НОВОСТИ    БИБЛИОТЕКА    ЮМОР    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ   
ССЫЛКИ    КАРТА САЙТА    О САЙТЕ


предыдущая главасодержаниеследующая глава

Подвиг Вячеслава Веденина

Победа есть победа. И все-таки каждая из них имеет свою окраску. Свою цену. Свой особый подтекст. Как это ни парадоксально на первый взгляд, есть победы "обыкновенные", "рядовые", что ли, и есть такие, что остаются в памяти людей навсегда. Привлекающие к себе всеобщее внимание. Делающие их авторов героями мирового спорта. Такими были победы Владимира Куца в Мельбурне, Юрия Власова и Виктора Капитонова в Риме, Вячеслава Иванова на трех олимпийских озерах, Бориса Лагутина в Мехико. Теперь в этот славный список великих спортсменов навсегда внесено и имя Вячеслава Веденина.

Для того чтобы понять истинную цену свершения того или иного человека, нужно обязательно знать путь, пройденный им от нуля до вершины.

Вячеслав Веденин родился 1 октября 1941 года в маленькой деревеньке Слобода, что в сорока километрах от Тулы. Кругом грохотала война, тяжелым испытанием и огромным, ни с чем не сравнимым горем навалившаяся на людей. Не миновало оно и семью Ведениных: за два с половиной месяца до появления Славы на свет, где-то под Смоленском, в отчаянных сражениях с гитлеровскими захватчиками, погиб его отец, рядовой Советской Армии.

Тяжелое детство. Работа наравне со взрослыми с 13 лет.

Трудности... Нелегко их переносить, но, видимо, именно они закалили характер паренька, научили бороться и терпеть, дали силы для того, что ему предстояло свершить в своей жизни. Где исходная точка его посвящения в спорт? У школьного порога. Деревенский учитель Леонид Харитонов сам был горячим поклонником спорта и всячески прививал любовь к нему своим ученикам. Каждый урок - напряженная тренировка. Каждое воскресенье - соревнования. Да не простые, а с подзадориванием, с незатейливыми, но желанными призами, с неизменным вопросом:

- Ну, а сегодня кто кого?

У Харитонова научился Слава искусству постановки корпуса, широкому лыжному шагу, смелым поворотам... Но главное, школьный учитель передал ему свой широкий серьезный взгляд на спорт н наказ: никогда не довольствоваться тем, чего достиг, мечтать и бороться за свою мечту.

Закончив десятилетку, Вячеслав уехал на учебу в областной центр, успешно поступил в железнодорожный техникум, а еще через два дня - в спортивную секцию к известному тульскому тренеру Павлу Смирнову. Дело было в самом начале осени, и основные тренировки шли на велосипеде. Да и могло ли быть иначе в городе Туле. Слава полюбил нехитрую эту машину, первым приходил на занятия, последним уходил, стараясь точно выполнять задание своего наставника.

Все вроде бы складывалось хорошо. Но недаром говорят, что жизнь, как и небо, всегда безоблачной не бывает. Заболела мать. Чтобы помочь ей, пришлось вернуться в родное село. Но приехал сюда Слава со своим велосипедом, который, по настоянию Смирнова, закрепили в секции за Ведениным.

Времени для занятий в обрез, но и здесь, в селе, лишенный какого-либо постоянного контроля, Слава тренировался много и самозабвенно. И в ранние часы тихих деревенских рассветов, и в раскаленные зноем полуденные "просветы", и в вечерние сумерки можно было его увидеть на пыльных извилистых и трудных проселочных дорогах. Два-три раза в неделю выбирался на тренировку в Тулу. Туда да обратно восемьдесят километров, да полтора часа напряженной тренировки, которую выдерживали далеко не все городские, а он выдерживал.

