Олимпийский чемпион идет по следу (Александр Скляренко)

"Однако Колесников холоден и непроницаем. У него в запасе две попытки и полный заряд решимости никому не уступать золотую олимпийскую медаль. Плюкфельдер сообщает судьям его решение атаковать вес 160 килограммов. Те самые злополучные 160, которые год назад не покорились в Москве.

По обыкновению Николай не спеша трет руки магнезией и, чуть покачиваясь, стоит около снаряда. Кто скажет в этот момент, что этот человек весит меньше 60 килограммов! Это же богатырь! Как он мощно тянет штангу на грудь, какой гримасой искажается в момент высшего напряжения его лицо! А через мгновение зал вскакивает на ноги, чтобы приветствовать нового олимпийского чемпиона - Николая Колесникова из сборной СССР. Но он еще раз выйдет на помост, чтобы рекордным толчком штанги весом 161,5 килограмма сделать свою победу безоговорочной.

И только после этого исчезнет выражение отчаянной решимости и азарта, которое так не идет этому круглому лицу. И оно озарится улыбкой, что, как утверждают, делает Николая похожим на ребенка".

Так писал я больше десяти лет назад об олимпийском триумфе штангиста Колесникова. Назывался очерк "Богатырь с улыбкой ребенка", и я, помню, очень гордился этим названием, только немного опасался, понравится ли оно самому герою. Но Николай отнесся к нему вполне терпимо.

Он вообще не был капризен, Колесников. Насколько я помню, никто и никогда не мог сказать о нем худого слова. Одна болгарская журналистка даже говорила, что, мол, ваш Коля чист, как ребенок! Вдохновленный столь удачным сравнением штангиста с ребенком, я и рискнул на такой заголовок очерка: мягкая улыбка Колесникова в те дни часто светила со страниц спортивных газет и журналов.

Но помню и другого Колесникова. В начале 70-х годов в знаменитом зале штанги Шахтинского Дворца спорта я впервые увидел мальчишку в застиранном хлопчатобумажном трико. И скорее всего забыл бы о нем, если бы не Плюкфельдер.

- Обратите внимание вон на того спортсмена, что чуть толще грифа,- сказал он, посмеиваясь.- Годика через три о нем непременно услышите.

Я стал присматриваться к новичку. Чувствовалось, однако, что ему не совсем уютно в этом зале. Еще бы - рядом тренируются такие асы, как Давид Ригерт, Иван Назаров, Вадим Якунин. На стенах - портреты олимпийских чемпионов Алексея Вахонина, Василия Алексеева... Словом, зал хоть и не большой, но именитый. А у мальчика, который сюда недавно приехал, ни титулов, ни рекордов - одно только желание "много поднимать".

Но что интересно: стоило парню подойти к штанге - и выражение некоторой растерянности бесследно исчезало с его круглого лица. Он как-то очень ловко принимал стартовое положение, легко и свободно помахивал расслабленными руками, и вдруг в какое-то мгновение цепкие пальцы впивались в стальной гриф...

В общем, чувствовалось - у парня что-то есть. Недаром же его пригласил из далекой Бугульмы, что в Татарии, заслуженный тренер СССР, олимпийский чемпион Рудольф Плюкфельдер. Как уж он сумел разглядеть .в мальчишке-перворазряднике будущего чемпиона - его секрет. Но "папа Плюк" не ошибся. И чем закончилось их сотрудничество, известно: из Монреаля Колесников вернулся олимпиоником.

Как, впрочем, и другой ученик Плюкфельдера - Давид Ригерт. И еще один, бывший ученик Рудольфа Владимировича- Василий Алексеев. Вот такие богатыри со славой возвращались из-за океана на донскую землю.

Я всегда симпатизировал Колесникову. Но, сказать по правде, он как-то терялся в тени таких фигур, как Алексеев и Ригерт. Это же личности, это же титаны помоста, и журналисты едут, не ленятся, к ним со всего света, кто писать, а кто снимать фильмы. Колесников не был в центре внимания. Более того - журналистам с ним попросту приходилось трудновато. С Давидом Ригертом легко: он эмоциональный и смелый человек, что думает, то и скажет, а будешь ты "причесывать" беседу или нет - это его не волнует.

Алексеев совсем другой. Он начинает присматриваться к журналисту еще внимательнее, чем тот к нему. И не дай бог заподозрит некомпетентность или просто легкомысленный подход к спорту (в частности, к тяжелой атлетике). Но зато, если его удалось разговорить, можно ручаться, что материал получится неординарным.

Колесников, помню, уже был чемпионом мира - и, однако, страшно не любил давать интервью. Соглашался по своему обыкновению (человек он безотказный), но при этом с беспокойством спрашивал: "А сколько у тебя вопросов?" Сковывался, отвечал какими-то газетными "блоками", хотя знали мы друг друга не один год, чего стесняться? Словом, это был вовсе не клад для репортера.

