Летать рожденный (Вадим Лейбовский)

Кажется, сама песня звучит в промозглой весенней хмари негромкого городка. Медленно бегут навстречу чуть скособоченные деревянные домики Ямской слободы. Старая церковь на пригорке...

Неспешно ведет Юрий машину. Спускаемся к речке Холове, перебираемся по скрипучей слани на другой берег и опять ползем вверх. То ли снег, то ли дождик. Со вчерашнего дня городок еще больше потемнел, осел, словно обуглился.

Немало повидали Крестцы за свои шесть веков. Войска Дмитрия Донского, Мстислава Удалого, Ивана Грозного. Видали здесь и Петра I, и Екатерину II, чей указ провозгласил село городом. Весной 1871 года здесь под надзором полиции два месяца жила Вера Засулич... Память Круглова удивительна. Кажется, она вместила в себя целые тома истории России.

Остановились у вздыбленного самолета - памятника летчикам минувшей войны. Долго стоим. Молчим.

 Мы частенько вспоминаем
 На скрещении дорог 
 Между фронтом и Валдаем
 Деревянный городок.
 Фронтовик здесь мог согреться,
 Подремать хоть краткий срок,
 И на том спасибо, Крестцы,
 Деревянный городок.

Так писал Михаил Матусовский.

В небе над Крестцами бои были страшные. Школы и улицы городка носят имена погибших летчиков. Не счесть их могил на Ямском кладбище. Где-то над нами был подбит и "ястребок" Тимура Фрунзе. И похоронили его тоже здесь, на Ямском. Позже прах перевезли в Москву. Но осталась улица его имени.

Юрий Круглов живет тоже на улице летчика, а потом космонавта Германа Титова.

Из характеристики Круглова:

"Во время учебы в школе, а затем работая на строительстве ЛЭП, зарекомендовал себя как добросовестный, исполнительный и волевой человек. Хорошо учился. Являлся капитаном баскетбольной команды. Занимался также футболом, волейболом, лыжами, коньками, плаванием, легкой атлетикой, шахматами - на уровне 1-2-го разрядов. Пользуется авторитетом у молодежи. Характеристика дана для поступления в летное военное училище. 1959 год".

Но судьба распорядилась иначе. В жаркий июньский полдень, перед самым отъездом в училище, когда мать уже гладила на дорогу рубашки, он вышел на высокий берег родной Холовы, разбежался и полетел головой в воду...

Врачи поставили диагноз: "Компрессионный перелом шейных позвонков". Они сказали родителям: "Ему осталось жить дней семь". Он узнал об этом из случайно услышанного разговора медсестер.

Но прошло семь дней, потом еще неделя, месяц... Такие же больные, как он, лежали рядом, и жизнь быстро покидала их. Они умирали, не видя смысла, не имея сил и желания бороться. Он жил. Тогда удивленные врачи сказали ему: "Только никаких попыток двигаться, иначе"... Врачи исходили из своего опыта. Он же начинал постигать свой. Через несколько месяцев, когда Юрий смог наконец едва заметно повернуть голову, он понял, что первый раунд остался за ним. Жизнь полнилась новым смыслом и содержанием. Цель была вычерчена.

С утра и до вечера он бился со зловещей, предательской немотой тела. Оно должно, оно обязано было отозваться. Он засыпал изможденный, думая лишь о том, чтобы скорее наступило утро.

Однажды он попросил мать положить его на пол, на одеяло. Попробовал хоть как-то приподняться. Не вышло. И на другой, и на третий день тоже. Через неделю он преодолел первые десять сантиметров.

Рожденный летать, он учился ползать.

Друзья смастерили над его головой кольца, укрепили растяжки и амортизаторы. Принесли гантели - маленькие, потом потяжелее. Сконструировали маятниковый станок для оживления мышц спины, бедер. Прошло много времени, прежде чем маятник дрогнул. Закачался и он. Это был ритм новой жизни Круглова.