Одним словом, первое увлечение детства - лыжи - отходило на задний план, уступая место новому. И в тот год, когда Виктор Капитонов стал героем Римской олимпиады, Вячеслав Веденин завоевал звание чемпиона Тульской области и право на получение серебристого значка мастера спорта. Павел Смирнов сказал своему любимому ученику:

- Лет пять назад Виктор тоже не думал, что победит самого Трапе. А вот поди ж ты...

Но не всегда мы поступаем так, как хочется: очень часто нашими действиями руководят обстоятельства.

Осенью 1960 года парнишка из тульской деревни, сын солдата, был зачислен в Московское высшее Краснознаменное училище пограничных войск. Все ему здесь понравилось, кроме одного: в этом знаменитом учебном заведении не было велосипедной секции. И это поначалу очень огорчило юношу. Он стоял перед начальником физподготовки, сообщившим ему эту весть, расстроенный, и уже не веря в то, что услышит что-либо приятное, а скорее так, для порядка, спросил:

- А лыжной тоже нет?

- Что ты, лыжная у нас прекрасная. И руководит ей один из талантливейших советских тренеров Виктор Бучин...

Через год Центральный совет ордена Ленина добровольного спортивного общества "Динамо", членом которого состоит Веденин, проводил встречу поколений, встречу старой спортивной гвардии с талантливой молодежью. К этому событию был приурочен выпуск специального номера газеты, в которой "новички" отвечали на своеобразную анкету, где был и такой вопрос: "Кто ваш идеал в спорте - назовите его имя и объясните, на чем основывается ваше уважение, ваша любовь к нему?"

Передо мной ответ мастера спорта Вячеслава Веденина. Переписываю его дословно: "Для меня всегда образцом, или, как у нас теперь говорят, маяком, в спорте был и остается Павел Колчин. Мне нравятся его целеустремленность, воля, трудолюбие, скромность и преданность лыжам". Прошло несколько лет, и в Саппоро на пресс-конференции после гонки на 30 км заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Павел Колчин точно этими же словами охарактеризовал Вячеслава Веденина.

У них действительно очень много общего - и родились в деревне, и трудное детство, и беспредельная верность делу, которое они выбирают.

Наверное, общность характеров и общность мечты в конце концов и определили то, что они стали не только учителем и учеником, но и верными друзьями-единомышленниками, умеющими во всем понять друг друга.

К туляку еще не пришли громкие, парадные победы, но знатоки лыжного спорта все чаще и чаще называют его имя, когда мечтают о будущих победах. И когда в декабре 1966 года Федерация лыжного спорта СССР получила приглашение от союза лыжников Скандинавии прислать кого-либо из советских атлетов для совместных тренировок, выбор пал на Веденина.

Не приученный к особому вниманию, не избалованный славой молодой офицер-пограничник принял эту честь без особого воодушевления.

- Почему? - спросила я у него.

- Долго объяснять, - махнул рукой, да и только.

Но потом все разъяснил Колчин. Оказывается, Веденин очень волновался, сумеет ли должным образом оправдать оказанное ему доверие, воплотить его в реальные ценности.

Но, коль скоро решение было принято, он поехал и там, в чужих странах, уже будучи и сам испытанным мастером, сильным турнирным бойцом, вел себя с внимательностью и старательностью наипрележнейшего ученика. Это было одним из характернейших выражений его натуры: глубокое уважение к чужому опыту, жажда знаний, новых сведений, которые помогли бы продвинуться хотя бы на шаг к намеченной цели.

Когда в далеком Саппоро Вячеслав добился своей самой большой победы, журналисты всех стран наперебой стали писать о его высоком боевом духе, о неукротимости воли, постоянном стремлении вперед.

Эти качества он проявил гораздо раньше, на чемпионате мира 1966 года в Холменколлене. Он приехал туда зеленым новичком, которого никто - ни участники, ни журналисты - не принимал всерьез. Но после 10-го километра его имя звучало во всех портативных рациях:

- Веденин! - кричали контролеры.

