Восхождение в песках (Сергея Вишняков)

Заметки о единственной в своем роде спортивно-научной экспедиции "Человек и пустыня".

Солнышко, то самое солнце, по которому мы так тоскуем долгими зимами, они между собою называют "убийцей"...

550 километров через Каракумы, или, как подсчитал один из этих людей, 720 тысяч шагов по раскаленному, словно уголья, нагревавшемуся за день до 80 градусов, обжигающему песку,- таким стал рекорд пеших переходов через пустыни. Достижения такого рода нигде, собственно, не регистрируются, но от этого они не становятся проще и доступнее. Отсутствие официальных таблиц, где фиксируются имена рекордсменов, отнюдь не отменяет бесконечного стремления отважных и сильных стать первыми.

Они совершают свои переходы в разгар летнего пекла, сквозь зной и пыль. Шли преимущественно ночами, хотя и к восходу пустыня остывала лишь до плюс 30 градусов. А в последнее время отважились и на дневные "ходки", что, правда, потребовало многолетних беспощадных тренировок, которые вполне можно было бы приравнять к самоистязанию. Шагали не с пустыми руками, а с тяжеленными, в половину собственного веса, рюкзаками. Несли с собой аварийный запас воды, пополнявшийся, как правило, солоноватой влагой из редких пустынных колодцев (был как-то случай, когда им попалась потрясающе чистая и студеная, очень вкусная вода, но пить ее было крайне опасно из-за большого содержания вредных примесей).

Так проводят они свои очередные отпуска.

В переходе по Каракумам (сообщения о котором обошли десятки газет и журналов, причем не только в нашей стране) их было семеро. Кто же они, эти странные люди? Странные в том смысле, что вызывают недоумение у тех, кто "...в гору не пойдет". И странные, если обратиться к словарям, то есть странствующие, путешествующие, одолевающие своим ходом просторы страны. Итак...

Николай Кондратенко, спортивный медик по образованию и путешественник по призванию, научный сотрудник Казахского государственного института физической культуры, идейный вдохновитель, руководитель и непременный участник всех переходов, к тому же еще и врач экспедиции. Гельмут Гегеле, электромонтажник, на время походов - радист и фотограф. Виктор Голиков, инженер-строитель, в пустыне - кинооператор и фоторепортер, второй радист. Эмиль Баль, инженер - энергетик, штурман экспедиции. Владимир Климов, военнослужащий, кандидат в мастера спорта по четырем видам спорта, второй штурман. Зейнел Сакибжанов, директор одного из алма-атинских продовольственных магазинов, ответственный за быт и питание своих товарищей по преодолению песков. Николай Устименко, токарь одного из предприятий и студент-заочник географического факультета Казахского государственного университета, в экспедиции - метеоролог-исследователь.

Зрители встали в ожидании

Был, надо оговориться, и восьмой участник - Эрнст Миловидов, врач московской "Скорой помощи". Он вышел на старт вместе со всеми. Первые этапы пути нелегко давались всем - ему, самому старшему в группе, приходилось хуже других. К тому же досаждало травмированное когда-то давно колено. Но он терпел, шел наравне с товарищами и уже почти втянулся, но туг обнаружилось новое обстоятельство.

Дело в том, что переход по Каракумам был автономным, как и всегда. (Это главный принцип экспедиции: обходиться в пустыне без посторонней помощи.) Но при экспедиции была организована специальная комплексная научная группа, которая, разумеется, не в состоянии была двигаться тем же порядком, что и участники перехода, а ехала на автомашине. Большинство специалистов-исследователей имело медицинское образование, но оказать практическую и действительно скорую помощь в пустыне они не могли, для этого надо обладать особыми навыками.

А у пешей группы оказалось сразу два врача: Кондратенко и Миловидов. Но Кондратенко еще и руководитель, он нужен был в переходе, как капсюль необходим ружейному патрону. И Эрнст, долгие два года готовившийся совершенно самостоятельно к встрече с пустыней, мечтавший о походе, быть может, больше других,- так вот он добровольно и осознанно отказался от своего места в строю. Это поступок непростой и, я бы сказал, мужественный. Миловидов не знал, сможет ли в будущем пройти через пустыню - возраст внушал сомнения. Судьба оказалась милостивой и справедливой - Эрнст своего добился.

