха, сомнения, а иногда и отчаяния. Ведь спорт есть спорт. И даже проиграв кому-то, можно остаться героем и победителем.

Таким безусловным героем Саппоро, увы, пока оставшимся в тени, я считаю Веру Краснову. Где восторженные очерки об этой девушке, пронесшейся, как метеор, по ледяному кольцу стадиона Макоманаи? Где ее портреты, смотрящие со страниц наших газет и журналов? Где взволнованные рассказы радио и телекомментаторов, передающие смысл и содержание ее выступления? Их вы не найдете нигде. Их нет.

Вскоре после возвращения из Японии с XI зимних Олимпийских игр мне довелось выступать с рассказом об этом состязании перед учащимися одной из московских школ. И вдруг мелькнула мысль провести один эксперимент. Я спросила:

- Кто из вас знает Александра Пашкова?

Ребята заулыбались, всем своим видом показывая наивность подобного вопроса. Все без исключения - и мальчишки, и девчонки - подняли руки.

- А кто может рассказать про Веру Краснову?

В классе, где проходила наша беседа, воцарилось неловкое молчание. Вратаря, отыгравшего в олимпийском турнире несколько второстепенных игр, школьники воспринимали как героя, а о спортсменке, обогнавшей более двух десятков сильнейших спринтеров мира, даже и не слыхали. И после этого мы удивляемся, почему у нас теряет позиции конькобежный спорт, почему все меньше мальчишек и девчонок отдают ему свою страсть. Одна из причин, и очень существенных, состоит в том, что мы не увлекаем их примером героев.

А такие герои есть в нашем спорте, и одна из них - Вера Краснова.

Честно говоря, в Саппоро я отчаянно "болела" за Люду Титову. Я знала, как много, серьезно, с полным чувством ответственности работала она все эти четыре года, ставя своей главной задачей очередной олимпийский старт. И мне очень хотелось, чтобы в Саппоро она повторила свой гренобльский успех.

Люда бежала в четвертой паре с Атье Кейлен-Деелстрой, выигравшей накануне бронзу на полуторке. Незадолго до их спора еще недавно совсем неизвестная Моника Пфлюг из "города скорости" Инцеля финишировала за 44,75, побив олимпийский рекорд Лиды Скобликовой, продержавшийся восемь лет. Когда подошла очередь москвички, она, перед тем как принять боевую стойку, пристально посмотрела на световое табло, словно еще раз прикидывая, какой результат ей следует перечеркнуть. По жребию ей досталась внешняя дорожка, начинать по которой, как мне известно, Люда особенно не любит.

В часы соревнования стадион живет по закону звуковой аритмии: всплески эмоций сменяет настороженная, взволнованная тишина. Тишина ожидания очередного открытия: радостного или печального. И я вместе со всеми ожидала, что же покажет Титова.

Еще не грянул выстрел, когда она сорвалась с места. Потом сделала второй фальстарт. И еще до того как третий сорвала голландка, кто-то в нашей ложе громко сказал:

- Забег пропал. Люда ничего не покажет. Нельзя бежать на таких нервах.

Но она все-таки показала свой московский характер. Сразу захватила инициативу, стала под нарастающий гул трибун уходить от своей грозной соперницы, красиво вписалась в малый поворот и только когда выпрямилась, поставила руки на бедра, мы перевели взгляд на табло - 44,45. Лучше, чем у Пфлюг. Лучше, чем у всех, кто бежал раньше. Но впереди еще столько претенденток, столько отчаянно сильных соперниц.

- Побьют? - спрашиваю у Иони Хеглина.

- Непременно, - отвечает он. - Хеннинг пробежит лучше. Остальные вряд ли.

Хеннинг, как мы уже знаем, действительно пробежала лучше. Она стартовала в пятой паре. В восьмой бежали ее соотечественница Янг, надежда сезона, открытие сезона, сенсация сезона - как ее вполне справедливо называли газеты,- и талантливая японка С. Сайто. Считали, что именно они ворвутся в верхние строчки светового табло. От забега ждали очень много. И, может быть, он оправдал бы возлагавшиеся на него надежды полностью, но в дело опять вмешались нервы. Причем подвели они не только спортсменок.