- Веденин! - нервно повторяли своим ученикам изумленные, ничего не понимавшие наставники.

- Веденин! Веденин! Веденин! - неслось по дистанции сигналом тревоги и радости.

Многим казалось, что необычайный темп лидера - всего лишь блажь дебютанта, что он не выдержит его и скиснет раньше, чем успеет кого-либо напугать. Но прошло двадцать, тридцать, сорок километров и сорок пять, а он по-прежнему показывал лучшее время, по-прежнему держал гонку под током высокого напряжения. И не вина, а беда его, что на последние четыре километра не осталось необходимого ему запаса сил - он еще не умел в турнирах такого ранга точно и целесообразно расходовать их.

Мог бы уже тогда оказаться первым, но буквально перед самым финишем его обошли пять "китов" современного лыжного спорта. Однако имя Вячеслава Веденина было внесено в блокноты тренеров всех сильнейших национальных сборных с грифом "особо опасны". И все известные спортивные издания посвятили ему свои обзоры, единодушные во мнении, что с этим русским придется теперь считаться всем!

А он, человек, ставший автором самой шумной сенсации прошедшего чемпионата, выступая по московскому телевидению, так оценил результат своего спора с сильнейшими мира сего:

- Нужно еще много работать. И многому учиться.

Прошло еще два сезона. Вячеслав за это время пополнил свою коллекцию медалей: он дважды получил "золото" за победные финиши в пятидесятикилометровой гонке на чемпионате СССР и одну - в эстафете 4 X 10. И уже без всяких сомнений и колебаний ему была вручена "путевка в Гренобль".

Он приехал в столицу X Олимпиады известным, популярным мастером, и все прославленные асы лыжни приветствовали его как равного. И популярные обозреватели, составляя свои "гороскопы", не забывали внести в список возможных кандидатов на победу его фамилию.

И все-таки... Эти же обозреватели считали, что у москвича по-прежнему недостаточно шансов провести борьбу на равных с такими прославленными "звездами", как норвежцы X. Греннинген, П. Тилдум, У. Эллефсетер, финны К. Лаурила и Э. Мянтюранта, шведы Г. Ларссон и М. Рисберг. Это действительно была когорта необыкновенно сильных, опытных, мудрых спортсменов, и даже уступить им в равной борьбе было бы почетно.

Веденин же всех оставил за своей спиной, и только У. Эллефсетеру удалось опередить его на 16,7 секунды. Причем этот ничтожный просвет образовался в результате сражения, которое они вели не видя друг друга, участвуя по существу в заочном поединке. В поединке, где преимущество было на стороне норвежца: он стартовал на добрый десяток номеров позже.

Зная немного французский язык, в Гренобле я каждое утро покупала спортивную французскую газету "Экип". Сохранился у меня и такой номер газеты. На первой странице огромный портрет нашего гонщика, и через всю страницу жирными буквами напечатано имя Веденина и внизу фраза, которая в переводе звучала дословно так: "Веденин - сенсация! Веденин - герой!"

Весь мир признал его как героя олимпиады, кроме... нас. Мы, журналисты, не постарались, не смогли как следует объяснить величие им совершенного, и на Родине Веденина встретили очень сдержанно. Встретили не как великого стайера, впервые в истории нашего спорта завоевавшего олимпийское серебро, а скорее как участника команды-неудачницы. Веденин не обиделся.

- Раз люди требуют большего, значит, я обязан его добиться!

И в этом ответе, в этом выводе был весь человек, умеющий не покоряться судьбе и считать вполне справедливым и закономерным любое требование, предъявляемое к нему.

- Народ мне доверил выступать от его имени, народ мне и судья, - сказал он однажды.

Но самым строгим, самым яростным и непримиримым судьей Веденину был он сам. Каждое выступление, каждую гонку пропускает он сквозь критическое сито и после каждого старта, чем бы он ни закончился, говорит самому себе:

- Нужно трудиться еще больше! Нужно работать!