Но зачем же экспедиции понадобилась научная группа? Это тем любопытнее, что любому здравомыслящему человеку ясно - регулярные медико-биологические обследования после отчаянно тяжелой работы в песках приносят дополнительные затруднения. Тут надо понять суть и смысл замысла экспедиции "Человек и пустыня". Они с самого начала ставили перед собой задачу не только и не столько чисто спортивную, не одни лишь рекорды видели перед собой, как говорится, мысленным взором.

Слишком много было в истории человечества трагедий, связанных с пустынями. Целые армии гибли и бесследно исчезали в песках. Между тем в огненных этих краях живут и работают люди: геологи, нефтяники, строители, шоферы, чабаны. И значение хозяйственного освоения пустынь Средней Азии - седьмой части суши Советского Союза - постоянно растет. Не такие уж они пустые - эти пустыни.

Спрашивается, зачем же надо доказывать, что человек способен пересечь пески в палящий зной, если тут же, рядом, идет обычная трудовая деятельность? Ну, во-первых, на самый жаркий период года пустыня и вправду пустеет - все, кто только может, покидают эти края. Во-вторых, жизнь в этот сезон концентрируется здесь лишь вокруг колодцев, каналов, оазисов. А в-третьих, и по сей день в пустынях продолжают пропадать люди - оттого, что ломается вдруг спасительная техника, оттого, что иссякает запас воды, а где пополнить его, одинокому путнику сплошь и рядом просто неизвестно, оттого, что терпящий бедствие иногда вообще не знает элементарных правил поведения в экстремальных условиях, оттого, наконец, что чело-век испытывает панический страх и теряет голову.

Экспедиция мыслит своей основной целью оказание конкретной, ощутимой помощи тем, для кого пустыня - рабочее место и дом родной. Но вот что удивительно. Они предлагали свои услуги, а никто этим длительное время даже не заинтересовался. Но постепенно недоверие и скепсис уступили место естественной любознательности исследователей. Оказалось, что чем более трудные спортивные задачи ставят перед собой "пустынники", тем важнее это для ученых, изучающих предельные возможности человеческого организма. Вот так и получилось, что Кондратенко со товарищи девять походов провели совершенно автономно, без всякого сопровождения и подстраховки, а в десятый, рекордный переход в путь тронулись две группы - пешая и авто- мобилизованная.

Нет, разумеется, глобальный принцип - человек наедине с пустыней - и на этот раз не был нарушен. Научная группа ехала на солидной дистанции от отважной семерки. Встречались они только четыре раза за весь месяц - в заранее обусловленных точках маршрута, на метеостанциях, где путники проходили комплексное обследование. Тщательнейшим образом изучались изменения психофизические, скачки водно-солевого обмена, уровень работоспособности, потери веса, реакция на нехватку влаги. Но как только заканчивались медицинские опыты, путешественники снова отправлялись в дорогу. Никаких промежутков времени для отдыха не предусматривал жесткий график прохождения маршрута. И груз по-прежнему целиком умещался в рюкзаках. И проехаться хоть немного на машине никому из семерых и в голову не приходило.

...Они пришли в пункт, который значился конечной точкой маршрута по Каракумам. Стояли - опаленные солнцем, почерневшие от усталости, измученные бессонными ночами, чуточку растерянные. Словно бы не верилось им, что дошли, что все-таки дошагали до финиша. А вокруг толпились журналисты и кинооператоры, специально пролетевшие тысячи километров, чтобы присутствовать при этой встрече. И девушки в национальных костюмах - нет, они не подносили им хлеб-соль, а поливали водой, щедро, звонко. И пили эти семеро воду - теплую, мутную, глинистую. Не было ничего на свете вкуснее этой воды.

Не похоже было, однако, что семеро настоящих мужчин чувствовали себя победителями, уверенными в себе и сильными. В глазах у них все еще стояла запорошенная пылью тропа пустыни. Они как будто еще не вернулись оттуда.