Фальстарт. Еще фальстарт. Стадион гудит. Участницы долго "катаются", пытаясь сбросить с себя чрезмерное нервное напряжение. Наконец они снова в "боевой стойке". Выстрел. На этот раз все вроде бы нормально. И вдруг воздух разрезают два следующих друг за другом выстрела. Спортсменки останавливаются в недоумении. Недоумевают зрители. По радио объявляют:

- Произошла техническая ошибка!

И только потом, несколько часов спустя, стартер признался, что выстрелил, так как не смог совладать с собою.

Так или иначе, но эта пара пошла на дистанцию только с четвертой попытки. Первая сотка - 11,09.

- Лучше, чем у Титовой, - с горечью произношу я.

- Цыплят по осени считают,- нервно отвечает кто-то за спиной. А Янг по-прежнему лихо несется вперед, без помех переходит на другую дорожку. И все-таки что-то в ее беге было такое, что заставляло подумать: "Не хватит ее. Устанет". Уж слишком она суетится, мало наката, слишком много работы. И все-таки - 44,53. Заставила поволноваться: самую малость недотянула до Титовой.

- Когда эта девчушка исправит свои явные погрешности в технике и еще наберется опыта, она многим попортит настроение, - сказал нам Евгений Гришин, когда мы отправлялись на традиционную пресс-конференцию.

Но это все произошло потом, а пока мы продолжали жить происходящим на льду и спорили насчет исхода все еще не прекращавшейся борьбы. На табло первую строчку занимала Хеннинг, вторую - Титова, третью - Янг.

- Бьюсь об заклад, что теперь все так и останется, - громогласно предположил Джерри Флеминг - спортивный обозреватель одной из нью-йоркских газет. - Выходит, наши девушки захватили, как и предполагалось, две медали.

Мы ничего не ответили: на старт вызывали Веру Краснову. Она подкатила к заветной линии, до забега оставались считанные секунды, но возле нее еще хлопотали ее тренеры, и Гришин что-то убежденно говорил ей, а потом она, улыбнувшись, что-то ответила Гришину. Мы не знали, что именно. А сказала она очень просто и твердо:

- Не беспокойтесь, Евгений Романович, без медали я не приеду!

И это лучше всего характеризует ее боевой характер, ее победную настроенность, ее чудесное качество: сохранять бодрость, оптимизм, невозмутимость в самые решающие минуты.

А мы не знали ее состояния и отчаянно волновались. Пока не услышали выстрел и не увидели, как одновременно с ним нырнула она в ослепительное головокружение дорожки.

- Ну, как? - спрашивают советские журналисты друг у друга. - Как идет?

- Прекрасно! - кричит устроившийся рядом с нами поэт Роберт Рождественский. - Разве вы не видите, что ее бег великолепен.

Действительно, у нее на этот раз все получается как надо. Отличный разбег, почти идеальная техника прохождения поворота, последовательное наращивание скорости. Может быть, чуть-чуть не рассчитала силы, не оставила нужного запаса их на финиш. Но все-таки сделала свое: запрыгали после Вериного финиша рыжеватые строчки на световом табло, фамилия Красновой поместилась прямо под Хеннинг, и против фамилии пашей сибирячки стали вполне внушительные цифры - 44,01! Это был новый рекорд Советского Союза для равнинных катков. Это было утверждение ее права на серебряную олимпийскую медаль, это было цифровое выражение ее спортивного подвига!