"Работа лыжника! Как бы мне хотелось, чтобы с нею познакомился и описал ее какой-нибудь мужественный поэт. Да, это тема для героической саги. Работа в прямом смысле слова! На рубке леса, косьбе, пилке дров. Многие километры ежедневных кроссовых пробежек. Грохот штанги. И - безмолвие лыжни. Ежедневное прохождение сложных дистанций, где изнурительные "тягуны", где вихревые спуски, где сечет глаза поземка, валит ветер или вяжет ноги оттепель.

А потом ты приходишь на базу - в маленький домик, затерянный где-то в лесу, развешиваешь насквозь промокшее обмундирование и, сваленный тяжелой усталостью, лежишь на койке. И думаешь о большом городе, где по ярко освещенным улицам текут толпы, где нарядная публика заполняет залы театров и концертных залов, где остались твои жена и дети, твои близкие и друзья. А ты лежишь, прислушиваешься к вою метели, к скрипу раскачивающихся досок и думаешь, что завтра надо пройти еще больше, поработать еще напряженнее. Потому что высшая твоя цель - оправдать оказанное доверие и выступить в предстоящей гонке лучше, чем в предыдущей".

Эти замечательные, вдохновенные и в то же время отмеченные строгой правдой слова принадлежат одному из прославленных лыжников прошлого, заслуженному мастеру спорта Ивану Рагожину, автору очерка, посвященному Вячеславу Веденину.

Мне хотелось бы к этому лирическому рассуждению добавить несколько конкретных фактов и цифр. Мы как-то подсчитали с Павлом Колчиным, и вышло, что за десять лет занятий "большим спортом" Веденин по меньшей мере дважды обогнул на лыжах земной шар по экватору, дважды обежал его по кроссовым тропам и трижды, как минимум, пронесся на велосипеде. Думаю, что все это достаточно правильно воспримется вашим воображением и поможет всем нам еще отчетливее, зримее представить цену его чемпионских наград.

В 1970 году в Высоких Татрах пришел к московскому динамовцу колоссальный по современным меркам успех. Шутка ли: на чемпионате мира он завоевал золотую и серебряную медали в личных гонках да еще одну золотую - в эстафете. Теперь уже все вынуждены были признать, что в его лице мир имеет одного из самых выдающихся гонщиков.

Но победа не только радовала - она заставляла о многом задуматься. Там, на снежных трассах Чехословакии, парень из советской команды не на шутку раззадорил многих гигантов, так же, как и он, мечтавших о лыжной короне. И Вячеслав, и его тренер Павел Колчин прекрасно понимали, что в Саппоро будет гораздо труднее, чем в Высоких Татрах. Кому-кому, а уж им-то хорошо была известна мудрость кажущейся банальной фразы, что удержать завоеванное куда труднее, чем получить его.

После Высоких Татр, после своей победы на чемпионате мира, Веденин словно бы отошел в тень. Он принимал изредка участие в состязаниях, однако финишировал далеко не первым, словно устав от постоянного повторения своего имени, от вспышек журналистских "блицев" и многочисленных интервью. Он "отдыхал", если можно определить таким словом тот колоссальный, ни с чем не сравнимый объем работы, которую он выполнял под руководством Павла Колчина. И этот его психический отдых, эту тактику, построенную на том, чтобы сохранить как можно больше нервной энергии к олимпиаде, некоторые иностранные обозреватели восприняли по-своему. Начали писать, что "Верхние Татры были высшей точкой в спортивной биографии Веденина, что именно там он пересек пик своей спортивной формы". Что же, может быть, они и впрямь так думали, а может быть, просто мечтали о том, чтобы так вышло.

...Был теплый зимний вечер. Вечер накануне лыжной гонки на 30 километров. Совсем недавно закончились торжества по случаю открытия XI зимних Олимпийских игр, расцвеченный тысячами красок праздник, а следующее утро должно было стать их рабочим началом.