А недавно я встретил Николая в Ленинграде. Там в конце 1985 года отмечалось столетие отечественной тяжелой атлетики, которое было приурочено к Кубку СССР. И конечно, глаза разбегались от знаменитостей. Весь Ленинград любовался нашими богатырями! Какие имена! Аркадий Воробьев, Леонид Жаботинский, Василий Алексеев, Султан Рахманов... Как всегда, среди этих колоритных фигур несколько терялась стройная, легкая фигура Николая Колесникова в аккуратном сером костюмчике.

Работы у меня как у корреспондента "Советского спорта" хватало. Но беседу с Колесниковым, несмотря ни на что, я твердо запланировал: упускать из поля зрения своих бывших героев не годится!

К сожалению, она была очень краткой, эта беседа: через несколько часов Николай улетал из Пулкова домой, в Казань. В разминочном зале вовсю грохотали штанги, а мы заперлись в пресс-центре, и Колесников рассказывал:

"Конечно, жаль, что нет возможности посмотреть соревнования. Но на это я, честно сказать, и не настраивался: меня бы надолго в Ленинград не отпустили. Главное было ребят повидать, и теперь я вполне доволен.

Да, билеты уже в кармане, и сумка в гостинице собрана. Я спешу, работа есть работа. Да, довольно серьезная. В чем она состоит? Ну, например, три месяца назад я отсюда же, из Пулковского аэропорта, летел в Казань. С одним из наших сотрудников сидел в самолете на заднем сиденье, а между нами - человек в наручниках. Мы его здесь брали, под Ленинградом. Убийца, преступление совершил в Татарии, а тут скрывался.

Должность моя называется так: оперуполномоченный Управления уголовного розыска МВД Татарской АССР. Отдел, в котором я служу, занимается раскрытием особо опасных преступлений. Нет, я сам выбрал именно эту работу.

Да, учился в свое время в институте физкультуры, закончил его. Плюкфельдер всегда хотел, чтобы его лучшие ученики становились тренерами. Может, и правильно. Но я почувствовал: это - не мое. Вот Давид Ригерт: он же мимо новичка пройти не может, чтобы ему не подсказать, в чем ошибка. Народ возле него всегда толпой. Любому видно, что это тренер по призванию, и он стал им.

А я еще продолжал выступать, но уже учился заочно в Академии внутренних дел. Выбрать этот путь помог мне Николай Иванович Демидов, он тогда работал министром внутренних дел Татарии. Он поверил; что намерения у меня серьезные. Закончил академию, получил диплом юриста-правоведа, работал заместителем командира дивизиона по политчасти ГАИ МВД Татарской АССР. Интересная, живая работа с людьми. Приняли меня тепло, и все вроде неплохо получалось.

Но однажды я пришел к начальнику отдела уголовного розыска Валерию Балашову - кстати, мастеру спорта по борьбе. И говорю: упроси, если можешь, начальника нашего управления угро Слепнева, чтобы он взял меня на стажировку. Тянет к вам, сил нет! Посмотрите, оцените, если я вам подойду - даю слово, не подведу! И Юрий Васильевич Слепнев мне поверил. Мне вообще везет на хороших людей.

И вот второй год работаю в этом отделе. Имею благодарности от министра республики за раскрытие тяжких преступлений. Да, конечно, насмотрелся за это время такого, что ни в каком фильме не увидишь. Однако в работе своей не разочаровался. Наоборот, с каждым месяцем вхожу во вкус. Интересно? Ну, как сказать... Нужно - это слово вернее.

В фильмах, допустим, показывают обычно самые яркие, основные моменты сыска. А чтобы на них выйти, нужно столько перевернуть, перелопатить... Словом, запастись терпением. Когда стажировался, брал у ребят самую неинтересную, черновую работу: понимал, что именно так надо начинать, если хочешь стать специалистом. Кстати, может, благодаря этому и освоился быстро в отделе.

Так что от спорта отошел сейчас довольно далеко. Иной раз даже за самыми крупными турнирами штангистов не слежу, нет возможности. Однако спорту благодарен за многое. Главное - он придал мне уверенность в себе, а этим я когда-то не отличался. В людях, между прочим, научил разбираться: в спорте то и дело возникают экстремальные ситуации, тут и выявляется, кто есть кто.