Когда я пишу такие слова, как "герой" и "подвиг", относящиеся к нашим спортсменам, я невольно вижу кислые физиономии моих, увы, многочисленных оппонентов, считающих, что такие определения неприемлемы по отношению к атлетам. Но разве это не героизм, не подвиг долгие-долгие годы посвящать все свое свободное время незаметному, но титаническому труду, идти на нагрузки, на которые до тебя не решался никто, дни за днями терпеть, терпеть и терпеть, а в решающий миг не дрогнуть перед грозными соперниками, приехавшими со всех сторон света, чтобы доказать тебе, что ты не сможешь их победить? А ты доказываешь им обратное - во имя спортивного честолюбия и, главное, во имя достоинства и славы своей великой страны.

Вот почему я отношу достижение Веры Красновой к числу выдающихся побед, которые были одержаны нашими парнями и девчатами в Саппоро. Приехать на столь ответственный турнир дебютанткой, а уехать второй в славной плеяде прославленных спринтеров мира. Оставить за собой и многоопытную Деелстру, и выросшую в царстве скорости Пфлюг, и неугомонную подругу Хеннинг - Янг, и еще многих-многих других, которым прочили победу и славу. Да она просто молодчина, наша Вера!

...Впервые я увидела ее на чемпионате Советского Союза 1969 года, который проходил у нас в Москве на стадионе "Локомотив". Уютный, красивый, окруженный со всех сторон стройными соснами, он был до обидного сиротлив: пустые трибуны лучше всяких слов свидетельствовали, как оскорбительно и позорно упала у нас популярность конькобежного спорта.

Болельщиков не было, роль зрителей исполняли специалисты - свободные от состязаний участники, тренеры, руководители обществ и ведомств, немногочисленные журналисты. Шли забеги на 500 метров. Им не предшествовали споры о возможном распределении мест: все без исключения сходились на том, что "золото", "серебро" и "бронза" поделят между собой олимпийская чемпионка Людмила Титова, новая рекордсменка мира Татьяна Сидорова и опытная, испытанная во многих сражениях Ирина Егорова.

Поначалу все так и складывалось. Титова отмерила половину километра за 46,8 сек., Егорова сбросила с этого результата 0,2 сек. За ними оказалась Сидорова, допустившая досадный сбой на повороте.

- Все ясно, - решили все, - Егорову надо поздравлять со званием чемпионки и идти греться под трибуны.

Я тоже собралась последовать этому совету (стоял на редкость морозный, с пронизывающим ветром день), но меня остановила Лидия Скобликова.

- Потерпите, - посоветовала она. - Я думаю, вы не пожалеете об этом.

В предпоследней паре стартовала Вера Краснова - девятнадцатилетняя спартаковка из сибирского города Омска, кстати, из года в год увеличивающего свою спортивную мощь. Когда она в своем синем свитере и белой вязаной шапочке подкатила к исходной линии, героиня Инсбрука сказала:

- Вот кто сможет нас порадовать в Саппоро.

Я хотела что-то спросить, выяснить, откуда такая уверенность, но прогремел выстрел, а ровно через 46 сек. произошла сенсация: дебютант первенства по группе взрослых Вера Краснова стала впервые сильнейшим спинтером страны. Это было полной неожиданностью для многих. Настолько неожиданным, что две столичные газеты все-таки назвали чемпионкой спринта Егорову (видно, у корреспондентов, их представлявших, так и не хватило терпения дождаться конца состязаний, да они и не видели в этом никакой необходимости).

В тот же день мы познакомились с Верой и ее тренером Валентиной Сергеевной Воеводкиной.

Я спросила Веру, как, каким образом пришла она в конькобежный спорт.

- Мне было семь лет, когда меня стал учить искусству бега на коньках мой отец. Он подарил мне снегурочки, часами обучал на снегу, а вскоре и на лед пустил. Потом вместе со старшим братом Володей стала играть в хоккей, бегала с ребятами наперегонки. Сначала они, когда я подходила, пренебрежительно морщились:

- Куда лезешь, девчонка?!

А когда обогнала нескольких из них, когда стала голы забивать наравне с другими, сами стали звать:

- Пойдем, Верка, с нами! Не хватает...

Озорную, смелую, выносливую девчонку приметили не только ее сверстницы, но и тренеры специализированной спортшколы № 2 Омского гороно. В сентябре 1959 года Краснова переступила ее порог, встретилась с Валентиной Сергеевной Воеводкиной и с тех пор не расставалась с ней.