По специальному разрешению руководства нашей команды мы проникли "на минутку" к нашим лыжникам. Постучались в комнату Веденина. Здесь был и Павел Колчин. Тренер нам сказал:

- Гонку мы уже всю обсудили. Слава только что слал на "отлично" теорию: знает трассу, как дорожку к собственному дому. Не то что каждый подъем - каждый бугорок, каждый поворот. А завтра будем сдавать практику.

Задавать вопросы казалось бестактным. Веденин сам предложил: почитайте телеграммы. Интересно.

Они лежали на столе довольно заметной стопкой. Весточки с Родины. Пожелания успехов. Из деревни Слобода Тульской области, где впервые стал на лыжи семилетний подросток. От командования и курсантов училища пограничных войск. От рабочих знаменитого оружейного завода... И вдруг - "Ты должен победить в первой гонке в первый рабочий день олимпиады. Твой Алексей Маресьев"!

- Это все я тоже знаю наизусть, - произнес вдруг Вячеслав. - Хорошие, добрые слова. Возьму их с собой в дорогу.

Когда мы проснулись, на какое-то мгновение показалось, что началось светопреставление: беспрестанно, неумолимо валил густой снег. Он начал падать, кажется, еще ночью и повалил еще сильней, когда мы прибыли на стадион. Жалко было смотреть на наших тренеров. Особенно волновался казавшийся мне до этого невозмутимым Венедикт Каменский. Он то и дело повторял:

- Скандинавская погода...

- Повезло норвежцам.

В какое-то мгновение не выдержал Павел Колчин, шумнул:

- Это мы еще посмотрим, кому повезет!

Часы показывают ровно 9 по местному времени. И сейчас же, по сигналу судьи, в густую белую пелену нырнул первый участник - веселый, беззаботный, успевший понравиться всем француз Жильбер Фор. Через тридцать секунд вырвался на дистанцию наш молодой лыжник Федор Скобов. И он знал, и мы все, что ему не повезло с жеребьевкой, но в лыжах всегда кому-то не везет.

Дистанция гонки состояла из трех десятикилометровых колец. Три одинаковых по длине, но совершенно различных по степени трудности кольца. Первое - самое легкое. Словно увертюра к той симфонии мужества, которую предстояло сыграть участникам. Зато второе - настоящий ад: тяжелый двухкилометровый подъем вначале и еще несколько таких, но менее крутых.

Когда в местный пресс-центр, где мы ожидали известий с трассы, сообщили положение после первой десятки, я вспомнила тихую комнату Веденина в олимпийской деревне и телеграмму от Алексея Маресьева, которая лежит там на столе.

"Помнит ли о ней Слава?" - почему-то подумала в ту минуту я. Признаюсь, мне показалось, что чемпиону мира не удастся выполнить просьбу прославленного героя войны. Лучшее время было у нашего Федора Симашева (30.24), потом шел Долганов, норвежец Харвикен, швейцарец Келин, швед Ларсон, норвежец Тилдум и только потом, правда, проигрывая ему самую малость, наш Слава. Но нужно было учитывать, что Пал Тилдум, грозный и многоопытный соперник, идет сзади и может с помощью своей многочисленной "свиты", расставленной по дистанции, корректировать свои действия.

А потом мне вспомнился Гренобль и наши неудачи в первых стартах, которые, быть может, в конце концов определили настрой делегации и стали причиной общей неудачи. Я подошла к председателю нашей лыжной федерации Вячеславу Петровичу Захавину и спросила его:

- Как вы думаете, удержатся Симашев и Долганов?

- А Веденина вы что, уже сбросили со счета? - спросил в свою очередь он. - Рано. Очень рано.

Второй круг. Он начинается, как и первый, здесь же, на стадионе. И мы имели возможность увидеть в лицо всех участников этой необычайной снежной драмы. Они делали большой разворот и уходили по параллельным прямым лыжни к новому испытанию.

