Голубые сны Вячеслава Екимова (Владимир Кучмии, Александр Любимов)

...Кузнецов постучал в дверь номера. За дверью - тишина. Американский телеоператор разочарованно вздохнул за его спиной. Рядом с оператором стояли еще пять человек из съемочной группы. Корреспонденты компании Эй-би-си уже несколько часов охотились за Вячеславом Екимовым - еще с тех пор, как он стрелой пронзил финишный створ на треке со смешным названием "Семь-Одиннадцать" в Колорадо-Спрингс и ликующе вскинул руки.

Но прессе не везло. Сначала ей преградили путь в раздевалку полицейские (гонщиков было велено не тревожить), потом началась церемония награждения, потом был прием в мэрии. И вот только теперь, когда на город уже опустились сумерки, корреспонденты приехали вместе с Александром Кузнецовым, тренером сборной СССР, в горный отель "Сэтэллайн инн" - снимать чемпиона мира.

Кузнецов толкнул дверь, она оказалась незапертой. Шагнул в комнату. В углу стоял фиолетовый "Кольнаго". На руле велосипеда висел миниатюрный бутафорский лавровый венок, на раме - шелковая пятицветная майка чемпиона. На диване спал хозяин номера. Во сне он чему-то улыбался. Оператор, а за ним вся съемочная группа скользнули в комнату, вскинутая камера застрекотала кузнечиком. Поймана редкая картина! Вечерние газеты пестрели снимками неудержимой гонки Екимова на треке "Семь-Одиннадцать", его имя было у всех на устах, а сам чемпион тем временем беззаботно спал, будто в свои двадцать лет уже Устал от побед и восторженной суеты.

Что снилось ему в отеле далекого американского городка? Быть может, родной дом в Выборге, даль Финского залива, березовая роща на песчаных склонах, густой влажный воздух, пропитанный запахом моря и рыбы?

Его отец, Владимир Иванович, всю жизнь крутил баранку, перевозил грузы на Выборгском судостроительном заводе, там же работала и мать Ида Михайловна. Старший брат Владимир пошел после школы на тот же судостроительный водителем электрокара.

И только младший Славка не мог найти себя. Однажды разбил стекла в учительской из-за того, что в очередной раз получил двойку по ненавистной ему физике и отца вызвали в школу. Пришлось обоим Екимовым краснеть в директорском кабинете.

Начал вдруг собирать пустые пачки из-под сигарет с иностранными этикетками. Наскучило - обменял всю коллекцию на одну старую удочку.

Но все в его жизни переменилось после случая с "Орленком".

Отец купил велосипед старшему сыну ко дню рождения. Пройдут годы, и с "Орленка" Владимир пересядет на гоночную машину - будет ходить в Выборгскую спортшколу, серьезно увлечется гонками. А тогда новый велосипед стоял в углу прихожей и будоражил Славку. Он стащил как-то велосипед во двор и, виляя, понесся под горку на улице. Гонка продолжалась до встречи с первым деревом.

Чинил велосипед отец. Вытягивал раму, выправлял "восьмерки", вставлял спицы. Славка страдал от двойного позора - позора падения и позора своей беспомощности.

Когда велосипед был исправлен, отец сказал:

- Ломать легко, труднее делать. Любой работе нужно учиться, иногда очень долго.

Все мальчишки вокруг повально увлекались спортом, многие друзья-приятели уже были кто чемпионом школы, кто разрядником.

Записался в легкоатлетическую секцию. Успехи пришли неожиданно быстро. Пробежал 300 метров за 43 секунды, а на чемпионате города прыгнул в высоту на 1 метр 45 сантиметров и завоевал серебряную медаль.

В семье всячески поощряли его новое увлечение. Но, возвращаясь по вечерам с тренировки со спортивной сумкой через плечо, в которой лежали шиповки, Славка печально поглядывал на "Орленок" в прихожей. Он завидовал брату - тот был уже известным гонщиком, сидел на настоящем "Чемпионе" и ездил в далекие южные края на настоящие гонки. Мальчишки завидовали Славке, что у него такой знаменитый брат, а Славка мечтал о собственной славе.