Но сейчас опять мечтают о пустыне, о раскаленной добела земной поверхности, что была бы достойна сражения с ними. И они не видят подходящего маршрута в нашей стране. Подумывают о неизведанных еще великих пространствах. Готовятся, тренируются, много читают, приводят в порядок старые дневники и задумываются о будущих записях, скупых, полных незначительных, казалось бы, но по-человечески столь важных деталей.

Мечтают об этом не только семеро рекордсменов. В составе экспедиции "Человек и пустыня" теперь девятнадцать мужчин и четыре женщины. Да, женщины - этого тоже никогда прежде не бывало, чтобы представительницы слабого пола совершали подобные переходы. Любопытная подробность: 17-летняя Марина Кузнецова, кандидат в мастера спорта по подводному плаванию, сразу же по окончании средней школы отправилась в поход вместе с тремя другими девушками постарше, прошла сквозь пески и зной свыше 100 километров, а на следующий же день после финиша сдавала вступительные экзамены в Казахский университет - и успешно.

А вот еще один интересный феномен. Когда об экспедиции стали писать в печати, обнаружилось немало желающих и в других городах, чтобы примкнуть к группе алмаатинцев. Жители европейской части страны, сибиряки, даже северяне. Не все, конечно, оказались в силах выдержать не сами переходы даже, до этого дело у большинства просто не дошло, но систематические занятия по сложнейшей программе. Известны случаи, когда это оказывалось не по силам даже мастерам спорта. Но без фундаментального тренинга тут просто невозможно - иначе неизбежны драмы на маршруте.

"Пустынники" снова готовятся в дорогу. Но не станем желать им попутного ветра.

Попутный ветер в пустыне - это своего рода передвижная парилка, облако чудовищной пыльной духоты, от которого некуда деться, ибо оно катится вместе с тобой по пескам.

Пожелаем же им лучше свежего и чистого встречного ветерка, омывающего тело подобием прохлады. Тем более что люди такого рода всегда чувствуют себя увереннее, если ветер - в лицо.

А теперь слово организатору и руководителю экспедиции. Невысокий, коренастый, с ранней сединой в волосах и щеточкой темных усов, с непроходящим за зиму загаром, Николай Кондратенко держится сдержанно и скромно, говорит спокойно и рассудительно, почти без восклицаний.

- Как все это начиналось? Видите ли, я, спортивный врач по образованию, еще студентом увлекся альпинизмом и горным туризмом. Никаких спортивных званий у меня нет, я как-то никогда не заботился об этом, хотя ходил в довольно сложные походы вместе со сборной Казахстана, был врачом контрольно-спасательной службы в горах. Меня всегда тянуло испробовать: что может человек? На себе испытать. Тут был интерес и спортивный, и медицинский. А главное, хотелось сделать что-то такое, чего не делал никто.

Одно время нас с Вадимом Журавлевым увлекли марафонские пробеги по маршруту Алма-Ата - озеро Иссык-Куль. Дважды пробежали - стало скучно. Начали подумывать о чем-нибудь новом. Тут Вадим по-знакомился с профессором ботаники Лидией Яковлевной Курочкиной. Она и высказала идею пеших переходов через пустыни.

Когда Журавлев рассказал мне об этом варианте, я поначалу рассмеялся. Песок... Плоское, безжизненное пространство... Что здесь может быть интересного? Но Вадим сказал, что я нужен для такого похода как врач и спортсмен, и я, хорошенько подумав, согласился.

А потом, буквально с каждым днем, стал находить в этом все больше необыкновенного, увлекательного и, что очень важно, полезного.

Теперь я могу прочитать целую лекцию о том, что такое пустыня, что она дает человеку и как чувствует себя человек в этом пекле, где, казалось бы, кроме палящего солнца и песка, ничего нет. А тогда мы почти ничего не знали. Обратились в республиканское географическое общество, к его председателю, директору Института географии Академии наук Казахстана Ганибеку Аскаровичу Токмагамбетову. Вопросы задавали самые наивные: чем питаться, как спасаться от змей, какой иметь запас воды...

И вот первый поход. Вышли вчетвером. Подготовились как для горного маршрута высшей категории. Рюкзаки были килограммов под сорок. Для эксперимента выбрали Южное Прибалхашье. Июль 1980 года. Жара - термометр показывал в тени за 40 градусов. Карт местности толковых не было. Расстояние для себя определили приблизительно в сто километров. Решили - мы же не новички, пройдем как-нибудь...