Овладел авторучкой - еще раунд. Стал отжимать 12-килограммовые гантели по сто раз подряд и даже Соревноваться с друзьями. Один из них, шофер Евгений Смирнов, установил в команде брусья, и Юрий стал ходить по ним на руках, все больше и больше включая ноги - да так, что стерлась на полу краска. Кто считал те километры? Когда они кончились, потекли другие - на костылях.

Через четыре года он попросил мать отвезти его документы на заочное отделение истфака Новгородского пединститута. Мать не подумала, что ослышалась, не переспросила. Удивляться ей время вышло. Он получил диплом на полтора года раньше других. Так он наверстывал то, что было упущено за годы борьбы с несчастьем.

В родной школе нового историка приняли с сочувственной настороженностью и учебную нагрузку поначалу определили минимальную. Юрий возражать не стал, а в один прекрасный день принес из дому пластинки с записями Шопена, Верди, Чайковского, Баха. Так он стал вести факультатив по истории музыкальной культуры.

Круглов, однако, на том не успокоился и однажды бросил клич: "Кто хочет записаться в баскетбольную секцию?" Желающих нашлось с избытком. Правда, никому поначалу в голову не пришло, что тренировать будет сам Юрий Яковлевич. Да и был ли он уверен, что дело пойдет? Видимо, да, любая другая задача по сравнению с уже решенной стала теперь проще.

Однако, написав про задачу "уже решенную", я осекся. Так ли это? Ведь были лишь раунды, лишь этапы решения. Одним из них явился автомобиль. Со временем интересам Круглова стало тесно в зоне маневра "школа - дом". Не вспомнить того дня и часа, когда Юрий организовал и начал тренировать детские дворовые футбольные команды,- с тех пор его пацаны не знают себе равных в "Кожаном мяче" во всей Новгородской области.

Купили они с матерью потертый горбатенький "Запорожец". Опять же помогли друзья - переделали управление на ручное. Однако прошло еще три года, прежде чем Круглова признали водителем и выдали права. Раз, два, десять раз отказали ему, и не будем корить за то автоинспекцию - у нее свои правила и порядки, свои мерки. Не вписывался в них Юрий Круглов. У Новгородского областного ГАИ он был первый такой. Да и только ли у новгородского? Но вот, накрутив на своей машине десять с лишним тысяч незаконных километров (да простит мне Юрий это откровение), Круглов приехал в Новгород, посадил инспектора в машину и целый день мотал его по городу. Инспектор хотел поймать экзаменуемого хотя бы на одной ошибке. Но Круглов ее не подарил. Тогда услышал наконец: "Все, сдаюсь!"

И в школе у него едва ль не с первых дней пошли конфликты по основному, "производственному" вопросу.

- Почему вы выставляете в четверти столько двоек и троек? Вы снижаете показатель, вы тянете назад всю школу и даже весь район,- говорили ему. Указывали на другого преподавателя истории, у которой все иначе: "Вы видите, она и грамоты получает, на Доске почета висит, и на областные учительские конференции выезжает".

Он же неизменно отвечал, что для него главное - знания детей, что делать "липу" никогда не будет, это завышение оценок - тоже растление душ. Когда же шесть его учеников получили переэкзаменовку на осень, эхо школьного взрыва докатилось до областного центра. Но Круглов стоял на земле крепко.

Потом его троечники сразились с отличниками той "благополучной" учительницы. И разделали их по всем статьям и параграфам. Лишь тогда капитулировала администрация. Вскоре его восьмиклассники писали сочинение на тему: "На кого ты хотел бы походить?" Девяносто процентов назвали своего учителя истории.

В 1967 году Юрию Круглову вручили высшую комсомольскую награду - Почетный знак ЦК ВЛКСМ - "за отличную работу по воспитанию подрастающего поколения, за мужество и волю к жизни".