Владимир первым почувствовал состояние брата.

...На гонке они были вместе. Владимир - в седле велосипеда, Вячеслав - в пестрой толпе на центральной площади. В тот день выиграл Владимир Екимов. В тот же день родился и новый гонщик, будущий чемпион мира Вячеслав Екимов.

Пройдут годы, и Вячеслав поймет, что встать после падения, превозмочь боль, пройти гонку до конца, до финиша - это удел волевых, стойких людей, что качества эти не приходят сами собой, а закаляются каждый день, каждый час в изнурительных тренировках, после которых едва добираешься до кровати.

Пройдут годы, и он поймет, что был прав его отец: "Любой работе нужно учиться, иногда очень долго. Только тогда ты сумеешь чего-то достичь". И еще он поймет, что цели можно достичь лишь в том случае, если беззаветно предан своему делу, если не киснешь по пустякам, не останавливаешься на полпути, а твердо идешь по жизни.

Вячеслав Екимов будто создан для спартанской жизни гонщика. После тренировок только приказ заставляет его слезть с седла. Часами он просиживал в мастерских, мог с закрытыми глазами собрать и разобрать велосипед. В гонке был азартен, артистичен, неповторим - машину вел пружинисто, играючи, склонив, будто удивлялся чему-то, голову набок. Но эта легкость обманчива. Каждый нерв, каждая мышца работали на гонку, и это умение сосредоточиваться на главном, отключаясь от внешнего мира, Вячеслав считает главным. "Результат на 50-60 процентов зависит от настроя, от психологии,- говорит сам гонщик.- Я выхожу на старт и говорю себе: "Послушай, Слава, ты Должен сейчас помнить только о трех вещах: о велосипеде, о полотне, о секундомере!" И когда удается убедить себя в этом, мне соперники не страшны, я о них попросту забываю".

Спорт - это всегда высшее напряжение сил

Многие специально ходят на трек смотреть на Екимова, как ходят в театр на любимого актера. Но мало кто знает, что вся его самобытность - плод воспитания знаменитой велошколы Александра Кузнецова.

Их пути - тренера и его ученика - сошлись в 1980 году. Четырнадцатилетний Екимов еще только учился сносить боль первых падений, и велосипед прельщал его не победами - лишь жгучим чувством скорости да романтикой странствий. Имя же Кузнецова уже гремело на всю страну. В том году его воспитанники Виктор Манаков и Александр Красной стали олимпийскими чемпионами на треке в Крылатском. С тех пор ленинградцы в гонках преследования не сосчитать сколько раз становились победителями различных соревнований.

Начинал же Кузнецов с нуля. Выпускник института физкультуры имени Лесгафта, он и школу создавал на базе этого института в 1974 году. То была далеко не лучшая пора в истории советского велоспорта. Ни одной олимпийской победы, "надцатые" места на мировых чемпионатах. Единственное светлое воспоминание - успехи ленинградца Станислава Москвина, который в шестидесятые годы в одиночку боролся с зарубежными асами, Москвин ушел - преемников не нашлось. Индивидуальная гонка осталась самым больным, уязвимым местом на треке. Тренеры, казалось, зашли в тупик.

Вот тогда и стал Кузнецов обивать пороги, убеждая сначала в институте, а потом в спортобществе "Локомотив", что, объединив усилия, можно создать сильную, передовую школу и растить в ней гонщиков экстра-класса. Это уже потом в школу на Васильевском зачастили тренеры - перенимать опыт. Это уже потом по примеру Кузнецова стали расти, как грибы, подобные школы в разных уголках страны. А тогда в затею тренера мало кто верил. Но он все-таки убедил, настоял на своем.