Мы знаем, как тяжело им. Но, поверьте, было тяжело и нам, зрителям, а точнее, слушателям этих состязаний. Ведь мы не видели борьбы, не видели того, что происходит там, в белом кипении, а жадно прислушивались к тому, что передают тренеры, сгрудившиеся у рации, связанной с дистанцией. А потом, когда подошел срок, мы так же жадно всматривались в световое табло, чтобы посмотреть, как расставлены силы после двадцатки.

Но если мы не видели борьбы, то ощущали все ее нюансы. Каждое известие, приходившее на стадион, становилось предметом общего обсуждения, споров, догадок и волнений. Поверьте, мы их испытывали не меньше, чем зрители на трибунах хоккейного стадиона, имеющие возможность уловить каждую деталь матча.

Итак, кончалась "двадцатка". Сначала мы видим время Симашева - 1.06,23. Но оно пока ничего не говорит. Только когда промежуточный финиш проходит швед Ларссон (1.05,56), понимаем, что наш лыжник сдал. Молчим. Знаем, что он не виноват, по существу на его долю выпало в этой гонке прокладывать лыжню, на которую так долго валил пушистый снег. Сдал и Долганов (а еще через два километра он сломал лыжу и практически выбыл из борьбы).

И вдруг на табло загорается фамилия Веденина, и перед ней лучшее время дня - 1.05,39.

- Ура! - крикнул кто-то, но его резко оборвал один из тренеров:

- Подождите. По пятам идет Тилдум.

И сейчас же подбежал кто-то другой, сказал полушепотом:

- Сглазить хотите, черти?!

Все тут же смолкли. И я только про себя молила:

- Славочка, дорогой, не подведи. Теперь ведь надежда только на тебя.

И Веденин, как это всегда бывает в последнее время, не обманул наших надежд. Он подтвердил, что успех, пришедший к нему в Высоких Татрах, не случаен и что он действительно является самым сильным гонщиком планеты на "тридцатке".

Но сказать о человеке, что он победил, - это значит еще ничего не сказать. Победила его прекрасная физическая закалка, его воля, его продуманная до деталей вместо с тренером тактика. Первая треть пути - разведка и, до некоторой степени, дезориентация соперников: дескать, смотрите, Веденин к настоящему сражению не готов, плетется где-то в серединке.

Вторая треть - решающий, изматывающий всех главных конкурентов рывок. Редкий и неожиданный выход вперед. И заключительная - тактическая игра с теми, кто еще сохранил способность бороться. Точное сличение их графика со своим. И выигрыш решающих секунд.

Так годы труда, самопожертвования, мужества спортсмена и тренера принесли первый выдающийся успех - первую в истории нашего отечественного лыжного спорта золотую олимпийскую медаль в личном зачете. И этого одного было бы вполне достаточно, чтобы остаться навсегда в памяти людей. Остаться примером для поколений. Но Вячеслав уже "наработал" столько, что ему суждено было здесь, в олимпийской столице, совершить новые подвиги. Суждено, хотя ни он, ни его тренер, ни тем более миллионы наших болельщиков еще ничего не знали об этом.

В тот день Саппоро напомнил мне своей общей тональностью далекий Инсбрук. В домах олимпийской деревни, отведенных советской делегации, поселилась большая радость. Веденин не только победил сам. Он дал победный настрой всей нашей олимпийской команде. Он вместе с тем повернул в нашу сторону флюгер всеобщего внимания. Снова, как когда-то в Инсбруке, мы оказались предметом атаки многочисленных наших коллег. Прямо на финишо тридцатикилометровой гонки к нам подбежал корреспондент швейцарской спортивной газеты Карл Матер и умолял:

- Расскажите что-нибудь интересное о вашем Веденине...