Когда Вера выиграла впервые звание чемпионки страны, она училась в 11 классе школы рабочей молодежи. Я спросила ее, какой жизненный путь хочет выбрать.

- Мой папа рабочий, сменный мастер, и мама рабочая, и брат Володя. Я тоже хочу пойти по их стопам, связать свою судьбу с производством.

- А в спорте какие задачи ставишь перед собой?

- Какие? Валентина Сергеевна говорит, что надо на большое замахиваться. И я не против.

Валентина Сергеевна Воеводкина тогда слушала наш разговор. Потом я спросила ее:

- Как вы думаете, может ваша ученица поехать в Саппоро?

- Думаю, поедет обязательно. Вера очень старательна, прилежна. Вместе с тем она очень смелая, энергичная, а еще - любит коньки. Именно любит, а не занимается, потому что это нужно. И, думаю, коньки когда-либо отплатят ей за это, подарят большую радость.

Это, как мы знаем, случилось в столице XI зимних Олимпийских игр. Вера приехала сюда мастером спорта международного класса. Кроме звания же - чемпионки и экс-рекордсменки страны на 500 м - имела золотую медаль IV зимней Спартакиады народов РСФСР в спринте. Вот, пожалуй, и все. В год, предшествовавший Саппоро, она была в спринте на первенство СССР четвертой, никакими другими громкими победами не блистала. Может быть, именно поэтому иностранные обозреватели не принимали ее всерьез. Да и, честно говоря, многие из наших тоже. Только Воеводкина и Гришин голосовали за нее обеими руками.

Когда Вера уже стала обладательницей одной из почетнейших олимпийских наград, мы снова встретились с ней и ее "приемной матерью", как иногда в шутку называют Валентину Сергеевну.

- Вера, что изменилось за прошедшие годы с той нашей встречи на московском стадионе "Локомотив"?

- Многое, - ответила она после некоторого раздумья. - Тогда было желание показать себя, теперь нет ничего, кроме ответственности за судьбы русских коньков. Ах, как хочется вернуть им былую славу. Кажется, жизни бы не пожалела, чтобы добиться этого.

Вот такой - неугомонной, честной, трудолюбивой, не жалеющей сил и жизни ради славы отечественного спорта вошла в историю русских коньков сибирячка Вера Краснова. В Саппоро она сделала все, что могла. Ее серебряная медаль стоит иной золотой. Ее успех и вся ее биография - прекрасный пример для молодежи, гордый призыв тысячам, десяткам тысяч девчонок России смело выходить на голубые дорожки катков, смело резать коньками лед!

Расшифрую еще несколько записей из своего олимпийского блокнота, сделанных в момент нашей беседы.

- Чем вы объясняете, главным образом, успех своей ученицы? - это вопрос к Валентине Сергеевне.

- Ее огромной целеустремленностью - раз. Вера готова на любые нагрузки, любые эксперименты ради достижения цели. Ее спортивной отвагой - два. Для Веры не существуют никакие авторитеты. Помню, в Свердловске осенью шестьдесят девятого ее допустили к состязаниям с членами взрослой сборной СССР. Впервые. И бежать Вере пришлось в паре с Титовой. Людмила была тогда в зените своей гренобльской славы, блистала очень высокими результатами, и я, честно говоря, сильно волновалась. Решила успокоить свою ученицу, подготовить " возможному проигрышу. А Вера только услышала, насчет чего беседа, да говорит: "Вы не сомневайтесь, Валентина Сергеевна, я ее обгоню?" Я даже обомлела от такого. "Господи,- думаю,- что же это такое: уверенность или самоуверенность?" И знаете - обогнала. Да так, что привела Людмилу в восхищение. Та тут же подкатила к своей победительнице, обняла ее:

- Так держать, Верочка!