Центр и его порядки под стать характеру Кузнецова - педантичному, властному. Строгость - во всем. В равной степени важно надевать поверх обуви тапочки при входе в школу и учиться (а учатся все без исключения) только на "отлично" в институте физкультуры. При этом все равны - и олимпийский чемпион, и новичок. Кузнецов набирает учеников только из Ленинграда и области, и они живут, тренируются, учатся вместе.

Эффект такой практики не только в том, что школа, как и предсказывал Кузнецов, растит чемпионов,- прежде всего она растит личностей с обостренным чувством долга, товарищества, ответственности перед де-лом, единомышленников по духу и спартанцев по характеру. Ленинградскую команду узнать на треке легко. Ее отличает чувство локтя, тонкое взаимопонимание - как скалолазов, идущих в одной связке.

Однажды на чемпионате страны команда ленинградцев "развалилась". Судорогой свело ногу Манакову. Он еще пытался держаться за экспрессом, летящим со скоростью 56 километров в час, еще пробовал отрабатывать свою смену, но силы с каждым метром покидали гонщика. Пришлось оставить партнеров. Для команды это равносильно провалу. Но трое продолжали гонку. Каждый из них взял на себя дополнительную ношу, как в походе берут рюкзак у уставшего спутника. И они победили. То была победа над судьбой, над обстоятельствами, победа силы духа, силы товарищества.

Такие люди и в жизни не потеряются.

На Васильевском острове юный Екимов постигал трудную науку велогонок - постигал рядом с теми, чьи имена были хорошо известны,- олимпийскими чемпионами, чемпионами страны.

В поведении его именитых соучеников не было и тени надменности. Они, напротив, охотно помогали ему во всем. Неуверенность, скованность первых дней исчезли сами собой. Жизнь, наполненная работой, учебой, поглотила его.

- Рос он удивительно быстро,- вспоминает заслуженный тренер СССР Александр Кузнецов.- Скорость чувствовал тонко, до тысячной доли секунды. Это, конечно, от внутреннего дара. Но главная его черта - какая-то юношеская стойкость, способность сосредоточиваться на главном, неиссякаемое трудолюбие. На сборах, бывало, не успеешь оглянуться, а он улизнет из гостиницы и в одиночку крутит педали на шоссе. А вообще-то, он еще мальчишка. Очень любит давать советы "старикам", причем чаще всего непрактичные. Это не от зазнайства, не от самомнения - от желания казаться взрослым. Это желание особенно проявляется на треке. Я порой сам поражаюсь, откуда в нем столько зрелости, внутренней силы.

...Чему не научился Екимов, так это умению проигрывать. Каждое поражение переживает болезненно, подолгу. Ему объясняют, что спорт есть спорт, в нем, бывает, занимают и вторые места, и третьи, и ничего в том страшного нет. А он, упрямец, в ответ: "Но от меня ждут побед, и я обязан быть первым!" Быть может, этот юношеский максимализм и помог ему добиться всеобщего признания. Все его сегодняшние титулы обязательно сопровождает слово "дважды": дважды был чемпионом мира среди взрослых, дважды - среди студентов, дважды - среди юниоров, на его счету два рекорда мира. Будто он всякий раз спешит доказать себе и всем неслучайность всего происходящего с ним.

На чемпионате мира в Кане он пробрался в финал, но там проиграл Вудсу - гонщику талантливому, оригинальному, будущему олимпийскому чемпиону. Первый старт - и сразу "серебро". Другой был бы счастлив и горд, а он спрятался от посторонних глаз и плакал в подушку. Когда эмоции прошли, потребовал от тренеров, настоял, чтобы его выставили в групповой гонке - там ехал и Вудс.

В тот день он творил чудеса. Гонка кружилась по полотну трека, на острие этого клина неизменно все 100 кругов шел Екимов - будто спешил сжечь дотла всю свою страсть и энергию. Он то взлетал на гребень виражей, то камнем падал вниз, распугивая попутчиков, то дразнил их, совершая ложные броски. И только Вудс пытался усмирить его пыл, "цеплялся" за колесо его машины, спешил повторить, скопировать его движения. Но к середине гонки Вудс выдохся. Он еще вскакивал с седла, еще отчаянно налегал на педали большим, сильным телом, но мощь его движений была обманчива - австралиец "стоял".