Теперь я понял, как это важно и нужно - найти верный подход к человеку. Многие ведь "не хотят связываться" с милицией, спешат заявить, мол, "я ничего не видел...". А заденешь душу - человек тебе поможет, он даже рискнуть не побоится! Про выносливость, силу, которые мне дал спорт, наверное, и говорить не надо. Случается, по нескольку месяцев обхожусь без выходных. Перелеты, переезды, телефонный звонок среди ночи - это все уже стало привычным. Я не жалуюсь - именно такую службу и искал. Потому что уверен - делаю настоящее дело".

Я смотрел на Колесникова и думал: как он изменился, ну совсем-совсем другой! Нет, внешне почти ничуть, разве что улыбка стала не такой ослепительной, как прежде, когда Коля расплывался до ушей и становился похожим на ребенка. Взгляд стал более внимательным, цепким: уверен, он и на меня сейчас смотрел совсем другими глазами. Интересно, что увидел? Эх, мало времени пришлось провести вместе. О многом не поговорили. Наш Коля Колесников - сотрудник уголовного розыска! Есть над чем задуматься.

И вот что интересно: насколько я помню, Николай никогда не искал драки или ссоры. Хотя кое-кто из его друзей-штангистов был не прочь при случае помахать кулаками, "отстаивая справедливость". Но ведь, как известно, такого рода поиски справедливости часто приводят к беде. Этих дел Николай всегда откровенно сторонился.

Почему же именно он, Коля Колесников, скромнейший, незамутненный человек и притом олимпийский чемпион, решил вступить в прямую драку с самыми отъявленными мерзавцами, которые пока еще ходят по нашей земле?

Я листаю свои старые блокноты, ищу записи наших прежних бесед. Да, конечно, Николай не зря сказал мне, что ему всегда везло на хороших людей. Очевидно, он навсегда взял для себя, например, заботу о людях и доброту, которые свойственны его первому тренеру, Ефрату Тимерзянову, убедившему маленького борца классического стиля, что именно штанга - его настоящее призвание. И благодарность к первому наставнику Николай не утратил, когда к нему пришла спортивная слава. А такое, знаете ли, бывает.

- Я попал в одну из лучших спортивных школ мира, в школу Рудольфа Плюкфельдера,- говорил мне Колесников.- То, что это так, мы, штангисты, не раз Доказывали на помостах многих стран. Да, у нас случались разногласия с Рудольфом Владимировичем, особенно в конце моей спортивной карьеры. Но все равно мы остались друзьями и сейчас переписываемся, советуемся, а как же иначе?

Я полагаю, от Плюкфельдера Колесников перенял не только секреты "железной игры". У знаменитого тренера молодой штангист учился высокому профессионализму, предельно честному отношению к работе, великому умению не страшиться самых высоких целей.

Но... я ведь знаю и таких учеников Плюкфельдера, из которых по человеческому счету ничего путного не вышло, как ни бился уважаемый маэстро. Это к тому, что наставник наставником, ко каждый человек должен сам себя воспитывать. Колесников, например, никогда не любил оставлять позади себя "белые пятна" - касалось дело учебы или тяжелой атлетики, значения не имело. По мнению того же Тимерзянова, Николай от природы не был наделен ярким талантом. Как, допустим, его земляк Ильдус Зиатдинов, что в 16 лет стал мастером спорта. Не было у Колесникова такой эластичности, да и технику, между нами говоря, Коля схватывал не блестяще. Помню, как бился Плюкфельдер над застарелыми ошибками ученика: порою даже его знаменитое тренерское терпение давало трещину.

Зато терпения у Николая всегда хватало. И свою технику он, по выражению Тимерзянова, искал всю жизнь, не успокаивался и не давал покоя тренерам. Не эта ли черта, постоянная неуспокоенность, движет и сейчас судьбою Колесникова?

- У нас в сборной два главных "режимщика": Колесников и Бессонов,- говорил мне когда-то Давид Ригерт, в ту пору действующий рекордсмен и чемпион. И в самом деле, ни одному тренеру не приходило в голову контролировать Колесникова: скажем, вовремя ли он лег спать? Коля спал сном праведника через несколько минут после отбоя. Кстати, он очень дружил с Бессоновым, своим земляком, двукратным чемпионом мира. Геннадий закончил технологический институт, парень вдумчивый, несуетливый. Он тоже, пожалуй, больше рассчитывал не на талант, а на поиск своей методы тренировок да беззаветный труд. В этом они были похожи. Бессонов потом мне признался, что единственный человек, который знал о его "постоянно действующей" травме колена, был именно Колесников.

- А у Кольки, между прочим, тоже все последние годы не унималась травма плеча,- добавил Бессонов.- А знаете, что такое травма у легковеса? Он ведь не может ее "закачать", как тяжеловес. То есть "надеть" на больное место корсет новых, свежих мыши, чтобы они брали на себя тяжесть снаряда. Ну и будил' больное место на каждом крупном турнире. Сколько мы друг другу всяких мазей втерли в мышцы! Иной раз проснешься, а Колька сидит, руку качает, как ребенка. Утром идет в зал как ни в чем не бывало. Терпеть он умеет, за это я могу ручаться!