Так она и держит: много тренируется, в полном смысле слова, живет коньками, живет желанием добиться чего-то большего, настоящего. Очень осмысленно относится к своим тренировкам, к построению тактики бега. Одним словом, спортсменка с большой буквы!

Эти дифирамбы тренер произнесла в отсутствие своей ученицы: Краснова пошла за дневником, согласилась мне показать его. Когда вернулась, я спросила:

- Довольна результатом?

- Результатом - нет, - решительно заявила она. - Могла и должна была "выйти" из сорока четырех секунд. Лед и погода это позволяли. А мой личный рекорд - 43,38! На таких состязаниях нельзя проигрывать прежде всего самой себе. А я проиграла. Значит, наука на будущее! Ну, а медалью, конечно, очень довольна. Даже счастлива. Что хотите делайте со мной, но я счастлива и не могу этого скрывать.

- А каковы твои планы на ближайшее будущее?

- Во-первых, догнать товарищей в учебе. Я ведь учусь на третьем курсе технологического техникума, не оставляю мечты о продолжении рабочих традиций семьи. А в спорте - успешно выступить в следующем сезоне на чемпионате мира по спринтерскому многоборью. И обязательно "дотянуть" до Денвера. Американки в спринте очень сильны. А мне хочется, чтобы мы были сильнее!

Именно за подобное желание, которое горит в сердце девушки, за ее готовность во имя его воплощения на новый труд, на любые лишения - именно за это я славлю Веру Краснову, бесспорную героиню отечественного спорта.

Когда наша беседа в Саппоро подошла к концу, я спросила:

- Скажи, Вера, вот ты добилась большого, очень большого успеха. Есть ли у тебя теперь, сейчас, какое-нибудь очень заветное желание?

- Есть, - сказала она почти шепотом. - Я прямо молю бога, чтобы наши девочки, и особенно Нина Статкевич, выступили хорошо.

Увы, эти благие пожелания не сбылись. И окончание женских состязаний по скоростному бегу на коньках не принесло нам ни новых медалей, ни новых радостей.

Спринт по существу один стал соревнованием, давшим нам повод для гордости. Если применить существующую систему зачета, то здесь за очень сильными американками, набравшими 10 очков, оказались вплотную мы (9). Причем у американок одна медаль (правда, золотая), у нас - две. На других дистанциях дела сложились куда хуже.

1000 м. На первом месте здесь спортсменки ФРГ (7), второе - четвертое делят Нидерланды, США и мы - по 5 очков. На 1500 м у Нидерландов - 12, у США - 7, у ГДР - 2 и у нас - 1. И, наконец, на три километра у Нидерландов - 14, у США - 5, у нас - 3. В итоге, если рассматривать женские состязания с командных позиций, они выглядят так: Нидерланды - 32, США - 27, СССР - 18, ФРГ - 16.

Отражают ли эти результаты реальное распределение сил в современном женском конькобежном спорте? Уверена, что нет! Мы привезли в Саппоро очень сильную, непобедимую по своим потенциальным возможностям женскую команду, но она оказалась плохо подготовленной в психологическом плане и далеко не в той спортивной форме, в которой бы хотелось. Ее измотала целая цепь предварительных состязаний, дух неизвестности, острое внутреннее соперничество, заставлявшее советских спортсменок отдать все силы борьбе друг с другом за путевки в Саппоро. И в самой столице олимпиады у них уже не было необходимых сил для борьбы с соперницами.

Я пишу это со слов наших олимпиек. Пишу отнюдь не для того, чтобы позлословить. Но книга об олимпиаде далеко не только развлекательное чтиво. И я призываю людей, ответственных за судьбы нашего спорта, прислушаться, наконец, к словам, идущим от жизни, от здравого смысла. Пора составлять наши сборные так, чтобы их участницы и участники могли готовиться к главным состязаниям сезона спокойно, продуманно, не тратя ни одного лишнего грамма нервной и физической энергии.