Екимов умчался вперед и добыл круг дистанционного преимущества. Это была победа.

Вторую победу в Кане он добыл в командной гонке преследования вместе с товарищами - Михаилом Свешниковым, Дмитрием Демковым и Евгением Муриным. После того заезда шел в раздевалку и там в дверях столкнулся вдруг с Вудсом. Тот посторонился, взмахнул рукой - уступал чемпиону право идти первым. То был не просто жест вежливости - в нем сквозило едва скрытое восхищение.

Тогда, стоя в дверях раздевалки, два юных гонщика не знали, что судьба еще не раз сведет их на разных треках мира, что именно они станут едва ли не самыми заметными фигурами на крупнейших турнирах, что их поединок затянется на годы и станет украшением трековых гонок, будет неизменно восхищать публику. У них много схожего. И стиль гонки, и яростный дух бойцов И удивительная преданность велоспорту: в то время как Екимов накручивал сотни "неурочных" километров, Вудс тратил шесть часов, чтобы добраться из своего родного городка до аэропорта, а оттуда перелететь в Тасманию - там был самый близкий от него трек. И даже увлечение у них одно - оба страстные рыбаки.

Но в гонке они оставались непримиримыми.

После Кана пресса расточала комплименты Екимову, ему прочили большое будущее, а он будто не замечал ничего этого.

Победы он забывал быстро. Поражения терзали, как незаживающая рана. Он жадно искал случая вновь сойтись в гонке с Вудсом.

...Два гонщика, слившись с машинами, несутся по полотну с разных сторон так дружно, словно сидят на стальных жердях одной детской карусели. Тренеры, судьи, журналисты в велогородке завороженно крутят головами. Двое в касках, в обтекаемых комбинезонах выкатываются из виражей и, неистово раскручивая педали, мчатся к финишу. Только свист велосипедных шин вонзается в тишину, опустившуюся на трек. Мгновение, еще мгновение...

Борьба в спорте чаще всего зрима. Соперники сходятся лицом к лицу, и исход поединка решается очно, на глазах публики. Гонка преследования - из иной категории. В ней нет осязаемой борьбы, даже погоня - вещь весьма условная: гонщики с разных сторон трека "ловят не столько друг друга, сколько скоротечное время. Время - оно и есть главный критерий гонки. Редкий случай (на радость публике), когда один из "двойников" настигает другого.

Женское пятиборье - задача с пятью неизвестными

Для этого надо уметь не только мощно крутить педали, технически грамотно проходить прямые и виражи, виртуозно управлять велосипедом, разумно распределять силы на весь четырехкилометровый путь. Очень важно и другое - интуитивно чувствовать позицию "двойника", его пульс, его настрой. Недаром Екимов держит в памяти все данные на своих противников, начиная с роста и веса и кончая техническими особенностями и любимыми тактическими приемами. Сведения эти он собирал по крупицам - из опыта собственных встреч, из советов Кузнецова и своих товарищей, из кипы справочной литературы и газетных вырезок. Кажется, в гонке его мозг работает, как вычислительная машина: он может, как шахматист, на десять ходов вперед просчитать все возможные варианты.

Было немало случаев, когда соперники попадали в ловушку: бурно шли со старта в атаку, стремясь подавить, обескуражить Екимова, на какое-то время брали гонку в свои руки, тот как бы оставался в тени, как бы уступал этому натиску, как бы мирился со своей участью, но потом неспешно наращивал скорость, доводил ее до предела, и "двойник" тянулся в хвосте, выглядел обреченно.

На огромной чаше итальянского трека "Рино Мерканте" возмужавшие юниоры Екимов и Вудс впервые скрестили оружие на взрослом чемпионате мира.