Но вот в Крестцах создают детско-юношескую спортивную школу по баскетболу и футболу. Ее директором предложили стать Круглову. Ему самому показалось странным то, как же быстро он согласился. Нет, не изверился он в своем учительстве. В школе к тому времени у него все образовалось. Отпускать не хотели, долго отговаривали. Нет, не намекали: куда, мол, вы с вашей инвалидной коляской да на тренерскую стезю. Нужен им был Круглов, как педагог, как родник для детских душ, как товарищ в их учительской семье.

Но он ушел. Вырвалась наружу его давняя, неизбывная и, быть может, не всегда осознанная страсть к движению. Все эти долгие и тяжкие годы он исподволь стремился постичь суть и особенность управления телом. Созерцание Юрия было активным. Анализируя, он строил образы движения.

Сейчас, спустя много лет, я спрашиваю Юрия, сделал бы он этот шаг, зная вперед, сколько ждет его трудностей, порой разочарований? Отвечает твердо: "Это было правильное решение".

Трудно представить, как можно было выстоять, когда сразу же после победы твоих баскетболистов в чемпионате области ты узнаешь о распоряжении закрыть в спортшколе баскетбольную специализацию и открыть гандбольную. И угас баскетбол в Крестцах. Опустели даже летние площадки. Гандбол же привить трудно, ведь зал нужен почти в три раза большей площади. Но ничего не поделаешь - надо, требуют. Вот и прививают. Долго и мучительно.

Трудно представить, как можно не отчаяться, когда раз за разом сталкиваешься с завышением возраста игроков и подставками на областных юношеских футбольных соревнованиях - при молчаливом, а нередко и настоятельном согласии организаторов. Ему намекнули: "А что вам мешает поступать так же?" Он ответил: "Как после этого я посмотрю в глаза своим ребятам? Если у тебя крадут, значит, и ты должен красть?"

И спортзал у Круглова не свой, а обыкновенный, школьный. Стало быть, и здесь спортсмены - как пасынки, особенно не разыграешься. В типовом Положении о ДЮСШ сказано, что школа обязана иметь свою материальную базу. Но базы и в помине нет. Получается, что спортшкола - не спортшкола, даже именоваться таковой не имеет права. Однако Круглов стоит. И не просто ждет. Воюет, борется, доказывает, убеждает, малу-помалу отвоевывает "жизненное пространство" для своих ребят. Нет для него мелочей.

Когда понадобилось заменить щиты для баскетбольной площадки, он обратился за помощью к администрации леспромхоза. Там изготовили древесноволокнистые плиты. Дальше потребовалось отвезти их на Новгородский мебельный комбинат. Машины для этого сразу не нашлось. День подождал Круглов, другой, время шло, тренировки срывались. Тогда он решил вопрос сам: ребята погрузили щиты на его машину, он и отвез. Случай - пустяк, может, и рассказывать о нем не стоило бы, но таких "лежачих камней" на пути у Круглова больше, чем у любого другого. Он же ждать не может, он всегда должен спешить. Движение стало его сутью.

...Неподалеку от Крестцов - села Ручьи и Рахйно. До каждого километров по двадцать. В каждом - по спортзалу. Но без спортшкол. Побывал я там. В залах мячи звенят только на уроках физкультуры. В остальное же время залы пустуют.

- Зато по отчетам у них там все хорошо,- мрачно усмехается Юрий Яковлевич,- "высокая степень загруженности спортсооружений".

- Да что у них - на бумаге и у нас все гладко,- вторит ему председатель Крестецкого районного спорткомитета Иван Андреев.- Почитаете наши отчеты и узнаете, что в районе пять тысяч занимающихся физкультурой и спортом, а спортсооружений - целых сорок. Да только цифры эти вытянуты из нас сверху. Даже если считать спортплощадкой обыкновенный каток, что ребята сами залили во дворе, то этих "сооружений" едва за двадцать наберется. А тех, что можно хотя б с натяжкой именовать таковыми, шесть, в крайнем случае семь. Однако нам говорят: "Нужно сорок". И пишем. Потом мы ставим вопрос о строительстве новых сооружений, а сверху доносится: "А зачем? У вас же вон сколько их".