"Как-нибудь" - это в пустыне не проходит, в чем мы очень скоро убедились. В путь тронулись рано, еще до семи часов утра. Солнце стояло невысоко. Воды взяли по двадцать литров на каждого. Шагаем, шагаем, шагаем... Вижу, цепочка наша растягивается. Чуть позже обратил внимание, что у Вадима Журавлева вид какой-то заморенный. Дал ему градусник - температура около 40. Как себя чувствуешь? - спрашиваю. "Ничего,- отвечает.- Только перед глазами круги разноцветные". Сделали привал, поставили тент от солнца. И сразу чуть ли не всю воду выпили. В пустыне вообще не замечаешь, как теряет воду организм. Солнце такое, что пот высыхает моментально.

На следующее утро тяжелое состояние наступило еще раньше. Поняли мы, что дело худо, и стали пробиваться к стойбищу пастухов, безлюдному в эту пору, но все-таки маленький домик там есть, хоть какая-то крыша над головой, а главное, колодец рядом. Тент наш, сшитый из двух слоев прочного брезента, разорвало в клочья сильным порывом ветра. Пошли напрямик, через барханы, и это тоже оказалось ошибкой. Вверх и вниз по буграм, по осыпям песчаным, да попали еще в заросли кустарника, сплошь опутанные густой паутиной, по которой ползали громадные пауки.

От репортеров никуда не скрыться

Там мы осознали, что в пустыне надо доверять проложенной задолго до тебя дороге, пусть даже звериной тропе. Здесь самый короткий путь совсем не всегда самый прямой к цели. И вообще следует прислушиваться к опыту, накопленному теми, кто боролся здесь за жизнь. Простая, казалось бы, мысль... Словом, мы прекратили поход, преодолев лишь около семидесяти километров. Спасибо пустыне за науку.

Кондратенко ничуть не преувеличивает опасность, которой подвергалась его четверка в том походе. С пустыней шутки плохи - это знает всякий, кому случалось провести в ней хотя бы несколько часов. Чтобы не ходить далеко за примерами, воспользуюсь историей, описанной в газете "Комсомольская правда". Пятеро молодых людей из ФРГ решили на двух автомобилях пересечь впадину Каттара, небольшой участок пустыни Сахары. Они хотели проделать всего 180 миль на колесах, имея при себе солидный запас воды, пищи и бензина. Сначала одна, потом другая машина увязли в песке. Вода кончалась с катастрофической быстротой - пили почти безостановочно. Сначала одна пара пустилась по пустыне пешком в поисках источника, они прошли в какой-то сотне метров от спасительной скважины и погибли. Потом та же участь выпала и трем остальным путешественникам. Последний из них умел совсем близко от той же скважины с чистой, холодной водой...

Подобным трагедиям нет числа. Да, конечно, в наших среднеазиатских пустынях живут и трудятся сотни людей: чабаны, нефтяники, шоферы, геологи. Но - за редкими исключениями - они покидают эти места на самые жаркие месяцы, тщательно готовятся даже к недальнему броску через пески, пользуются специальными автомашинами-вездеходами. Разнообразные экспедиции по пустыням, в том числе, например, и на колесных парусных судах, всегда предпочитали проводить весной или осенью. Потому что крутой нрав этой раскаленной добела "сковороды" и в наши дни не стал мягче. И по сей день бывает, что человек, оставшись в таком пекле один, исчезает без следа.

В сущности, экспедиция "Человек и пустыня" добровольно, без чьих-либо распоряжений и решений, приняла на себя трудную задачу: смоделировать вполне реальную ситуацию, при которой техника в пустыне отказывает, а человеку остается уповать на собственные силы. Задача не просто трудная - с точки зрения многих, невозможная. И, пожалуй, не меньше, чем с пустыней, пришлось экспедиции сражаться с этой точкой зрения.