Ажиотаж вокруг этого чемпионата был огромен. Италия праздновала столетие своей национальной велосипедной федерации. Юбилей отмечался пышно. Накануне чемпионата на "Рино Мерканте" состоялось грандиозное представление - на треке ожили сюжеты истории мирового велоспорта. Вдоль трибун прогромыхало более пятисот допотопных старинных машин, а в конце праздника, зацепившись за стропила воздушного шара, в небо поднялся современный гоночный велосипед - символ преемственности, символ современного велоспорта. На самом воздушном шаре висел плакат: "Кто из гонщиков современности оседлает эту машину двадцатого века?" Среди тех, кто мечтал это сделать, был и дебютант Вячеслав Екимов.

Уже потом, когда на "Рино Мерканте" отгремел последний выстрел стартового пистолета, крупнейшая итальянская "Гадзетта делло спорт" писала: "Трудно поверить, что девятнадцатилетний юноша, впервые приехав на мировой чемпионат, мог так убедительно, так изящно обыграть великолепных гонщиков, так непринужденно дойти до финала и победить. По своему таланту он может сравниться с Морелоном и Мозером, Гайардони и Трантеном - грандами трековых гонок. Сейчас в мире нет велосипедиста, способного противостоять напору молодого советского гонщика, остановить его бурный неудержимый финиш. Сейчас он, бесспорно, сильнейший - он король индивидуальной гонки преследования".

В самом деле трудно было поверить, что юный дебютант смог так быстро очаровать велосипедный мир. решающий бой в этом чемпионате он выдержал не в финальном заезде, а еще в полуфинале - в непримири-мом споре со своим давним обидчиком Дином Вудсом.

Сколько драматизма, сколько юношеских страстей! Со старта оба развили скорость, которая была неведома на этом чемпионате никому из других его участников. Екимов лидировал все четыре тысячи километров. Но каждый круг, каждый метр австралиец шел за ним, точно на привязи, в сотых долях секунды. Перед последним кругом их разделяли 0,20 секунды, и Вудс, встав на педали и раскачивая телом из стороны в сторону, отчаянно бросился в последнюю атаку.

Но Екимов устоял. Он показал абсолютно лучшее время на этом чемпионате - 4 минуты 37,05 секунды, что значительно превышало и рекорд СССР, и официальное мировое достижение, и лучший результат на бетонных треках самого Екимова. Вудс, у которого даже оказались отменные секунды - 4.37,31, на финише сорвал каску и с размаху швырнул ее на бетон. Он был сломлен, да так и не смог оправиться от удара: проиграл потом и заезд на третье место. Екимова же в финале поджидал другой советский гонщик - Гинтаутас Умарас. Газеты назвали этот заезд чемпионатом СССР на "Рино Мерканте". В нем сошлись две школы, два стиля, два характера. Екимов, который совмещал в себе бесшабашность и трезвость мысли, азарт игрока и осмотрительность мудреца, и Умарас - хладнокровный, рассудительный, которого ни возмутить, ни вывести из себя невозможно. Каждую гонку он ведет строго по сценарию, известному ему самому да его тренеру Нарсутису Думбаускасу.

За два месяца до поездки в Италию Екимов проиграл Умарасу в его родной Клайпеде на всесоюзном чемпионате. На "Рино Мерканте" Вячеслав вел гонку от начала до конца и первым пересек финишный створ.

После гонки он признается, что заезд отобрал у него весь запас сил, что эта гонка была самой тяжелой в его жизни. И потому, что победа далась большой ценой, и потому, что победил старшего товарища, на которого Равнялся, у которого учился. А Умарас? Под восторженный вздох трибун он подъехал к чемпиону, обнял, а потом вскинул его руку вверх. Так они и катили по полотну - два соперника, два друга из одной команды. Трибуны скандировали: "Екимов! Екимов!" Они признавали его право занять место в седле гоночной машины будущего.

В Выборге Вячеслава встречали как героя. Домой пришли близкие, друзья. Мать не знала, куда его усадить. Отец, заядлый фотолюбитель, щелкал затвором "Зенита". Екимова узнавали на улицах, жали руку незнакомые люди. Пришло сообщение, что ему присвоили звание заслуженного мастера спорта.

В гонке Екимов ненасытен, в гонке не умеет хитрить, не умеет беречь себя. На Играх доброй воли в Москве в заезде почти уже догнал Алеша Трчку из Чехословакии - спортсмена сильного, будущего чемпиона мира в командной гонке, и исход состязания ни у кого не вызвал сомнений. Ему бы сбросить скорость, поберечь силы, но он яростно гнал и гнал машину до последней черты, и когда на финише зрители взглянули на табло, то ахнули - там горели цифры: "4.26,077". Еще никто и никогда не ездил так быстро в истории велоспорта.

Да, он не умеет беречь себя, и не от того ли каждый старт Екимова - рекордный! Только в сезоне-86 он восемь раз превышал высшие мировые достижения! Выиграл все крупнейшие турниры, какие только можно было выиграть,- чемпион страны, победитель Спартакиады народов СССР, чемпионата мира среди студентов, мирового первенства в Колорадо-Спрингс. Казалось, о чем еще мечтать, к чему стремиться? А он на исходе сезона пошел на штурм своего же рекордного в часовой гонке - самой престижной. И добился-таки своего. Вышел на полотно трека в Крылатском и промчался за час 49 километров и 672 метра, попутно превысив еще два мировых рекорда на 10 и 20 километров. Гостивший в то время в Москве и наблюдавший эту гонку знаменитый профессиональный гонщик голландец Фред Ромпельберг только развел руками: "Потрясающе! Я не знаю ни одного профессионала, который мог бы совершить нечто подобное!"

Он жаден не только к гонке. Стремится жить полно, насыщенно каждый час, каждый день. В институте особенно увлекается физиологией и философией, при этом ничего не принимает на веру, до всего пытается докопаться сам. Потому, где бы ни был - на сборах, на соревнованиях,- в спортивной сумке носит кипу учебников, причем не только обязательных, программных. В любом незнакомом городе спешит в музей, покупает буклеты и путеводители - открывает для себя город, его улицы.

Женское пятиборье - задача с пятью неизвестными

Любимый поэт Вячеслава - Пушкин. В его стихах Екимов находит мысли и поступки, которые понятны и близки ему самому, которым бы хотел следовать в жизни. Взахлеб читает все, что написано о Пушкине. Но принимает не все. Как-то увидел в его руках книгу "Пушкин на юге".

- Увлекательно? - спросили.

- Скучно,- ответил Слава.- А Пушкин и скука - понятия несовместимые. Лучше всего о поэзии писали его современники - Пущин, Вяземский, Лажечников, Горчаков.

В музыке его симпатии разделены между роком и классикой.

- Хорошо сказал о роке певец Валерий Леонтьев,- говорит Вячеслав.- Рок - это отзвук нашего стремительного времени, поэтому и вписывается в это время естественно. Однако я порой устаю от рока, да и настроение бывает такое, когда хочется побыть в одиночестве, послушать строгую, романтическую музыку. В этом случае предпочитаю Чайковского.

Кузнецов как-то сказал о нем:

- В нем живет жажда познания мира, самого себя. Иногда уже все спят, а в его комнате ночник светится. Заглядываю - читает. Спрашиваю: "Коль не спишь, так хоть скажи, что читаешь". Показывает обложку: Отто Виннинген "Человечество и пол".- "Нравится?" - "Интересно. Не все понятно, но я разберусь". Он остро чувствует несправедливость, любую фальшь. Руки не подаст предателю, лжецу. Но если поверил человеку, подружился с ним, сделает для него все, последнюю рубашку отдаст.

..."Ходите только в "Севен-элевен". Наши двери открыты с 7 утра до 11 вечера" - этой рекламой окутан, обклеен весь курортный городок Колорадо-Спрингс. Пестрые щиты висят в аэропорту, витринах магазинов, у входа в кинотеатры, на стенах домов. "Семь-одиннадцать" - это бойкая, оборотистая фирма, которая контролирует практически все магазины Колорадо-Спрингс. Ее именем назван и местный бетонный велотрек.

Велотрек в Крылатском снова оправдал название 'кузницы рекордов'. Эрика Салумяэ - одна из героинь соревнований

Не ручаемся за все магазины, но точно знаем, что в сентябрьские дни трек был оккупирован с 7 утра и почти до полуночи. Впервые в Колорадо-Спрингс, и в четвертый раз в истории США, проходил велосипедный чемпионат мира. Чемпионат этот крайне неудачно складывался для советской сборной. Получил травму наш лучший спринтер Сергей Копылов, не пошли дела у командных гонщиков, проигран был гит на тысячу метров. Теперь все надежды были на "преследователей". А еще точнее - на Екимова.

К тому времени Екимова признали выдающимся гонщиком, расточали ему повсюду комплименты. И все же и в прессе, и в высказываниях тренеров, гонщиков можно было уловить нотки сомнения в том, что юная звезда вновь взойдет на велосипедный небосклон. Поговаривали, что слишком юн, что опыта маловато, что год назад в Италии его, дебютанта, просто никто в расчет не принимал и Екимов воспользовался своей безвестностью. А самый главный довод: сильны, как никогда, американские гонщики, и уж у себя дома они не дадут "выскочке" повторить свой успех. "Мы даже точно скажем,- писала местная газета,- кто остановит Екимова. Этим парнем будет олимпийский чемпион Стив Хегг. Спешите увидеть золотую победу Хегга".

Но Хеггу не суждено было встретиться с Екимовым. Еще в четвертьфинале американец проиграл Бернду Дитерту из ГДР, а тот, в свою очередь, в полуфинале безоговорочно уступил Екимову. Тем временем Умарас расправился с давним "обидчиком" Екимова - Дином Вудсом. И вновь, как и год назад, финал мирового чемпионата получился советским. И вновь в этом заезде лучшим был Екимов.

В тот поздний час мы позвонили в отель "Сэтэлайн инн", где жили Кузнецов и Екимов. Трубку сняли почти мгновенно. В ней раздался глуховатый голос Кузнецова.

- В чем, на ваш взгляд, разница между нынешней и прошлогодней победами вашего ученика?

- В Колорадо на всех этапах борьбы Екимов выглядел намного увереннее, чем год назад. Тогда, например, в полуфинале он всего тридцать одну сотую секунды выиграл у Вудса, а сейчас практически отыграл стартовые полкруга у Дитерта, гонщика не менее мощного, чем Вудс. Прогресс убедительный. Так Екимов доказал, что его взлет не был случайным, что он - гонщик надежный, стабильный.

- А можно к телефону чемпиона?

- Извините, но он спит. Будить не решаюсь. Уж очень он устал.

Что же снится ему в далеком американском городе? Наверное, и родной дом в Выборге, и голубая гладь залива, и песчаные склоны, и норовистый "Орленок", и первые победы и первые радости.

А потом он поднимется чуть свет, выведет велосипед на улицу, пружинисто прыгнет в седло. Педали сначала будут поддаваться туго, со скрипом, но вскоре ноги заработают легко, как хорошо смазанные поршни, и колеса побегут, исправно что-то пришептывая на ходу. И вот уже утренний ветер обожжет лицо, и зернистое полотно шоссе побежит вспять под машиной, впереди откроется дымчатая даль, она будет манить, звать к себе, и он уже не сможет противиться ее силе.

Женское пятиборье - задача с пятью неизвестными

Гонка - она как кружка теплой воды. Напиться можно, а жажду не утолишь. Если твое сердце не перестанет испытывать такую жажду - значит, ты не сошел с дистанции, значит, ты - гонщик.