Конечно, было бы неправильно винить во всем только руководителей и тренеров. Не проявили должной воли, решимости, необходимой ответственности и Нина Статкевич, от которой все мы ждали столь многого и которая безусловно должна была и могла сделать больше, чем сделала, и Люда Саврухина, и Капитолина Серегина. Ведь на многих состязаниях сезона, предшествовавших олимпиаде, они выступали куда сильнее и в Саппоро прежде всего проиграли самим себе. В самом деле, Нина Статкевич, имея лучший результат на 3000 м - 4.53,0, прошла дистанцию за 5.01,79. На 1500 м соответственно 2.17,8 и 2.23,19. Капитолина Серегина трижды проходила трехкилометровку "резвее" - 4.53 (лучший результат - 4.52,1), а в решающем олимпийском забеге показала всего - 5.01,88.

- Для того чтобы побеждать, нужны легкость, веселое настроение, жажда льда, а у нас ничего этого не осталось, - сказала мне Люда Титова.

Примерно те же слова я услышала и от Валерия Лаврушкина, лидера нашей мужской команды, которая всего с семью очками осталась на четвертом месте, пропустив вперед голландцев (32), норвежцев (26) и шведов (13).

И все же была в Саппоро советская конькобежка, чье имя писалось в газетах рядом со Схенком, Хеннинг, Холам, кого называли героем и прославляли при всяком удобном случае. Имя этой спортсменки - Лидия Скобликова.

Я могу сказать вам без преувеличения, что она пользовалась в этом ставшем известным всему миру японском городе не меньшей популярностью, чем герои Саппоро. Голландские, норвежские, шведские, японские, финские журналисты писали о ней вновь, как тогда в Инсбруке, восторженные очерки, брали интервью, щелкали фотоаппаратами, и Лида смотрела со страниц газет и журналов как сладкое напоминание о нашей былой конькобежной славе, о великих и радостных победах прошлого.

- Вернется ли когда-нибудь к нам та радость и мощь, которые мы, благодаря вам и вашим друзьям, испытали в Инсбруке? - спросила я незадолго перед отлетом "Королеву ледяной дорожки".

- Я сама очень часто думаю об этом. И все чаще и чаще говорю себе: "Да. Оно вернется!" Эта уверенность основывается отнюдь не на одних благих пожеланиях. У нас уже есть Валерий Муратов, Вера Краснова, Люда Титова, Нина Статкевич, а за ними появляются другие - молодые и сильные. К конькам стали относиться гораздо серьезнее. Вновь, правда, с большим трудом, с большим скрипом появляются овалы ледяных дорожек на стадионах страны. О мастерах скоростного бега на коньках все теплее, все серьезнее пишет пресса. Организуются новые соревнования, и среди них такие, как "Серебряные коньки". Вот чему мы должны отдать душу. Нам надо заразить Любовью к конькам миллионы мальчишек и девчонок, объяснить им прелесть этого вида спорта, его обаяние, его нужность России.

- Но ведь часто говорят, что мы отстали в методике, что нам надо учиться у наших соперников. Что вы думаете на этот счет?

- Думаю, что нам надо меньше шарахаться из одной крайности в другую, меньше думать о заимствованиях. В России веками создавалась и создана на века своя глубоко национальная, мудрая, не раз себя оправдывавшая школа. Она уже дала десятки героев мирового конькобежного спорта и даст еще. Даст обязательно, если мы будем ей верны.

У нас есть прекрасные, многоопытные тренеры, такие, как К. Кудрявцев, Е. Красильников, Г. Панов, В. Воеводкина. На тренерскую работу перешли и уже завоевывают здесь новую славу Женя Гришин, Римма Жукова...

Я слушала эти слова, и три Белые олимпиады проносились в моем сознании, как спринтер по виражу. Радость Инсбрука - огромная, ни с чем не сравнимая. Минорные ноты Гренобля. Гренобльская безысходность, несмотря на золотую медаль Титовой.

В Саппоро нам засияло солнце надежды. В Саппоро мы получили три медали и уверенность в том, что самое худшее позади. И в том, что мир еще услышит о новой славе конькобежцев России.