Не сразу, но нашлись люди, которые оценили и спортивный, и научный потенциал экспедиции Кондратенко и его товарищей. Был создан оргкомитет, почетным председателем которого стал президент Академии наук Туркменистана, директор Института пустынь, член- корреспондент Академии наук СССР Агаджан Гельдыевич Бабаев. В состав оргкомитета вошли представители московского Института медико-биологических проблем, ученые Казахстана и Туркменистана, комсомольские и спортивные работники, журналисты. Короче говоря, сегодня экспедиция "Человек и пустыня" - это уже не просто группа друзей-спортсменов, решивших удовольствия и риска ради прогуляться по пескам, а серьезная с фундаментальными целями, созданная под эгидой АН Казахской ССР и ЦК комсомола республики. Что и не замедлило сказаться на ее результатах, в том числе и спортивных.

- К следующим походам мы отнеслись куда как серьезнее. Прежде всего начали вести направленную спортивную подготовку. Разработали специальные нормативы, круглый год по выходным дням и вечерам тренируемся, развиваем силу, выносливость, способность переносить жару. Могу назвать лишь некоторые данные, чтобы было понятнее. Каждый из нас обязан пробегать 10 километров за 38-40 минут, отжиматься от пола 60 раз, подтягиваться на перекладине 25 раз, приседать до 300 раз на двух ногах и до 40 - на одной, приседать со штангой в половину собственного веса до 80 раз. Идти с рюкзаком такой же тяжести со скоростью 120-130 шагов в минуту, да еще по дороге с перепадами высот. Предлагаю каждому проверить себя, если есть желание,- улыбнулся Кондратенко.

Но плюс к тому есть еще довольно большая специальная подготовка, куда входит обучение радио- и штурманскому делу, первой медицинской помощи, профилактические прививки, изучение тактики перехода конструирование и изготовление оборудования для похода, разработка рациона питания, подбор и подгонка личной одежды и обуви... А что вы думаете - это все важно. Опытным путем мы установили, к примет? что лучшая обувь для пустыни - мягкие фетровые ботинки, которые шутники называют "прощай, молодость" А в качестве головного убора рациональнее всего войлочная шляпа сталевара - без нее тепловой удар гораздо вероятнее.

Словом, дела хватает на весь год. А ведь для нас это все - лишь дополнение к основной работе, никакой платы за участие в экспедиции никто из нас не получает. Переходы совершаем во время своих отпусков, которые совсем непросто бывает подгадать на одно и то же время. К тому же есть еще и семьи, где все и не всегда разделяют наше увлечение пустыней. Есть и многочисленные общественные обязанности.

Нам дали очень важный совет - идти по пустыне надо ночью. Мы и позже пробовали дневные переходы, и каждый раз становилось ясно: адаптироваться к такой жаре человек, совершающий основательную физическую работу, не в состоянии. Это допустимо лишь на очень короткие промежутки времени и в условиях самой крайней необходимости. А ночью, когда температура спадает хотя бы градусов до 30, идти можно, если не испытывать недостатка в воде и страха остаться без воды.

Сколько нести с собой воды? В чем нести? Как ее пить? Все эти вопросы мы тоже решили. Прежде всего стало ясно, что на весь переход путник водой запастись не сможет. Нести на себе надо лишь аварийный запас, причем самая лучшая емкость - обычная кислородная резиновая подушка. Через два-три дня даже кипяченая вода становится несвежей, и приходится ее кипятить - иначе отравления неизбежны. Двигаться надо от одного колодца до другого, их в пустыне, как это ни покажется странным, в общем хватает. Но надо знать, где они расположены, и не паниковать, если какой-то из источников окажется пересохшим или испорченным.

У нас бывали случаи, когда кинешь камушек в колодец, а тебе отвечает сухой стук по бетону. Что ж, мы пользовались аварийным запасом и шли дальше, иногда До 40 километров за ночь. Ориентируемся мы по компасу и по заранее изученным картам. Дорогу освещает луна. Тяжело еще и оттого, что после ночной работы полноценного дневного отдыха не бывает - даже самый надежный тент плохо спасает от солнца. От змей и прочих опасных тварей защищаемся марлевыми стенами, прикрепленными к тенту. Все же случаются и инциденты. Как-то Володя Климов случайно задел ногой змею. Она свернулась кольцом и угрожающе зашипела. Но Володя обладает быстрой реакцией и достаточным хладнокровием. Он осторожно убрал ногу и лишь затем отпрыгнул от змеи. Успокоившись, она уползла.