Спрашиваю у председателя, а не боится ли он, что его слова разойдутся массовым тиражом?

- Нет,- отвечает,- я же ученик Юрия Яковлевича.

- А я коммунист,- говорил Круглов.- Я всегда ребят к правде приучал и приучаю. Сколько можно пыль в глаза пускать? Кому вред приносим? Себе же, детям своим. Двадцать седьмой съезд людям на многое глаза открыл.

Однако обратимся снова к статистике, причем такой, которую Круглов однажды сам против себя повернул.

Приехала раз к нему комиссия, спрашивает: "Сколько у вас трудновоспитуемых детей?"

- Ни одного,- отвечает.

Ему объяснили, что так не бывает, что так вообще "нельзя". Что получается, будто он сам для себя отбирает благонадежных. Круглое, однако, свой ответ не подправил, и тогда комиссия обратилась в школу. Там сказали: "У Круглова "трудных" семеро". Комиссия одобрительно кивнула головой, поставила Круглову галочку. И даже с плюсом. Он лишь пожал плечами:

- К каждому ребенку можно найти ключ, иначе мы расписываемся в своем бессилии.

Но вот не может себе простить, как однажды обошелся с четвероклассником Ромкой Афанасьевым. Целых два месяца не ходил тот на тренировки, а потом явился совершенно "разобранный", все навыки растерял. Юрий Яковлевич, когда выяснил, что никакой на то причины не было, пришел в ярость, сорвался. И не было ему утешением даже то, что Ромка после этого как шелковый стал, или, вернее, как железный. Работал, потел, старался больше всех. Юрий Яковлевич сказал мне: "Нельзя так, никогда нельзя. Ведь я сам и расписался в своем же бессилии".

Позвонят ему порой из школы и потребуют: "Отстраните Сережку К. от тренировок из-за низкой успеваемости". Он же отвечает:

- Почему? Если ученик получил двойку по математике, вы же не запрещаете ему посещать уроки физики. По-моему, это то же самое.

Помня о его учительской строгости, вряд ли можно предположить безразличие Круглова к успеваемости юных футболистов. Я мог бы воспроизвести какой-либо педагогический диалог Юрия Яковлевича, но ведь дело не в словах. Для ребенка едва ль не всякий поступок любимого педагога назидателен. Необязательно говорить мальчишке: "Будь смелым, будь честным". Если за этими словами нет личности сеятеля, они не дадут всходов.

...А с ногами у Юрия Яковлевича теперь стало хуже, с кресла-коляски он и вовсе уже не встает. Передвигаться же, как и раньше, приходится много, руки от вращения колес все в волдырях. Жена Юрия Нина рассказала мне о письме в управление трудового и бытового устройства инвалидов Министерства социального обеспечения РСФСР с просьбой выделить для Круглова кресло-коляску с ручками-рычагами. Однако поначалу в просьбе отказали. Видимо, сбила с толку справка о том, что проситель работает тренером. Рекомендовано было обратиться в облсобес. Но и там отмахнулись. Когда же к тем же органам обратились со страницы центральной газеты, вопрос был решен в течение двух дней. Но сколько таких ситуаций остается вне поля нашего внимания и досягаемости!

Мы знаем немало людей, вдавленных в землю тяжкой, многолетней неизлечимой болезнью. Иссушая тело, она часто ожесточает душу.

Такие, как Юрий Круглов, не упиваются своими муками. Им органически чужд ореол героя-страдальца, и мы лишь смутно догадываемся, каково этим людям оставаться наедине с собой. Они переживают свое молча.

Но вот человек обращается к нам, и мы видим глаза, полные бездонной доброты. И мудрости. Хочется делать жизнь с него, как это делают его мальчишки. И в словах его: "Играйте не глядя на мяч. Играйте с высоко поднятой головой" - пусть видят они глубокий смысл. Жить им так!

Уезжая из Крестцов, снова останавливаюсь у памятника погибшим летчикам. Устремленный ввысь самолет, на который садятся последние снежинки ушедшей зимы.