Мы старались помочь, как могли. Швейцарец поблагодарил и крикнул на прощание:

- Этот парень великолепно сделал свое дело. Завтра о спортивной России заговорит весь мир. Поздравляю вас!

Так с поздравлений начались для нас белые недели в Саппоро. И с каждым днем поздравлений становилось все больше и больше.

Снова вспоминаю Гренобль. Последний день лыжного турнира. Команда Норвегии, уже давшая до этого двух олимпийских чемпионов, с необыкновенной для таких соревнований убедительностью выигрывает эстафету 4 X 10. Корреспондент норвежского радио, в недалеком прошлом известный лыжник, чемпион VI и VII зимних Олимпийских игр в гонке на 15 км Халгейр Бренден тут же, у финиша, кричит в микрофон:

- Да, сегодня весь мир снимает шляпу перед лыжниками Норвегии. Им нет и еще долго пе будет равных в мире.

Саппоро. 13 февраля 1972 года. Последний день лыжного турнира. Со второго этапа сообщают, что впереди идет норвежская команда - с отрывом от ближайшего соперника на одну минуту. Один за другим покидают лыжный стадион журналисты, в том числе и многие советские - одни спешат к горе Тейне, где идут состязания по слалому, другие торопятся поспеть во что бы то ни стало на заключительные периоды хоккейной битвы. Здесь их уже ничто не задерживает: все предельно ясно!

Из наших журналистов я остаюсь на трибуне почти в одиночестве. Не скажу, чтобы меня удерживало какое-то предчувствие, просто хотелось досмотреть все до конца, лично составить впечатление об этой битве нашей команды. Стою и слушаю, как голосом, в котором вновь появился восторг Гренобля, ведет свой репортаж неутомимый Бренден.

Спешат минуты. Бегут где-то там, в лесу, лыжники. Мы все смотрим в ту точку, где должен появиться норвежский гонщик. И вдруг, словно шум горного обвала, до нас докатываются неистовые крики. А потом мы увидели, как появился лыжник с первым номером на груди. И как упал еще пытавшийся бороться, еще пытавшийся его догнать Харвикен.

Когда Вячеслав Веденин пересек линию финиша, победно и гордо первым принеся эстафету, я случайно увидела Брендена с микрофоном в руках. Голоса его в общей сумятице не было слышно. Я подошла вплотную и спросила у переводчика:

- Что он говорит?

Тот прислушался, улыбнулся:

- Он говорит норвежским радиослушателям, что то, что совершили сейчас русские, не способен совершить никто в мире. Он говорит об истинном величии Веденина. Это большая честь услышать из его уст подобные слова.

Победа московского динамовца в тридцатикилометровой гонке, его бронза на 50 км были восприняты с восторгом и еще раз укрепили за Ведениным славу "звезды" первой величины. Но подлинную славу он обеспечил себе именно 13 февраля на последнем этапе эстафеты 4 X 10.

Тут я хочу сделать небольшое, но, как мне кажется, очень важное отступление. Когда свершилось то, о чем я только что рассказала, многие журналисты, в том числе и наши обозреватели, стали писать о выступлении Веденина как о чем-то граничащем с чудом. Я уже не беру газетные отчеты, которым можно простить некоторую торопливость и эмоциональную возбужденность. Но вот строки из спортивного журнала, вышедшего несколько месяцев спустя после окончания олимпиады. Вот как там характеризуется выступление Веденина в эстафете: "Он, в победе которого на "тридцатке" мы не усмотрели и тени сенсации, в последний день одержал победу столь сенсационную, что она до сих пор не укладывается в сознании и кажется невероятной".

Это красивые, но неточные слова. Еще два года назад в Высоких Татрах Слава доказал, что способен на такое.. В Саппоро он не совершил чуда, а лишь повторил его. Для того чтобы подтвердить это, я позволю себе процитировать одно из описаний выступлений Веденина на чемпионате мира 1970 года.