Жара сказывается и еще на одном факторе. Мы сравнительно мало едим. Ночью на восемь человек уходит одна банка тушеной говядины и одна банка сгущенного молока. Хотя вообще-то отсутствием аппетита не страдаем. Я, например, в обычной ситуации легко расправлюсь с таким количеством еды и в одиночку. Кроме тушенки и сгущенки, берем с собой специально обработанный, медленно черствеющий хлеб, сублимированное мясо, концентрированные супы, витамины. Соль не берем совсем. Вопреки распространенному мнению, что интенсивное употребление соли уменьшает жажду, мы установили: для поддержания солевого баланса вполне хватает соли, содержащейся в консервах и концентратах.

При сборах в дорогу важна каждая мелочь. Забудешь что-нибудь - горько пожалеешь. Возьмешь лишнее - тоже не порадуешься. Скажем, одно время мы брали с собой карманные шахматы и шашки, немалый запас книг. Потом поняли, что только зря носим все это на плечах. Устаешь от работы и жары до такой степени, что на умственные упражнения сил не остается. К тому же достаточно сильно приходится напрягать мозги, выбирая маршрут, стараясь не ошибиться на перекрестке караванных троп, принимая ежечасно десятки решений, от каждого из которых зависит не только успех перехода - сама жизнь.

На третий год существования нашей экспедиции мы совершили дальний и весьма сложный поход. Через пустыню Кызыл-Кум, от Кзыл-Орды до Нукуса, от Сырдарьи до Амударьи. Пятьсот двадцать километров за двадцать три дня. Собирались выйти всемером, но в последний момент нас осталось пятеро. Один человек заболел, а один сослался на болезнь жены. Потом этот парень признался откровенно, что просто не верил, что мы вернемся живыми. Но мы пошли. Вадим Журавлев, Владимир Волков, Гельмут Гегеле, Павел Богданов и я.

Груз, рассчитанный на семь носильщиков, разделили на пять рюкзаков. Вышло примерно по 54 килограмма. Для примера скажу, что у экспедиции Дмитрия Шпаро лишь на коротком самом трудном участке в проливе Лонга вес рюкзаков достигал 52 килограммов. Пришлось постепенно выкидывать "за борт" все лишнее, все, без чего можно обойтись: запасные аккумуляторные батареи для рации, часть продуктов, вторые пары обуви, даже, стыдно признаться, книги. Шли. А ночи выпали черные, безлунные, шагали на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

Во время одного из переходов Вадим Журавлев подвернул ногу и растревожил старую спортивную травму. Дальше ему приходилось все хуже и хуже. Я подумал, что экспедицию, к которой столько готовились, о которой столько мечтали, придется сворачивать... Общим собранием решили, что Вадима надо отправлять в город. Но как это сделать? После разведки мы обнаружили неподалеку сарай, где жил тракторист, и рядом колодец с хорошей водой. На наше счастье, оказалось, что тракторист ждет машину с горючим. Повезло и еще раз - автозаправщик приехал через день. Не надо было быть большим психологом, чтобы понять, как обидно было Журавлеву уезжать. Он забрал с собой все лишнее имущество, так что рюкзаки наши немного полегчали...

Мы пошли дальше. День поменялся местами с ночью. Попадались пустые колодцы. Трудно было. А тут еще стали мы замечать, что один из нас (не стану здесь называть его имя) как-то странно себя ведет. Уж слишком назойливо шутит, что, дескать, Вадиму-то хорошо, он уже в городе. За бархан отойти боится, словно бросим мы его одного в пустыне. При дележе воды заглядывает в чужие кружки, как будто кому-то достанется больше. С каждым днем его нервное состояние все больше прогрессировало. Мы чувствовали, что тащим на себе груз уже не только физический, но и моральный. Это было, наверное, сложнее всего.

Пустыня - суровое испытание человека на прочность, в том числе и нравственную. Здесь каждый, кто с тобой рядом, становится как бы прозрачным. И если ты можешь, не покривив душой, сказать о товарище, что он прошел с тобою по пустыне и сохранил свое лицо, значит, он достоин уважения.

Мы все же дошли до конечной точки маршрута. Пили воду прямо из Амударьи, не обращая внимания на то, что она мутная, глинистая, теплая. Это была вкусная вода!

И мы вынесли из этого перехода, как из всех предыдущих и всех последующих, какое-то новое знание. Что-то такое, чего нигде не прочитаешь и ни от кого не услышишь, а можно понять, только испытав на себе.

Имя Дмитрия Шпаро, руководителя группы путешественников, достигших на лыжах Северного полюса по льдам океана, возникло в рассказе Николая Кондратенко не случайно. И дело не только в том, что обе экспедиции знают друг о друге, следят по газетам за событиями и свершениями товарищей по этой сильнейшей страсти - покорять пространство, даже дружны через одного из товарищей Шпаро - Василия Шишкарева, уроженца Казахстана. Дело в том, что оба коллектива очень похожи. Те и другие совершают свои переходы не столько из неутоленного честолюбия, сколько стремясь найти в собственном увлечении пользу для всех, для общества, для человечества, если угодно.

Стипль-чез

История медицины знает благороднейшие примеры, когда врачи в поисках способов борьбы с опасными болезнями ставили эксперименты на себе, заведомо зная, что рискуют жизнью. И погибали. Здесь ситуация несколько иная, но схожая. Первопроходцы во льдах и в пустыне ставят эксперименты на себе, зная, чувствуя, веря, что они способны на большее, чем многие и многие их современники. Они испытывают себя на выживание в самых страшных для человеческой жизни условиях, на околопредельных нагрузках. Испытывают, выживают и тем доказывают, что человек может многое. Что надо победить страх и легкомыслие, эгоизм и скудость воображения - и тогда останешься жив даже в немыслимых обстоятельствах.

Мне неловко было спрашивать Николая Кондратенко: а зачем, дескать, это все нужно? Не потому даже, что вопрос этот банален донельзя. А потому, что спрашивать об этом прежде всего бестактно и глупо. Такой вопрос основывается на не слишком замаскированной обывательской "мудрости": умный, дескать, в гору не пойдет... Нет, жизнь показывает, что именно умный, от важный, честный, добрый и пойдет в гору, опустится на дно океана, полетит в космос, отправится в дальний переход по пустыне. Может быть, тронется он в этот нелегкий путь, и не особенно отчетливо сознавая, что же ищет в конце дороги. Просто пойдет, потому что хочет идти нехожеными тропами. Но потом он обязательно придет к мысли о необходимости извлечь из своего стремления урок для других людей. Урок в широком смысле - знание, опыт, лекарство от болезни.

- Пустыня учит многому. И мы стараемся всемерно помогать ей в этом. Каждый день в походе до полутора часов уходит на самообследование участников. Мы изучаем терморегуляцию организма и особенности водно- солевого обмена, энергозатраты и психофизиологические показатели - до 20 параметров. Двое, скажем, отдыхают, а двое других ведут измерения и тщательно записывают результаты. Потом меняемся. Кроме того, мы ведем метеорологические наблюдения, знакомимся с животным и растительным миром, занимаемся фото- и киносъемкой.

С каждым новым переходом все больше ученых проявляет интерес к этим исследованиям. В одном из походов, например, мы по заданию исследователей пытались смоделировать работу нефтяников в этой среде и в этом сезоне. Данные наши затем обобщались и, можно надеяться, служили для выработки конкретных рекомендаций рабочим. В следующих маршрутах мы хотим уделять больше внимания проблемам истории пустынь, быть может, нам удастся помочь в чем-то и археологам.

Кроме того, наша экспедиция обладает редчайшими, я считаю, возможностями для оценки психологической совместимости в коллективе, попавшем в экстремальные условия. "Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет",- это еще Крылов написал. А вот как влияют на моральный климат в группе людей солнце, да жажда, да тяжкая работа? Это еще предстоит понять и осмыслить на научном уровне.

Мы видим в пустыне много интересного. Скажем, уже не просто совпадением нам кажется то, что в каждой из пройденных пустынь мы попали под дождь, причем однажды под трехдневный холодный ливень, даже замерзли немного. А однажды зашли в гости на метеостанцию посреди пустыни, и нас попотчевали свежей ухой. Выяснилось, что в луже по соседству, диаметром всего метров пятнадцать, водится рыба.

С тех пор как о нашей экспедиции стали писать в газетах, обнаружилось довольно большое число желающих к нам присоединиться. В большинстве своем они теряют интерес к этому занятию после первой же тренировки - я ведь приводил наши обычные спортивные нормативы.

В орбиту экспедиции "Человек и пустыня" вошли теперь и жители других городов, хотя база по-прежнему в Алма-Ате. Так, мы считаем надежными, испытанными товарищами челябинца Владимира Климова, москвича Эрнста Миловидова. В нашем составе - полный интернационал. Есть среди участников казах, русский, украинец, татарин, немец... Представлены разные профессии: врач, рабочий, тренер, преподаватель, военнослужащий, инженер, гидрометеоролог, работник торговли... Словом, экспедиция являет собою микромодель всего советского спорта или - возьмем шире - всего нашего общества.

Я бы сказал: это - действующая модель. Модель, которая далеко еще не исчерпала своего потенциала. Ближайшая наша задача - самый долгий и, с точки зрения научной, самый серьезный переход. Готовимся основательнейшим образом, держим плотный контакт с учеными, вместе с опытным спортивным психологом Владимиром Соповым пытаемся сформировать идеальный состав участников - в поход хотела бы отправиться вся наша экспедиция, но это, конечно, невозможно. Придется отбирать.

Пустыня нас проэкзаменует...

Было у них несколько особенно неприятных моментов. Например, когда штурман Эмиль Баль сбился с пути непроглядной ночью и всем им пришлось пройти лишних два десятка километров - это стало не только очередным испытанием на выносливость, здесь проверялась на прочность их товарищеская спайка. Или тогда, когда за ночь они прошагали 42 километра. Случалось и другое, что не хотелось бы называть легкомысленным словом "приключения", хотя, должно быть, именно тяга к приключениям и позвала их когда-то в дорогу.

Здесь можно и должно привести выдержки из дневников Виктора Голикова и Николая Кондратенко, пусть даже и опубликованные уже на газетных страницах.

В. Голиков: "Идти становится все труднее. Запас воды и сил убывает очень быстро, по мере подъема солнца. О его восходе в пустыне можно писать поэмы... Сначала, когда вокруг еще темно, робко загорается заря, как бы подглядывает в дверь - можно ли войти. И, словно получив разрешение, постепенно вспыхивает, заполняя весь горизонт оранжево-красным светом. Мы останавливаемся и смотрим на солнце... А через два часа мы не можем о нем думать без содрогания".

Н. Кондратенко: "Дорога очень трудна. От рубахи идет сильный неприятный запах. Подушка с водой в рюкзаке неполная, и вода надоедливо плещется на каждом шагу. Это раздражает, как и часы на мокрой от пота руке. Сплю на ходу".

В. Голиков: "Пошли барханные пески. Спуск, подъем, снова спуск и снова подъем. Ноги вязнут в песке. Скорость передвижения резко снизилась. Прошли два колодца с водой с запахом сероводорода. Пот заливает глаза, мы стараемся спрятаться от солнца в крохотных тенях от рюкзаков. Хочется съежиться, уменьшиться в размерах..."

Н. Кондратенко: "Сильный ветер вновь рвет нашу защитную пленку. Жарко... Желание только одно: упасть в тень и чтобы кто-нибудь облил водой".

Нет, они не просто вытерпели беду, которую сами себе придумали. Они продолжают мечтать. Экспедиция уже не находит в нашей стране пустынь, достойных того, чтобы сразиться с ними не на смерть, а на жизнь.

Вскоре после окончания перехода по Каракумам, в Москве, раздался звонок из Алма-Аты. В трубке послышался мягкий, хрипловатый голос Кондратенко.

- Не знаю, можно ли пока что называть это планом на будущее, но мечта у нас есть. Очень хотели бы пересечь великую пустыню Гоби в Монголии. Уверен, что выдержим. Во всяком случае, мы уже начали готовиться...