Он и сейчас умеет терпеть, Колесников. Я, конечно, не удержался от расспросов - мол, как же вы брали в Ленинграде этого самого преступника? Но ответ был сдержанным, без подробностей:

- Обошлось без схватки. Хотя были ко всему готовы - ему терять нечего. Но сработали чисто.

И после небольшой паузы добавил:

- Потерпеть, правда, пришлось.

Ну что ж, наверное, в уголовном розыске умение терпеть ценится не ниже отваги.

И еще об одном качестве Колесникова. Неброский он человек. Ну никак не догадаешься, глядя на Николая, что перед тобой - олимпийский чемпион. Ни пс манерам, ни по внешности он решительно не напоминает спортивного героя: паренек, как все, даже ниже среднего роста. Он, правда, никогда и не стремился хоть как-то выделиться, даже в своей спортивной среде, где олимпионик автоматически получает как бы особый ранг.

Скажем, в каждом зале тяжелой атлетики есть "парадный помост", он стоит в центре, прямо перед большим зеркалом: там лучшая, последней модели штанга, и тренируются только звезды. Но Колесников даже после триумфа в Монреале никак не желал красоваться на этом месте. Он по-прежнему уходил куда-то в сторонку, на старенький помост, и не тужил, если попадалась довольно-таки "разболтанная" штанга.

- С новой будет легче работать на соревнованиях,- усмехался Николай и решительно отказывался сменить помост и снаряд.

Я полагаю, вот такая неброскость - качество, незаменимое на нынешней работе Колесникова. В том отделе, где он сейчас служит, "свадебные генералы" решительно ни к чему. Там идет незаметная, не на показ, но серьезная и опасная работа. И сотрудникам вовсе не обязательно производить впечатление на своих "клиентов". Вряд ли кто-либо из последних при случае испугается такого неприметного малыша, как Колесников. А когда почувствует его стальную хватку, будет, пожалуй, уже поздно.

Но главное, наверное, все-таки в другом. Просто Николай Колесников был и остается человеком долга. В свое время он высоко нес честь спортсмена. Никто не упрекнет его, что хоть в чем-то оступился, словчил, струсил, "сачканул", пожалел себя или подвел друга. Нет. Этот неброский малыш был одним из столпов славной сборной штангистов середины 70-х годов. Надежнейший, проверенный боец, и специалисты его всегда высоко ценили.

Вот разве что, повторюсь, яркости и броскости, которые в особой цене у нас, журналистов, ему всегда недоставало. Оттого о Колесникове не так много написано и не так уж часто он попадал в выигрышный кадр. Но этим он был мало озабочен, и обделенным славою никогда себя не чувствовал: какое счастливое свойство души! Не суетясь и не отвлекаясь, Николай всегда сосредоточивался на главном. Например, на выборе профессии. Спорт - это прекрасно, но это было вчера. А кем ты станешь сегодня? Я вспоминаю, как светились глаза Колесникова, когда он говорил мне:

"Да, я отошел от спорта. Но неужели ты думаешь, что олимпийский чемпион может забыть, что он - спортсмен? И как таковой, я не могу брать на себя "облегченную" тренировочную штангу. Кое-кто ведь еще думает, что чемпион - это человек избалованный, который привык к почестям, аплодисментам и всерьез работать его не заставишь. Я с болью в сердце читаю в газете, что известный боксер попал на скамью подсудимых. Он ударил в спину спорту, хотя, может, и не думал об этом. Таких единицы, но ведь по ним кое-кто судит о многих.

Мой характер воспитан в спорте, и воспитан такими людьми, которые всегда ставили высокие цели. Почему же я сейчас должен работать вполсилы? Я не умел "отбывать" номер на помосте и не собираюсь делать это на службе. Можно было не без пользы работать и в Госавтоинспекции. Но я рассудил, что передний край борьбы с преступным миром - это все-таки уголовный розыск. Да, хлопоты, бессонные ночи, риск. Но почему это должен брать на себя кто-то, а не я, сильный, выносливый мужчина?"

Каждый выбирает свою дорогу. У нас нет острой необходимости, чтобы олимпийские чемпионы шли работать в уголовный розыск и, следовательно, рисковали собой. Все-таки они - гордость нации. В Древней Греции, говорят, им при жизни ставили памятники.

Но... Я до сих пор под впечатлением короткой встречи с Николаем Колесниковым. Признаться, я им очень горжусь. Даже больше, чем в 1976 году, когда он приехал из Монреаля с медалью олимпийского чемпиона.