"Вячеслав Веденин выиграл золотую медаль в гонке на "тридцатке". Мужественно вел он себя и в гонке на 50 километров. Правда, тут был допущен один практический просчет: сосредоточив все внимание на Триммере, Вячеслав упустил из вида опытного финна К. Ойкарайнена. В результате здесь - серебряная медаль".

И все-таки самый большой подвиг Вячеслав, по моему твердому убеждению, совершил в эстафете 4 X 40 километров.

Когда были пройдены три ее этапа, когда уже закончили борьбу Владимир Воронков, Валерий Тараканов, Федор Симашев, выяснилось, что мы проигрываем команде ГДР почти минуту. Это колоссальный разрыв. И уже никто не сомневался, что победа за немецкими гонщиками.

Эта уверенность подкреплялась тем, что от команды ГДР стартовал на заключительном этапе Клаузе - один из сильнейших спринтеров мира, занявший в индивидуальной гонке на 15 км четвертое место, тогда как Веденин был на этой дистанции всего лишь пятнадцатым.

Итак, мало кто верил в чудо, но Веденин его совершил. Он вырвал у немецкого гонщика "потерянную" минуту и финишировал первым.

Не правда ли, предельно схожая ситуация? И повторение ее еще выше поднимает значение совершенного Вячеславом Ведениным и того, что он сделал в Саппоро. То, о чем забыли некоторые мои коллеги, очень хорошо помнил норвежец Харвикен. И правильно писала одна японская газета, что "ужас неизбежности поражения в любом споре с Ведениным витал над норвежцем и лишил его необходимых моральных сил для борьбы с этим гигантом".

Я пишу все это, чтобы образ нашего лидера предстал перед нами с предельной точностью. Я пишу все это, потому что Высокие Татры и Саппоро входят в его биографию как единое целое. Две золотые медали на "тридцатке", "серебро" и "бронза" на 50 км, две золотые медали в эстафетах, которые по существу принадлежат ему больше, чем кому-либо, - такой багаж выдвигает его в число великих гонщиков.

А теперь вернемся в Саппоро, в тот день 13 февраля, который, насколько бы он ни отдалялся, всегда будет нам памятен, дорог и близок.

В минуты радости друзьям и соотечественникам победителей свойственна чрезмерная восторженность, и они награждают своего кумира громкими эпитетами и часто переоценивают значимость совершенного. Но представьте себе человека, который почти держал в руках золото и потерял его. Человека, который предельно устал и предельно разочарован. Я говорю об олимпийском чемпионе в гонке па 50 км норвежце Пале Тилдуме после эстафеты. Вот уж кто, конечно, меньше всего был склонен в те мгновения к преувеличениям и сентиментальности. Признаюсь, мы - несколько журналистов - долгое время даже не решались подойти к нему. Но работа есть работа, и мы отважились. И спросили, что он думает о закончившихся состязаниях.

- Эго торжество русской команды. И, прежде всего, торжество вашего Веденина, который обеспечил себе сегодня спортивное бессмертие.

В довершение скажу, что, находясь в Саппоро, я имела возможность беседовать со многими известными нашими и зарубежными лыжниками и у каждого спрашивала, что, по их мнению, особенно отличает московского динамовца от его товарищей и соперников. Ответы, как ни странно, были очень похожими, но, пожалуй, точнее и ярче сформулировал общую мысль друг и наставник Веденина, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Павел Колчин:

- Он оставляет на дистанции все свои силы - до последней капли. Он никогда не жалеет себя ради борьбы и ради победы.

Вот качество, которое сделало обыкновенного тульского паренька, сына солдата, советского офицера героем мирового спорта и любимцем своего народа.

предыдущая главасодержаниеследующая глава











© SPORT-HISTORY.RU, 2009-2019
При копировании материалов активная ссылка обязательна:
http://sport-history.ru/ 'История спорта и физическая культура'

Рейтинг@Mail.ru

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь